— Ладно, я, пожалуй, к себе пойду. — Я был настолько истощён и вымотан, что выслушивать философские рассуждения об артефактах не было никаких сил.
— До встречи, Локи. Приходи, если будет совсем плохо.
— Ты же сказала, что всё равно не сможешь помочь.
— Не смогу, но хотя бы просто побуду рядом. Сам же сказал, моральная поддержка. — Мама чуть улыбнулась.
— Спасибо тебе ещё раз, — вполголоса проговорил я, когда мы уже вышли в коридор.
Всего пять с половиной минут (я нарочно считал, чтобы хоть немного успокоиться), и я у себя в комнате. Вроде бы всё, как всегда — в окно вливается тёплый свет, солнечные зайчики прыгают по потолку, с улицы раздаются весёлые крики резвящейся детворы да птичьи трели. Казалось бы, мирная и уютная обстановка, но меня всё равно продолжало отчаянно лихорадить.
Забравшись на подоконник, я сел, поджав ноги, бросил болезненный взгляд на окно и закрыл глаза, надеясь таким вот нехитрым способом отгородиться от окружающего мира.
Результат моих ожиданий не оправдал. Перед мысленным взором ясным видением стояла картина — та же комната, тот же подоконник, тот же вид из окна. Хотя… с видом из окна можно поспорить.
Нет, местность была та же самая, вот только небо заволокли мрачные чёрные тучи. Бушевал неистовый ветер, срывая с ухоженных клумб лепестки роз, а порой и цветы целиком, а где-то там, в вышине, постепенно образовывалась гигантская чёрная воронка, в которой то и дело короткими вспышками проблёскивали молнии. Надвигался ураган. Такой мощный, какого мы ещё не видели.
Было ясно, что после того, как он пройдется по территории медицинского центра, Долина Жизни превратится в Долину Смерти. Безжалостный ураган сметёт всё, что попадётся ему на пути — людей, деревья и даже дома. И когда стихия утихнет, а небо вновь расчистится, взору случайного наблюдателя предстанет безжизненная пустыня, которой конца-краю не видно. Вот только случайного наблюдателя как раз и не обнаружится — ураган не пощадит никого. И, разгромив Долину Жизни, он не успокоится, а пойдёт дальше. А поглощенная им материя сделает его ещё мощнее и опаснее. И остановить его будет невозможно. Это понимали все.
Дети за окном горько плакали и молили о помощи, а взрослые лишь растерянно пожимали плечами, потому что были напуганы не меньше, чем их подопечные. А ветер тем временем всё усиливался. Стёкла на окне предательски задрожали.
«Хоть бы они выдержали этот натиск!» — до последнего надеялся я, в глубине души понимая, что хлипкие стёклышки меня не спасут. Ничто меня не спасет.
И вот раздался оглушительный звон, а на меня градом посыпались острые осколки. Я от испуга упал на пол и… открыл глаза.
Я и в самом деле стоял на полу на четвереньках — колени до сих пор саднило от удара. А вот стекло было в целости и сохранности, и за окном всё так же пели птицы, и резвилась ребятня.
Я облегчённо вздохнул и вытер со лба пот — видение, ничего больше. А ведь пока мои глаза были закрыты, всё происходящее казалось донельзя реалистичным, и я верил, что всё это взаправду. Словно бы погрузился в сон, а точнее, в кошмар.
«Надо же, уже до галлюцинаций дожили!» — не без доли сарказма подумал я, поднимаясь на ноги. — «Агент среднего уровня свалился с подоконника, испугавшись того, что сам же и придумал! Идеальный заголовок для статьи в каком-нибудь юмористическом журнале».
И только сейчас я заметил, что всё это время крепко сжимал в правой руке свой артефакт — обычно бледные пальцы даже покраснели от напряжения. Это не сильно меня удивило — в трудные минуты я всегда подсознательно искал помощи у Пересмешника.
========== Воспоминания ==========
Пересмешник… А ведь он, если подумать, и является виновником того, что со мною сейчас происходит. Подавляющее большинство непосвящённых свято верит, что быть владельцем магического артефакта — это невероятно здорово. Ходишь себе и наслаждаешься собственным превосходством.
Одно время мне тоже так казалось, но когда у меня появился Пересмешник, я понял, как глубоко заблуждался. И дело тут не только в ответственности, которую приходится нести, и даже не в том, что научиться понимать артефакт невероятно трудно. Этот кошмар был уже позади, и теперь, когда я был с Пересмешником практически на короткой ноге, появилась новая проблема.
То самое превосходство, заполучить которое все так жаждут, на самом деле приносит куда больше боли, чем радости. Да, я научился видеть то, что недоступно простым людям — видеть правду. Теперь обмануть меня было почти невозможно, и этот факт, поначалу невероятно радовавший, вскоре стал огорчать.
Используя возможности артефакта, я открыл для себя много нового, узнав о том, о чём лучше было бы и не знать. Например, что даже в Долине Жизни не обходится без зла. Нет, зло — слишком громко сказано. Даже не знаю, как правильно назвать эти омерзительные грязно-серо-бурые вкрапления, то и дело мелькавшие в разноцветных аурах пациентов и даже Агентов Света. Я чувствовал исходивший от них негатив, но он был довольно вялым и ослабленным. Это могло быть что угодно: досада от того, что приходится выполнять работу напарника (я до сих пор помнил, как Кора злилась на Элвиса, когда они работали в медицинском центре), зависть по отношению к более преуспевающему коллеге, раздражённость бесконечными детскими воплями…
На первый взгляд эти противные пятна не казались такими уж опасными — гадость и ничего больше. Но один раз я пригляделся повнимательнее и заметил, что они медленно, но верно высасывают из человеческой ауры все остальные краски, становясь всё больше и больше. А бывало и так, что пятна было два и они разрастались до того, что сливались в единую болотисто-серую лужу.
Поначалу мне было даже страшно за людей, но потом я увидел, что аура через какое-то время справляется с этими паразитами, но на их месте неизменно появляются новые. Так вот как, оказывается, выглядят наши отрицательные эмоции.
Наши… выходит, что и моя аура засижена этими пятнами — сомневаться в этом не приходилось. Когда меня впервые посетила эта мысль, я невольно содрогнулся от омерзения.
Я любил сидеть на скамейке и рассматривать ауры проходивших мимо людей, но глубже, а именно, в сознание, никогда не лез, хотя чисто теоретически мог и это проделать. Влезать в мысли других людей — это, по меньшей мере, неприлично, так что я довольствовался лишь их размытыми эмоциями. Но один раз я всё-таки не сдержался и перешагнул эту запретную черту.
Это было при встрече с Тором. Едва мой старший брат прознал, через что нам пришлось пройти в логове Посредника, он, невзирая на строжайший запрет, полетел ко мне. На территорию Долины Жизни его, разумеется, не впустили, а вот я выпросил разрешение ненадолго покинуть медицинский центр, чтобы поболтать с братом. За разговором я незаметно для Тора глянул на его ауру и… увидел, что в её глубине таится тёмно-серый комок неприязни. И не просто неприязни, а неприязни по отношению ко мне — я чувствовал.
— Что-то не так, брат? — произнёс я, нахмурившись и пристально поглядев на громовержца.
Тот посмотрел на меня с искренним удивлением:
— О чем ты говоришь, Локи?
«Можно подумать, будто ты сам не знаешь», — подумал я и в ту же секунду почувствовал, что и в моей ауре зародилось грязное пятно.
Идея пришла в голову сама собой. Я даже не стал тратить время на раздумья, а просто зажмурился, сделал над собой усилие и… оказался в сознании брата. Я проделывал это впервые, и потому ощущения, что я испытал, на время заставили меня забыть о первоначальной цели. В голову хлынул поток совершенно ненужной информации: перед мысленным взором мелькали лица, здания, пейзажи. И никакой логики в этом хаосе не прослеживалось. Да, права была Ника, когда сказала, что человеческий мозг — помойка. Наверное, осознать это можно лишь покопавшись в чужих мозгах.
Поняв, что ещё немного, и сойду с ума от слияния двух разумов, я вспомнил об инструкции по проникновению в чужое сознание. Фригга обучала меня и этому приему, хоть и вслух высказала надежду, что он мне никогда не понадобится. Но сейчас был особый случай, овчинка стоила выделки.
