Он смотрел так, будто не узнаёт меня! — Танияма начала вспоминать лицо Нару, злясь от этого только больше. Её бросили на холодную землю, а его наверняка уложат на чистые постели, от одной этой мысли Май хотелось жрать землю. Весь этот чокнутый мир перевернулся. Только вчера она была всем, а сегодня стала пустым местом, это она чувствовала слишком хорошо.

— Прокляну! — начала выкрикивать она. — Похороню! Уничтожу… — Май поплелась вдоль стены и с восточной стороны начала рыть тем самым гребнем яму. Один зубчик сломался, и с психом она отбросила его и стала рыть как собака руками. Влажная земля летела в стороны, как у какого-то животного пока её пыл немного не спал. — Прокляну… Навечно прокляну! — враждебно выговорила она и бросила в яму гребень. Закопав коралловый гребень, она придавила результат своих трудов камнем и поплелась обратно к рёкану. До деревни ей бы плестись до самого утра, но она более не хотела жить в нужде и грязи. Захотелось стать богатой и успешной. А затем вымазать этих людей в грязи так же, как только вымазалась она сама. — Откройте! — забарабанила она в дверь, но не рёкана, а школы. — Откройте, я кому говорю?! — требовала Май, опьянев от гордости. — Да как вы, грязные твари, смеете не пускать меня?! Я вас кормила, одевала и обувала! Да вы без меня и года не протянете! Никто здесь не сравнится со мной! Открывайте!

Май перестала владеть собой, как только увидела Нару с той девушкой. Она шевелила губами, но говорила не своими речами.

— Давно бы так, — разомлела она, когда ворота отворила уже знакомая ей полная женщина. — Веди меня к матушке! — приказала вдруг Май. — Хотя нет, сперва нагрей мне воды и достань кимоно поприличнее, а это сожги! — Танияма сняла с себя рабочие таби и выбросила их через стену прямиком в лес. Женщина поклонилась, пропуская гостью вперёд, чем та горделиво воспользовалась.

Гордость ещё не порок, а вот гордыня… Май осознала разницу только тогда, когда ей на голову надели мешок, связали и затолкали в дом.

Что на этот раз произошло? — Танияма задышала часто. Пыль и грязь из мешка попадали в нос, мешая этим дышать. — Помню, как при виде Нару у меня перед глазами всё поплыло, замелькало. Я чувствую, что наделала каких-то ужасных дел, но не понимаю каких?.. — Май стояла на коленях, связанная и местами побитая. Чтобы поставить её на колени кто-то из служащих хорошенько ударил бамбуковой палкой, она закричала и упала.

— Ты пришла и дальше осквернять этот дом, — Танияма услышала женский голос полный разочарования и упрёка. — Даже и не думай вернуться, ты больше не гейша! Тебе никогда ей не стать! — с этим она хлопнула в ладоши, и мешок с головы Май кто-то снял.

Волосы Таниямы замагнитились, растрепались, лишая её должной видимости. Женщину, с которой у неё состоялся краткий разговор, она увидела только после того, как смогла обтереть лицо о собственные плечи.

Худая, с вытянутым лицом и распущенными чёрными волосами, она сидела и презрительно смотрела на неё. Её глаза немного выцвели, только они выдавали возраст этой женщины. Май дала бы ей около сорока, а ей было уже больше пятидесяти. Не это бы выражение, так Танияма сказала бы, что для своих лет она ещё очень даже красива. Вокруг стояли ученицы, не сказать, что красивые в отличие от своей хозяйки, но точно напуганные. Их для чего-то вытащили из постелей, и по уничижительным взглядам Май поняла, что самое время просыпаться.

Мне надо проснуться! — завертелась она, пытаясь развязать верёвки. — Не выходит! Их затянули слишком туго!

— Все смотрите, чем заканчиваются лёгкие пути! — приказала хозяйка этого дома и, поднявшись с колен, забрала у служанки приготовленный нож.

Май сразу узнала нож для икебаны, его кончик был как будто сломанный, но на деле он представлял из себя невероятно острый режущий инструмент.

— Помогите… — начала просить Май о помощи, предчувствуя что-то очень недоброе. — Кто-нибудь помогите мне! — закричала она громче, вспомнив нечто подобное в деле с «Кровавым лабиринтом».

— Никто тебе здесь не поможет, — сказала та самая женщина, схватив Май за лицо.

Больно! — вывернула она губы в результате давления хозяйки. — Меня могут убить… Я не могу молчать! — ёрзала она изо всех сил.

— Будешь дёргаться, и я случайно перережу тебе артерию, — женщина предупредила, наклонившись к лицу Май, после чего отпустила и оттолкнула её.

Танияма упала лицом на татами, пытаясь кричать, но почему-то выходили глухие звуки.

— Поднять и держать крепко! — приказала хранительница этого дома. Май вновь усадила и крепко ухватила личная помощница хозяйки, а сама госпожа провела десятисантиметровым лезвием себе по губам. Из её нижней губы закапала кровь, и у Таниямы поджилки затряслись, продолжив внутренние вопли о помощи. — Это моё наказание, — сказала она, заставляя широкое лезвие ножа запотеть, подступив с этим орудием к Май. — А теперь твоё… — она вновь заставила её сделать губы рыбьим оскалом, подсунув к уголкам её губ нож. От него пахло теплом и свежей кровью, Май не могла на это даже смотреть.

Нет… — дышала она часто, заставляя лезвие ножа запотевать. — Спасите меня! Нару… Монах… Где же вы все?! — закричала она про себя, что было мочи, и нож, что был острее бритвы разрезал живую плоть.

XIX

— Нет! — закричала Май во всё горло, получив от Мари пощёчину. Когда она очнулась, то рядом сидела напуганная сестра Нао, а в дверях толпились люди. Танияма схватилась за левую щеку, молясь чтобы то горящее чувство было результатом удара Мари.

Пореза нет! — она прикрыла благодарно глаза, плача оттого, что пощёчина — это самая малая плата, которую она сейчас могла понести. Май была уверена, что ей только что хотели разрезать рот, а здесь только ушиб.

— Все идите спать! — Мари обернулась на шепчущихся учениц и приказала им расходиться. — Май приснился плохой сон. Здесь не на что смотреть!

— Из-за кошмара так верещать… — возмутилась Норико, сделав милость в виде распределения напуганных девиц.

— Простите меня… — наклонила Май голову, находясь до сих пор в руках дрожи.

— Это могло произойти с любым, — сказала Мари успокоившись. Она вздохнула и прикрыла глаза. Судя по её распущенным волосам, она сама выскочила из постели, напугавшись криков. — Нао приходил и осматривал тебя. Ты спала так крепко, мы не стали тебя будить, — рассказала она, как прошёл вечер, и следом обратилась в Мичи. — Расстелите Май в моей комнате.

— Да, оками-сан, — поклонилась девушка и, не разгибая спины, вышла.

— Сегодня ночью я присмотрю за тобой.

— Да не стоит тревожиться, — Май прищурилась от улыбки, не замечая, что от этого радостного жеста её губы дрожат. Она всё ещё чувствовала запах крови и металла.

Думаю, я сегодня вовсе не засну! — Танияма осознавала это очень чётко, ведь, мало того, что сон был чудовищным, так ещё и всё тело болело. Следы от верёвок уже начинали проступать на её коже. Ногти также болели. Копая землю, она порвала кутикулу и тонкую кожицу под ногтями, да и места, где хватали и били, мучили её.

— Пойдём, я не могу оставить тебя без присмотра, — сказала Мари и поднялась с колен. — А в другой комнате мне запрещено ночевать, поэтому тебе придётся пойти со мной.

Май вздохнула, но послушалась. Подняться оказалась чудовищно трудно. Удар, который пришёлся под колени, дал о себе чётко знать, оставалось только сжать зубы и терпеть. Мари не верила в призраков и способности сотрудников SPR, поэтому не стоило и начинать.

— Что-то не так? — она заметила, что Танияма прихрамывает, и Май вновь пришлось лгать.

— Я спала весь день, моё тело затекло, — соврала она, уже имея привычку терпеть боль.

— Могу предложить массаж? — позаботилась Мари, однако Май отказалась.

— Всё хорошо, я вытяну ноги, и будет легче.

Они пришли в комнату хозяйки, где Танияма скрепя сердцем, переступила через порог. Мичи уже постелила второй футон, и Май быстренько прилегла.