— А вот и аборигены, — Хосё шепнул Май на ушко, принимая деланный наивный вид: «Мы, мол, туристы, заплутали чуть-чуть».

— А что не так? Этот дом что, местная реликвия и к нему нельзя приближаться?! — Аяко хищно зыркнула, но на мужчину это ничуть не подействовало, скорее он начал сжимать от злобы ладони, чем навёл исследователей на мысль: его руки были перебинтованы до самых локтей, должно быть, он тоже стал участником пожара.

Он называет интересующую нас женщину по имени, они друзья? — подумала Май, и в этот же момент увидела подъехавших к дому Нару и Лина.

— Вы Рюу Утияма? — услышали все голос Сибуи.

— Он самый, — подтвердил он свою личность, позабыв о пререканиях с женщиной. — А вы кто и откуда вам известно моё имя?

— Моё имя Казуя Сибуя. Я директор Лаборатории Психических Исследований. Госпожа Мори должна была предупредить вас о нашем приезде.

— Я ничего не знаю! Минори не говорила о каких-то там исследователях… — он прищурил свои тёмные глаза и сконцентрировался на защите этого дома, как сторожевой пёс, его чёрные волосы и те встали дыбом. На деле их шевелил ветер, а из-за природной жёсткости они походили на иглы, но эта и вся другая грубость коробила, по крайней мере Аяко, она еле сдерживалась, чтобы не тряхануть этого вспетушившегося пса за их утренние мучения: дорога, посиделки в кафетерии, двухчасовые расспросы местных жителей… Да кому, в конце концов, понравится копаться в чужом грязном белье?! Хотя в принципе это бельишко сверкало белизной. Местные блюстители и хранители тайн, которым было уже за шестой десяток, только хвалили супругов Хосино: добропорядочная семья, работящий муж и прекрасная жена, жалели только, что детей у них не было, а так описывали их едва ли не как самую примерную пару во всём посёлке.

— Рюу, это ты? — окружающие вновь услышали новый голос, и на сей раз, он принадлежал хозяйке этого дома. Мягкий женский голосок боязливо донёсся из-за приоткрывшихся крепких дверей, и Рюу Утияма моментально забыл о своих претензиях к нежданным гостям.

— Минори, ты в порядке? Прости, меня немного задержали, — он подбежал к двери и покорно остановился, говоря с женщиной через щёлку в двери. — Я взял сегодня отгул, поэтому можешь больше не беспокоиться.

— Рюу, зачем… — сказала она сожалеющим голосом.

— Ты же сама звонила мне утром, я переживал. Если устала, то иди и отдохни, а я сам тут со всем разберусь.

— Рюу, кто эти люди?

— Говорят, что из какой-то там лаборатории… Но ты не думай о них, я всё сам…

— Из Лаборатории Психических Исследований? Они из Токио?

— Да, я Казуя Сибуя, — Нару приблизился к веранде, так, чтобы хозяйка через приоткрытую дверь смогла его разглядеть.

— Мне говорили, что вы приедете. Подождите здесь одну минуту, я сейчас вам открою… — сказала она и скрылась на время от гостей.

— Это ничего не меняет! Я вам не верю… — юноша прикрыл своим телом дверь, ещё не подозревая, что Нару и дела до его мнения нет.

VII

— Я приношу свои извинения за такой холодный приём, но вот уже какое-то время мне нездоровится, — извинилась Минори Хосино, вдова и хозяйка этого дома. — Вы ведь приехали из Токио, мне неловко за такую странную просьбу, — руки её дрожали, а золотисто-зелёные глаза так и ни разу не остановились на лицах гостей. Она переоделась и впустила исследователей в дом. Маленькая гостиная, где приступили к беседе, подходила под этот дом: уютная, скромная, выдаваемая вещами, старенькая, но не обделённая женской рукой.

— Эта наша работа, — холодно принял её извинения Сибуя. — Вы расскажете, что именно произошло?

— Да… если это поможет. Мой муж погиб чуть больше недели тому назад. Его автомастерская находилась неподалёку от причала, он часто задерживался там допоздна, а в ночь с шестнадцатого на семнадцатое августа не явился. Мой дом находится в стороне, поэтому о том, что мастерская загорелась, я узнала едва ли не последней. Когда я прибежала, то пожарные уже боролись с огнём, но мужа спасти не удалось. Его придавило машиной… Лучше об этом вам расскажет Рюу… Я не могу думать об этом… — она поневоле закрыла лицо руками, и окружающие заметили похожую странность — её руки были перебинтованы от запястий и выше; картину скрывали длинные рукава белой кофточки, по всей видимости, женщина так пыталась скрыть бинты, но и это не удалось.

— Что произошло после его смерти? — Сибуя закатил глаза и ровно продолжил беседу. Ничего не менялось. Сколько бы ни прошло времени, а он так и будет гордо восседать в своём кресле и видеть в людях одни только интересные дела и факт наличия пульса.

Её трясёт… Мог бы и помягче… — раскритиковала его Май.

— Простите, я ещё сама не могу поверить в случившееся… После кремации прошло несколько дней и тогда я впервые увидела его. Мне было очень плохо, и я закрылась в своей мастерской. Сквозь сон я услышала своё имя, а потом увидела его… Он всё такой же, добрый и внимательный, он звал меня, говорил, что обязательно ко мне вернётся. В отчаянии я поверила ему, а потом он начал просить впустить его. Я напугалась и отказала. Преследования продолжились… Он стал просить найти ему другое тело. Вначале он давил на жалость, а когда понял, что больше я этого не могу выносить, начал мучить меня. Я уже сама не знаю, что видела. Не понимаю разницы между снами и реальностью, словно вся моя жизнь стала одним длинным кошмаром.

— Значит, вы не впустили его? — уточнил Нару.

— Нет, — склонила женщина голову.

— Призраки редко спрашивают о подобных вещах, — усомнился он, с чем потёр свой подбородок. — Джон, на всякий случай проверь…

— Хорошо, я прочту молитву. Не бойтесь, я окроплю вас святой водой и прочту строки из Священного Писания, если вы не одержимы, то ничего не произойдёт, если же дух вашего мужа вселился в вас, то я изгоню его, — Браун в отличие от Сибуи мягко подошёл к делу, убаюкивая пошатнувшийся разум вымотанной случившимся женщины.

Нару бы не мешало поучиться, — Май посмотрела на своего надутого босса и, не подавая вида интереса или собственной обиды, переключилась на Джона. — И долго он дуться будет?! Сам виноват! Нечего было руки распускать! — захорохорилась она, не желая признавать вину, по крайней мере, сейчас.

Тем временем Браун вложил женщине в ладони святое распятие и начал читать молитву:

— Именем Господа нашего Иисуса Христа приказываю тебе. Таящийся в теле её покажись. Покинь тело рабы божьей…

Пока Джон читал молитву на улице пошёл дождь. Он закрапал и застучал в окна, и Аяко вместе с Май поёжились. Сделалось холодно и мрачно. Сама же хозяйка не шелохнулась. Вид у неё был измученный, но никакой одержимости не было.

— Изыди! — приказал Джон в последний раз, и все кроме Нару и Лина затаили дыхание.

— Спасибо, что согласились потерпеть, вы чисты, — сказал он, закрыв Священное Писание, после чего молодая женщина немного порозовела.

— Благодарю за заботу, в любом случае мне уже лучше.

— Хорошо, — заговорил Нару. — Скажите, где вы точно видели своего погибшего мужа? Были ли какие-то определённые места?

— Да, в мастерской, спальне и на лестнице, возле наших семейных фотографий.

— Тогда мы разместим одну термочувствительную камеру в спальне.

— А я думал, что разбилось всё, — удивился Хосё.

— Лин смог восстановить одну камеру и несколько запасных микрофонов нашлось в фургоне, к сожалению, больше ничего нет. Май, поможешь Лину. В мастерской нужно установить микрофон. На лестнице нет смысла что-то делать…

— Хорошо я всё сделаю! — воодушевилась она мигом. Подскочила, не рассчитала силы и оттого захромала. Удары от бамбуковой палки давали о себе знать систематически — одно неосторожное движение и прощай репутация.

— Матсузаки, идите с Май, — Нару заметил маленькую проблемку Таниямы и не стал закрывать на это глаза.

— Да о чём ты говоришь, Нару?! — задёргала Май ручкой сквозь глупую улыбку. — Я справлюсь с микрофоном сама, а вот если мне кто-нибудь покажет, где находится мастерская, то я буду очень благодарна…