— У вас такое увлечённое выражение лица, — не выдержала Мичи и умилённо улыбнулась. На ней, как и всегда, аккуратно сидело сине-белое кимоно, запоясанное золотистыми оби, каштановые волосы, собранные на затылке в пучок и маленькие руки, которые она уважительно клала на колени, ожидая дальнейших пожеланий уважаемого гостя. Выражение же самой Май колебалось от глубокой задумчивости, до по-детски беззаботной гримасы «б-е-е» не хватало разве что высунутого языка.

— Простите, — опомнилась Танияма. — Я иногда сама не своя из-за этой работы, — посмеялась она сама над собой.

— Кстати, о ней, — вспомнила Мичи. — Мне ваш директор ещё утром передал эти амулеты, — сказала она и вынула из-за пояса новенькие белые бумажки шириной сантиметров семь и длиною около пятнадцати. На них Аяко написала защитные заклинания для учениц, Май требовалось всего-то их раздать.

— Аяко хорошо поработала, — благодарно улыбнулась Май, присаживаясь напротив горничной. Она приняла амулеты, поняв, что теперь на ней висят не только вопросы о пропаже или порче старых, но и водворение в жизнь новых. — Вот только как мне их раздать? Больше половины девушек не разговаривают со мной…

— Можно попросить госпожу Кабояси, — предложила Мичи любезно. — Она не откажет.

Норико? — посмотрела на неё Май вопросительно. — Она в последнее время ведёт себя тихо, думаю, можно попробовать… — согласилась она, не зная, что девушка своими глазами видела демонов и теперь поверит даже в зубных фей. — Остались пропавшие амулеты… — вспомнила она вновь.

— И я хотела уточнить, — отвлекла её Мичи, — что делать с этими амулетами? — помощница хозяйки вынула те самые амулеты, о которых думала Танияма, и Май от последовательности происходящего растерялась. — Их сжигают или пускают по воде? Я не уверенна…

— Откуда они у вас? — забрала Май пропажу, разглядывая так, будто не могла поверить, что это и вправду они.

— Мы сняли их перед приездом учениц, — спокойно ответила Мичи. — А что, их надо было оставить? — спросила она вдруг тревожно. — Хозяйка ничего не говорила. Мы только подготовили дом к приезду гостей…

Нет о таком Нару точно говорить не следует, — посмеялась Май так, словно на ней вины лежало куда больше, а, почесав затылок, вновь заговорила.

— Думаю, если кто-нибудь незаметно их сожжёт, то ничего не будет. Сейчас уже нет смысла поднимать события пятидневной давности, — сказала Май, жалея ответственную горничную, ведь в действительности никто никому не сказал, что можно делать, а что нельзя, когда бы им помещения прибирать, разумеется, не утром.

— В таком случае я попрошу садовника, — Мичи благодарно кивнула и убрала амулеты обратно за оби. — Мне пора, — поднялась она, не дождавшись разрешения Май. — Другим девушкам также требуется моя помощь. Личные горничные у вас появятся только двадцать восьмого августа, за три дня до праздника.

— Личные горничные? — немного удивилась Май, с чем и поднялась.

— Да, — кивнула Мичи. — Тридцатого приедут гости, а до этого вы будете учиться ходить в настоящих кимоно. Это не так-то просто, как и правильно надеть такой наряд. Настоящее кимоно — это цельный отрез ткани, поэтому запоясывать его долго, одна я буду вас всех до вечера одевать, да думаю, что всё равно не поспею. Поэтому у каждого будет своя прислуга.

Сколько же стоит это обучение?! — растопырила Май глаза.

— Я вас оставлю, — улыбнулась Мичи и ушла.

Если предположить, что госпожа Окада берёт хотя бы по десять тысяч долларов за сутки с человека*, то за двадцать шесть дней это получается двести шестьдесят тысяч долларов. В йенах это около тридцати миллионов… Да зарплата среднестатистического японца за месяц меньше*, чем день проведённый здесь! Где Нару возьмёт такие деньги?! А ещё же оплата за проживание, сутки стоят около пятидесяти тысяч йен, здесь, думаю, дороже… Допустим, что это в оплату Нао не включит, но услуги госпожи Окады он точно оплачивать не станет, чем Нару думал, когда придумывал мне наказание?! — напугалась Май страшно, потом вроде бы поуспокоилась, а там и впала в осадок. — Только не говорите мне, что этот самовлюблённый Нарцисс таким образом взял меня в вечное рабство, при самых скромных расчётах мне такую сумму отрабатывать лет двадцать! Этот Нару… Что же мне со всем этим делать?.. — задумалась она о правильности своих поступков, погружаясь в невольное одиночество вдали от команды SPR.

II

Десять часов утра. Хаяси-рёкан.

Бумаги по выплате страховки оставались на широких плечах Лина и по сей день. По меньшей мере, пострадало восемь термочувствительных камер, три инфракрасные, десять микрофонов, двенадцать мониторов, усилитель и прочая аппаратура, которая нынче поселилась в картонных коробках на стеллажах их чёрного фургона. Сумма ущерба баснословная, только одна термочувствительная камера, изготовленная по индивидуальному заказу в Германии, стоила десять миллионов йен.

— Нару, — обратился к Сибуи сам Хосё Такигава, — чем ты собираешься расплачиваться с Нао? Он не сможет прикрыть такую сделку деньгами, которые остались на счету погибшей девушки, уверен, что там совсем немного… — говорил он про обучение Май, на которое Казуя в напускном порыве гнева её подписал.

— А ты хочешь помочь? — оглянулся на него Сибуя с ядовитой усмешкой. — Не знал, что басисты-монахи зарабатывают так много!

— О какой сумме идёт речь? — спросила Аяко обстоятельно. Она разделяла тревогу Монаха, как и Джон. Все обдумали поведение Сибуи и сошлись на мнении, что он поступил так из-за самой Май. Оставь ей выбор, и она наломает дров, не успев сказать «Ой!».

— За вычетом имеющейся на балансе суммы — триста тысяч, — ответил ей Нару, отвернувшись к окну. В рёкане основным занятием было лицезрение сада, с виду Сибуя напоминал порядочного гостя, нашедшего себя в природе, а на деле его постоянно тревожил дом, где сейчас находилась Май.

— Так это совсем немного! — выдохнул Хосё, будто с него сняли все обвинения. — Я уж думал, не расплатимся… — вытянул он ноги и уставился на чёрный экран телевизора. — Как насчёт телика? Может быть, мы там и Масако увидим! — подговаривал он всех.

— Подожди, — заподозрила жрица неладное. — Триста тысяч чего? — уточнила она, и вдруг в комнате стало так тихо, что щёлканье клавиатуры Лина стало действовать на нервы.

— Долларов, разумеется, — ответил Сибуя, не изменившись в холодном лице.

— Сколько?! — подскочил Хосё, словно окаченный кипятком. — Это же больше трёхсот миллионов йен! Где ты такие деньжищи собрался брать? Ничего себе! Вот это заработок! Да эта гейша зараз заколачивает больше, чем вся наша группа за год.

— А чего ты хотел?! — прикрыла Аяко глаза и скрестила руки на груди. — Гейши и раньше зарабатывали много. Сегодня они самые успешные женщины в Японии. Да одно кимоно стоит больше машины! Гейша должна хорошо выглядеть, иначе она уже не будет гейшей!

— Да… — растерялся Джон. — Но где мы возьмём такие деньги?

— Это не ваша забота, — сообщил Нару гордо. — Я сам со всем разберусь!

— Эй погоди-ка, — влез Хосё. — Учёный-недоучка не может получать так много. Или у тебя обеспеченные родители?

— Мои родители не имеют никакого отношения к моим сотрудникам, — гневно проговорил он. — Попрошу не смешивать личное с рабочим.

— Тогда я не понимаю… — развёл Такигава руками.

— А вам не надо понимать, вам надо найти способ изгнания духов! И ещё кто-то обещал мне отработать иной долг.

— Я не забыл, говори, чего требуется?

— Для начала я попрошу всех переодеться в свою рабочую одежду, а детали позднее…

— Да какая разница, — пошла Аяко без споров. — Всё равно заняться больше нечем!

С этим Хосё, Джон и Матсузаки оставили своего босса.

— Нару, — обратился Лин, — действительно, чем ты собрался расплачиваться? Мы не потянем такую сумму…

— Я знаю, — ровно ответил он. — У нас осталось что-нибудь в фургоне? Мне потребуется заснять работу монаха, священника и мико, — вспомнил он о своей реферативной работе.