XIII

Сухое и серое — таким был чердак дома супругов Хосино. На небольшом окне доживала свой век сотканная паутинкой льняная шторка. Потёртые стены из красного кирпича, покрытые толстым слоем пыли полы, старые ламповые телевизоры и висящие на стенах колёса от велосипедов. Картины, потрескавшиеся и облезшие стояли на полу, а обросший паутиной и грязью шпагат местами свисал с балок под потолком.

— Да, не часто они сюда заходят… — прошёл Хосё первым, собрав своими одеждами часть старой паутины.

— Не думаю, что у наших учителей было много свободного времени, — ответила Май, вспоминая школу.

— И то верно! Ну что, приступим?! — размял он спину, готовясь читать мантры. — Помнишь, что надо делать?

— Да, — кивнула она. — Если увижу призрака, сразу звонить Нару.

— Отлично, значит, приступаем… — сказал он, и гортанные звуки, напоминающие пение, зазвучали на старом чердаке. — Он Махадевайя Намах. Он Наумаку санманда базара дан кан… — читал он то, что будет повторять ещё сто семь раз, привыкнув к воздуху, наполненному запахом пыли и звукам дождя за окном.

Май оглядывалась по сторонам, прислушиваясь к каждому шороху: где-то пробежала мышка, а может быть, это за стенами осыпалась старая штукатурка.

Вроде бы всё тихо… — осматривалась она, приглядевшись к одной из картин. На розово-жёлтом полотне ещё виднелись миловидные леди в белых ажурных платьях и шляпках, за белоснежным железным садовым столиком с чашечками чая. Май приглянулись их пухлые милые лица, но в какой-то момент ей показалось, будто губы разомкнулись, оскверняя их чистейшие лица бесчеловечной улыбкой. Она потрясла головой, поняла, что показалось, и посмотрела на Монаха. Тот продолжал читать мантры.

Нервы… Это всё нервы… — выпрямилась она, как услышала странный капающий звук. Если бы не мантры, то Май бы грешила на худую крышу, но и без того она бегло пробегала глазами по потолку, разыскивая давящую на психику течь. Так продолжалось, пока она сама же и не вступила в тонкий стекающий к её ногам грязный ручей. — Да откуда же?.. — её взгляд пошёл вверх по воде и вновь остановился на картине. Весь белый стол с ажурной скатертью почернел от воды с сажей, а две миловидные леди жадно скалились, глядя чернющими глазами на Май.

— Нет! — прокричала она и бросила в ряд с картинами стул. Содержимое комнаты в ответ задрожало, и мантры Такигавы приобрели устрашающий оттенок. Капающие звуки прекратились, зато послышался ещё более щемящий душу звук.

Хлюпающий, протяжный… Всё это напоминало мокрую походку чьих-то очень усталых ног.

— Монах… — прицепилась к нему Танияма, заметив на полу следы маленьких детских ног.

Надо звонить Нару… — вспоминал она, вынимая из кармана сотовый телефон.

— Нару, он здесь… — сказала она и, испугавшись внезапно включившегося за спиной шипящего телевизора, выронила из рук телефон.

— Он Наумаку санманда базара дан кан… — Хосё прибавил децибелов, перекрывая своим голосом шипение старого лампового телевизора.

— Ш-ш-ш… — продолжал массивный агрегат.

Странно… Он ушёл? — Май обратила внимание на следы, которые оборвались возле картин, и переключилась на свой сотовый телефон. Чёрная коробочка оказалась у ножек того самого шипящего телевизора, а стало быть, лезть за ним туда.

Придётся перезванивать… — подумала она, сквозь треск в ушах; шипящий ящик надрывался у самого её уха, пока уже грязная от пыли рука тянулась к заветному телефону. — Достала! — пришла она в восторг на мгновение, после чего замерла в холодном оцепенении. В её волосах ковырялись чьи-то маленькие мокрые пальцы. Будучи на четвереньках под телевизором она только и могла, что пялиться на красные растопыренные ножки лампового аппарата, а холодная ручонка тем временем издевательски накручивала волосины на пальцы, выдёргивая по одной.

— Монах… — пропищала она растерянно и это стоило ей дальнейшего жестокого обращения. Только её рот открылся, как призрак вцепился в её голову, и Танияма отмахиваясь и крича, вылетела из-под трескучего телевизора.

— Он Наумаку санманда базара дан кан… — Хосё направил свою молитву в сторону перевернувшегося агрегата, но к тому времени он уже потух.

— Стихло… — прислушалась Май, подумав, что теперь уже точно не видать им призрака и хвалебные песни Сибуи, и после секундного замешательства стены затряслись. Колёса от велосипедов повалились в кучу другого старого хлама; грязная паутина, как какое-то рваньё запарила в потоках сухого, остывшего воздуха, и дверь издала тошный протяжный скрип.

Будто кто-то проронил предсмертный стон, — поёжилась Май и, испытывая надежду в утешении, посмотрела в сторону Хосё.

«Дай мне своё тело!» — чёрная надпись появилась на красной кирпичной стене и на этом, в самом деле, всё стихло.

XIV

— Где он? — Нару появился с минуты на минуту, застав Май в полной растерянности и Монаха, дочитывающего свои мантры.

— Только что был здесь. Оставил это и исчез… — сказала Танияма, тыкая в стену.

— Пытается пугать, это уже хорошо… Контакт есть! — заключил он со всей серьёзностью.

— Сюда! — окружающие услышали голос Джона и побежали вниз по лестнице, в гостиную.

— Он только что был здесь! — сказал Джон и указал на стену.

— «Впусти меня!», — прочитал Нару. — Должно быть, сейчас он направится к Лину. Все за мной!

Кодзё тем временем осматривался, реагируя на появление полтергейста в подвальном помещении исключительной осмотрительностью.

Грохот от оставшихся членов команды его, несомненно, отвлёк.

Миновав крутую лестницу с деревянными перилами, все пятеро оказались в сыром подвале с побеленными облезшими стенами, составив Лину необходимую компанию.

— И где он? — закрутил головой Хосё.

— Здесь, мои шики чувствуют его, — сказал Лин.

— Не прячется… — прищурился Нару, после чего последовал грохот — дверь в дом захлопнулась, оставив исследователей в подвале без освещения и права на побег.

— И что теперь?! — заволновалась Аяко, вцепившись в темноте в чью-то руку.

— Ну если ты мне руку не оторвёшь, то я воспользуюсь фонариком, — сказал Монах, зная, куда и зачем шёл, когда поднимался на чердак и уж тем более в подвал.

Два фонаря тускло осветили белым светом помещение и на стенах вновь появились надписи с теми же требованиями.

— Май, ты мешаешь, — сказал Нару сурово, ведь та загораживала ему всякий обзор на лестницу.

— Там… — выговорила она не своим из-за страха голосом и качнулась в сторону.

На ступенях лежало чьё-то полураздавленное тело, это бросалось в глаза из-за неестественного изгиба спины. Полупрозрачное существо с бликами света пришло в движение, и длинные руки начали медленно перемещаться со ступени на ступень, волоча при этом таз и ноги.

— Тело… — сипло простонал погибший мужчина. — Тело… твоё или твоё… — запрокинул он голову с диким хрустом. Май почудилось, что это шейные позвонки разом сместились и сделали его чёрную голову невероятно тяжёлой. — Твоё… — его блестящие влажной чернотой глаза нацелились на Нару, выбрав подходящую жертву.

Нару?! — Май в страхе за Сибую тут же прямо посмотрела на него, сомневаясь в его безопасности.

— Тебе нужен не я и никто из чужаков, — громогласно объявил он. — Посмотри в том углу… — Нару указал рукой на пустой угол, вынудив всех немного отступить.

Но там же ничего нет… — Май бросила свой взор на босса, а потом вновь на тёмный с бликами фонарей угол. — Подождите, на полу чья-то одежда… — присмотрелась она.

— Минори… Рюу… — прохрипел он болезненно, надрывая глаза до красных рваных сосудов.

Хитогаты! Нару использовал хитогаты, чтобы его обмануть! — сообразила Май, услышав следом очередной призрачный стон и хлюпающие звуки босых ног.

— Минори, Рюу, вы же поиграете со мной?.. — мимо неё проплыл чернявый мальчик ростом чуть больше метра двадцати, оставив за собой очередные мокрые следы. — Минори… — выговорил он имя довольно, протянув свою маленькую ручку. — Рюу… — взял он и вторую несуществующую руку. — Будем играть вечно! — осклабился он кровожадно и, глядя на исследователей, вскоре исчез…