— Да, я переговорила с ними, — сказала она с большим удовлетворением. — Май никто не отпустит. Она останется здесь и будет с честью нести возложенные на неё обязанности.
— Ты это только что придумала! — Танияма не выдержала, подскочила и ударила по общему столу ладонями. — Какая ещё честь? Почему я должна оставаться?! Если ты забыла, то я являюсь частью Лаборатории Психических Исследований, директором которой является Нару, а от тебя здесь вообще мало пользы! Зачем говорить такие вещи?.. Я здесь не останусь!
— Как грубо, — Масако прикрыла лицо фиолетовым рукавом свеженького кимоно так, будто недовольство Май отравило воздух вокруг.
— Присядь, — приказал влиятельно один самовлюблённый Нарцисс. — Эта проблема решится после изгнания, — Сибуя смотрел на Май прямым взглядом, не избегая, в отличие от неё, подобных немых столкновений.
Глазки Таниямы в панике и злобе бегали. Нару давил своим авторитетом; Масако якобы поднебесным талантом, а коллеги дружно молчали, не зная, что на это сказать.
— Ну и ладно! — Май одолела обида. Она сцепила руки на уровне груди и, демонстративно прижав пятую точку, отвернулась.
— Начнём в одиннадцать, — Сибуя стал вводить окружающих в курс дела. — Со мной пойдут: Лин, Джон, Такигава и Матсузаки. Остальные останутся здесь.
— Ты хочешь, чтобы я присмотрела за персоналом? — Масако послушно, как принято для японской жены, обратилась к предмету своего обожания.
— Да, — кратко дал ответ Нару.
— Хорошо, тогда я соберу всех в одном зале… — Хара повела свою звенящую любезностью речь, как Май выказала неповиновение, невзирая на великую волю божественного и величественного Нару.
— Нет! — шмякнула она по столу. — Я пойду с вами!
— Ты останешься здесь, — излил Сибуя горькую правду её жалкого положения секретаря на полставки.
— Думаешь, ткнул пальцем, и все тебя послушались?! — повысила Май голос, чтобы те ушные пробки, которые Сибуя себе вбил по самый мозг, вылетели напрочь. — Я пойду! Тебя же здесь не было, с чего ты взял, что у тебя получится изгнать их? Кроме того, это не тебя собираются здесь заточить и превратить неизвестно во что!
— Для изгнания вам не хватало нужного эквивалента, — сказал он как раз о том, о чём думал Такигава.
— Так и знал, что дело именно в этом! — обрадовался Монах. — Но ты прав, — он увидел озлобленный взгляд Матсузаки и как муж, слушающийся во всём свою жену, поспешил согласиться и с другими доводами начальника. — Май, именно из-за твоей привлекательности для этих душ, тебе следует остаться в рёкане…
— И чего теперь?! Ты прикажешь мне спрятаться под одеяло и трястись от страха?! — не скрывала Май своего возмущения. — Здесь желают сделать из меня идеальную гейшу, за воротами ждёт озлобленный призрак, который неизвестно по какой причине жаждет моей смерти. Я скоро свихнусь от этих мыслей! Мне надо что-то делать…
На панические вопли Таниямы откликнулся Нару и никак иначе, как собственным возвышением.
— Тебя никто не преследует за пределами рёкана, — Сибуя поднялся и спокойно сообщил не такие плохие новости. — Перед отъездом Лин закопал твою хитогату в лесу. Ты свободна от прошлых ошибок…
— Она не станет преследовать меня? — на лице Май читалось крайнее удивление. Нару не только подумал о скорейшем перемещении с одного объекта исследования на другой, но и о её безопасности.
— Нет, она уже получила то, чего хотела, — на этом Сибуя закрыл свою тетрадь с записями и продвинулся к выходу, где Май виновато схватила его за краешек чёрного пиджака.
— Но ты же всё равно отправишь её в иной мир?
— Не вижу смысла повторяться, — сказал он, не оглядываясь на свою смутившуюся и притихшую сотрудницу. — Дзёреем духа Сэцуко Симады мы займёмся после очищения нынешнего помещения.
— Нару… — Май не отпустила его, хотя он намеревался сделать контрольный шаг к выходу. — Я хочу пойти…
Голос и руки… Они подрагивали, и Нару размяк.
— Хорошо. Приведи себя в порядок, — он посмотрел на её короткую юбку с футболкой, предостерегая о возможных последствиях. — Попроси Мари, она поможет с этим…
После этих слов он вышел из рабочего центра в неизвестном для окружающих направлении, оставив одним зыбкую надежду, а другим полное разочарование.
— Значит, нынче я буду в компании прекрасной дамы, — сказал Ясухара с улыбкой. Он обращал свою шутку в сторону Хары. — Чем я могу быть вам полезен?
Ха! Ничем! Ты же не Нару… — хмыкнула она, оставив главные мысли при себе.
— Нашёл чему радоваться! — тихо, но язвительно выговорила Масако в сторонку.
— Не мешайся! Вот твоя главная задача, — сказала Матсузаки.
— И не подставляй себя под удар, — добавил Такигава. — Что-то подсказывает мне, что если эта хозяйка захочет, то уничтожит печать Лина. Уж больно покладистая она для духа её уровня…
— Тебя тоже это напрягает? — спросила Аяко.
— Да… есть немного, — признал он все плохие стороны этого дела.
— Думаю, мы вольны отдохнуть, — тихо и не теряя оптимизма, сказал Джон.
— Ну раз Нару ушёл… — поиграл плечами Монах. — Уже почти семь. Встретимся через четыре часа! Май, я тебя провожу, я бы хотел поговорить с Мари. Не хотелось бы пострадать от очередных фокусов живых.
— Да, я понимаю… — согласилась она.
Мысленно Танияма находилась где-то не здесь. Она представляла Нару в его темноватой в дневной час дня комнате, с молчаливым лицом и каким-то важным для них обоих разговором. Существовал такой или нет, но, по крайней мере, она такового очень желала.
VI
4 сентября. Понедельник — день двадцать третий. Объект исследования. Полночь.
— Лин, все здесь? — Нару обратился к своему ассистенту, ожидая коллег возле двухэтажного домика, где когда-то сгорели ни в чём не повинные гейши. На улице стояла хорошая погода. Тепло, немного ветрено, однако для начала сентября очень даже спокойно. Сибуя оглядывал собравшихся в свете фонаря коллег, видя и без помощи Лина, что не хватает трёх человек: Такигавы, Мари и Май.
— Простите, простите! Мы немного опоздали! — Такигава схватился за бок, дыша так, словно бежал изо всех сил.
— Хватит придуриваться! — прошипела Аяко. — Все прекрасно знают, с какой скоростью ходят Мари и Май, когда на них эта глупая обувь! — она не одобряла деревянные сандалии хотя бы потому, что это анахронизм, как и излишнее торможение всякого хода. По крайне мере, носить такую обувь — неразумно. Женщинам их круга убегать приходится как от призраков, так и от надоедливых мужчин, впрочем, на каблуках многие особы бегают более чем прекрасно, но это не путь гейши. Гейша усладит слух так, что довольным останется и мужчина, и бестелесный дух. Разумеется, утверждение спорное, однако среди дев, берущих цветочные деньги*, этот сказ подчеркнул бы их непревзойдённый образ.
— Что, так плохо вышло… — посмотрел он с любопытством, ведь в основном ломал комедию не для Нару, а для неё, ведь говорят же — главное, чтобы женщина улыбалась, тогда будут открыты пути и в её душу и если очень повезёт, то и в личные покои. — Тогда скажу как есть — на Май ни одно кимоно не сходилось!
— Монах! — Танияма побагровела от злости и стыда.
Я нисколечко не поправилась! Тут дело в другом… — она осторожно перевела взгляд на Мари и недолго посмотрела.
— Это моя вина, приношу свои извинения, — Мари прилежно поклонилась, опустив плотно собранные пальцы к коленям. — Мне нездоровится…
— Хочешь, я могу измерить тебе давление? Мы третью ночь сюда приходим, — предложил Нао с искренней тревогой в голосе.
— Нет, я как-нибудь справлюсь и без этого, — отказала она, выдвигаясь вперёд. — Давайте покончим с этим скорее. Я хочу навестить хозяйку в больнице, не прощу себе, если эти обстоятельства помешают нашей последней встрече.
Их мать так плоха? — задумалась Май.
— Никто из нас не вечен, — подошёл к ней Такигава. — Это хорошо, что она переживает. Всю эту странность ей можно простить, — они смотрели, как Мари вместе с остальными проходит в дом, чуть не забыв, что и сами пришли за этим же нешуточным ритуалом очищения.
