В залах было полутемно: под расписным потолком тускло светились немногие лампы. В гэнкане*, где Май и Мари задержались, горел грубый с виду каменный фонарь.

Нао помог сестре снять белую накидку, а Танияма затаила дыхание, глядя на них. Наоки не говорил как обычно несравнимо много, он, с видом человека гордого и благодарного за оказанную ему честь, лишил сестру верхней одежды, молча, приняв её ледяное равнодушие.

Май засмотрелась, очнувшись уже тогда, когда её накидка заместо вешалки очутилась на её плечах.

— Не оставляй тёплую одежду здесь, — за спиной стоял Нару и нашёптывал нечто важное. — Может стать очень холодно…

— Я не могу пройти в этом… Не положено… — Май, как и её бывшая наставница, опустила глаза в пол. Она поняла это дразнящее чувство волнения. Когда мужчина стоит за спиной и едва касается пальцами плеч, то в грудной клетке что-то происходит. Сердце ноет, становится сложно дышать, и в области солнечного сплетения давит.

Сибуя, ничего не говоря, сосредоточенно посмотрел на Май со спины, на её отогнутый ворот карминово-красного кимоно — из-под белых нижних одежд выглядывала её тонкая бледная шея; на большой конверт из перламутровых оби — он мешал ему стать к Май ближе, и затем на меленькие ноги в беленьких таби, которые быстренько заскользили по ореховым паркетным доскам у входа.

— Нару, ты идёшь? — Танияма не сильно поняла его промедление, хотя, как и у неё, в его взгляде читался тот же вопрос: «Ты ничего не желаешь сказать?».

— Идём в дзёдан-но-ма…

Остальные уже должны быть в главном зале… Мы с Нару остались наедине, как-то неловко.

Май, не поднимая сомневающихся глаз, шла за директором SPR. Он миновал охиромо, раздвинул фусума и пропустил девушку вперёд. Танияма не могла не ощутить его пристального взора.

Не смотри так, пожалуйста… — Май разуверилась в силе собственного шага. Нару бросал неоднозначный холодно-печальный взгляд с высоты своего недосягаемого величия, и ноги Таниямы с каждым разом отчётливее выдавали её страх.

— У тебя озноб? — Сибуя заметил трясучку своей сотрудницы и счёл нормальным спросить. Его не было три дня. За это время Май с успехом могла найти на свою голову приключений.

Заметил! — её как током прошибло.

— Да, я что-то волнуюсь, — посмеялась она вместе с очередью выпаленных слов. — Странные ощущения, когда за тебя кто-то что-то решает, будто твоя жизнь совсем тебе не принадлежит.

— Такое бывает с теми, кто не в состоянии что-то решить, — заявил он и, оглянувшись в пустые пролёты, задвинул перегородку.

Вот это сейчас был камень в мой огород?! — набралась Май отваги для дачи отпора.

— Что с температурой? — Нару резко переключился на Лина. Танияма от такой перестановки фигур еле сдержала возгласы о напыщенности и холодности их Нарцисса. — Никаких отклонений от нормы, — прокомментировал он, когда получил данные, занесённые на бумагу. — Хорошо, можете отложить датчики. Они пока нам не понадобятся, — приказал он.

— Тогда какие идеи? — спросил Монах, отдав Лину прибор измерения температур. — Нао с Мари так и оставим здесь? Или, может быть, отправим их в комнату хозяйки? Аяко может защитить помещение, а мы уже будем осматриваться здесь…

— Нет. Они должны находиться здесь. Опустите перегородку! — отдал он ещё один приказ, заставляя коллег отделить хозяев от них.

— Ну вот, так мы не будем им мозолить глаза, — Нао постарался улыбнуться, присаживаясь за столик, где ранее велись переговоры, а Мари в ответ отвела глаза. Разговор между ними не клеился вовсе. — Мне бы хватило одного твоего слова… — сказал он уже печально, глядя на ширму, которая опускалась с потолка.

— Готово! — Такигава похлопал в ладоши, словно отряхивал пыль, которой здесь и в помине не было, и энергично закрутил головой. Смотреть на сотрудников SPR, которые уже минут двадцать стояли, как неприкаянные, забавляло. — Что дальше?

— А дальше я попью чая, — сказал Нару, приказав Лину принести ещё один столик из комнаты хозяйки, которая находилась буквально через стену от них.

— Нет, ты вот это серьёзно?! — не понял юмора Монах, тогда как Аяко и Джон отнеслись с пониманием, точнее, Браун с христианским спокойствием, а Матсузаки со своим природным безразличием до некоторых мелочей, коими выходки Нару, несомненно, успели стать. — Пару часов ты не потерпишь?

— Нет, — безразлично до его воплей ответил он. — Май, принеси мне чай, — выдал Сибуя незамедлительно, как только Кодзё позаботился о столе и дзабутоне.

Ну просто нет слов! — сдержал вопль Такигава, удивляясь не только поведению Нару, но и самой Май. Та с какого-то перепуга поклонилась и прилежно пошла к комнате Мари, где хранился чай и тлел очаг.

— Джон, начни читать молитву на втором этаже, — Сибуя вновь открыл рот, и Хосё в очередной раз запустил пальцы в свои волосы. Во всём его лице читалась полная потерянность. Чего ещё можно было ожидать от этого невыносимого Нарцисса — этого, увы, никто, кроме самого Нару, знать не мог.

— Хорошо, — кивнул Браун, не изменяя своему доброму выражению лица.

— Ну, а мне, что прикажешь делать? — не сдержался Монах и спросил в лоб.

— Ничего, вы с Матсузаки будете здесь. Ваша обязанность присматривать за наживкой, — сказал Сибуя.

— Кажется, это он о нас, — Нао вновь посмеялся, находясь с Мари как бы наедине, но всё же в одной комнате с сотрудниками SPR. Девушка проигнорировала.

— Твой чай, — Май принесла нефритовый чайничек размером не больше ладони и одну такую же чашку. — Прости, чёрного здесь нет…

— А ты у нас ещё и не любитель зелёного чая, — Такигава нашёл, к чему придраться, пользуясь этой ситуацией незамедлительно. — И давно у тебя такие пристрастия?

— Мне без разницы, какой чай. Я пью и тот и другой, — закатил он надменно глаза.

Верно, это же я заставила Нару пить исключительно чёрный чай. Хотя в офисе я тоже завариваю ему именно чёрный. Монах, какой ты глупый, Нару должен думать о своём здоровье. Так хочется сказать, но как-то неловко… — Май постаралась избежать войны характеров, продолжая стоять возле своего начальника. Она могла бы присесть, но тот не давал на то дозволения, и она покорно молчала. В былые времена она бы кричала во всё горло: Нару — то! Нару — сё! И присесть людям предложить надо, и ввести в курс дела также не мешало бы… А тут, тишина…

Замкнутый образ жизни этого места губительно отразился на живой натуре Май Таниямы. За последние несколько дней она похудела, побледнела и вообще неважно спала. Сегодняшние новости, да ещё из уст Хары, оставили свой неизгладимый отпечаток. Столкновение взглядов, которые сказывались на образе жизни, схлестнулись в голове Май в неравном поединке. Всем привилегиям и благам этого места она бы с лёгкостью изменила через одну очень важную деталь — Нару здесь не будет, он вернётся в Токио. Весь этот суетный день она про себя твердила и твердила: «Я здесь не останусь!», «Масако это выдумала, чтобы подлизаться к Нару!» и ещё много-много всего того, чего она бы с лёгкостью выплеснула на любого любопытного собеседника. Что же изменилось сейчас? Сиротливые залы этого домика склонили Май к обратному. Здесь она почувствовала груз ответственности. Благодарность… Никто и никогда не задумывался о том, чтобы предоставить ей кров на всю оставшуюся жизнь. Окружающие относились с пониманием, заботой, но, по большей части, ответственность брали поскольку-постольку. Духи оказались понятливее живых, одним таким решением ей предлагали: дом, образование, стабильность и ко всему прочему немалое уважение. Май не могла интуитивно взять и оскорбить здешних хозяев, предпочитая отныне хаосу собственных эмоций покорность.

— Май? — Аяко обратила внимание на младшую коллегу, сместив из-за сосредоточенности брови к переносице. Поведение Таниямы вывело её из собственного кокона заблуждений, где она, будучи тщеславной жрицей, вечно охочей до похвал, стояла на высоком пьедестале, давя своей ногой таких вредоносных людишек, как, например, Такигава, каким она его сейчас вполне заслуженно считала.