— Но твои родители японцы? — спросила Май, пользуясь щедростью Нару.

— Да… Были ими… — дал ответ он.

— Да, наверняка, они сделали гражданство другой страны. Получается, и ты уже совершеннолетний, а ведь Аяко тебя до сих пор ребёнком считает. Почему ты им не сказал?

— Графа в паспорте с датой рождения ничего не меняет. Ущербно оценивать человека исходя из его возраста или положения в обществе, — изрёк он, и настала очередная тишина.

Нару был печален, как и всегда. Май не знала причин, как и понятия не имела о том, что его настоящие родители давно мертвы. Прошло больше десяти лет с того дня, как супруги Дэвис забрали его и брата из приюта. Сейчас же он не желал об этом говорить.

— Знаешь, я же пришла вернуть тебе это… — Май вынула из кармашка на юбке завёрнутую в платок хитогату и положила к себе на колени.

— Я тебя не заставляю приходить. Ты вольна в своих поступках, — сказал он.

— Да, поэтому я приду, — она взяла хитогату в руку и вновь загородила собой солнце. — Жди меня вечером, — улыбнулась она от всей души, после чего побежала. — Не забудь… — помахала она, заставив и Нару почувствовать тепло.

— В восемь я попрошу подать мне чай. Не опаздывай… — сказал он негромко, но Май его услышала, убегая тем временем прочь.

Может быть, этот день и правда, не так уж и плох… — подумал он при виде лазурного неба, редких перистых облаков и шепчущихся друг с другом листьев алеющего клёна.

VIII

Семь часов вечера. Объект исследования.

Я готова! — Май бойко дёрнула себя за края полосатой майки, той самой которую купил ей Нару в Хаконе, и, подогнув ноги, как складной стульчик, рухнула на красную подушку. Она ожидала Мичи, та должна была принести чай, но что-то задерживалась. Танияма постучала пальчиками по столу, от скуки запрокинула голову, посмотрела в потолок, потом на свои серо-зелёные укороченные брюки и подобрала под себя пятки.

Эта одежда не больно красива, но зато прятаться по кустам в ней будет удобнее, — подумала она, вспоминая сегодняшние манёвры в юбке. — Если Монах или Лин увидят меня в саду, рядом с комнатой Нару, то я потом себе места не найду. Перед Лином будет стыдно, а Монах ещё и поглумиться не забудет, — она потрясла кулаком от одной мысли и протяжно вздохнула. — Я так легко согласилась… Но мне до сих пор кажется, что Нару желает о чём-то поговорить, поэтому я не нервничаю и не думаю о его приглашении, как о визите в комнату парня, к которому испытываю чувства. Я личный секретарь на полставки, меня всего-то пригласили выполнить свою работу. Да, буду думать пока так. Иначе горечь разочарования разобьёт моё сердце…

— Вы уже заскучали? — в комнате появилась Мичи с подносом и какими-то баночками на нём.

— Нет… Мне не по себе, — ответила Май. Личная помощница хозяйки и по сей день не вызывала подозрений. А уж проделки с ученицами Танияма и вовсе не понимала. Мичи могла указать на всё Мари, и проблемы сошли бы на нет. Какой ей смысл обваривать или того хуже убивать? С виду смысла здесь никакого не было.

— Что не так? — наклонилась она, пододвинув обещанную чёрную коробочку с чаем. — Я слышала о вашей прогулке с тем директором. Это же хороший знак.

— Хороший… — согласилась Май и подпёрла руками голову. — Но душа болит. Так пусто внутри… — она приложила руку к груди и болезненно сморщила лицо.

— Эти чувства напоминают мне одиночество, — сказала Мичи и поставила на стол плоскую глиняную вазочку с дырочками. — Благовония помогут немного расслабиться. Вам же это потребуется сегодня.

— Да я бы так не сказала, — Май по давней привычке посмеялась над собой и прижалась щекой к прохладной тёмной столешнице. — Нару скоро уедет, — рассказала она, вдохнув первые сладковатые ароматы мирры. — Я бы поехала с ним, если бы он пригласил, но он никогда этого не сделает, поэтому мне так сейчас плохо. Но ведь надо думать о хорошем. Месяц у меня ещё есть, если буду сейчас грустить, то упущу его навсегда, поэтому я не стану печалиться, — она утёрла скатившуюся на нос слезу и расправила плечи.

— С такими красными глазами лучше не показываться мужчине, — посоветовала ей Мичи, внимательно посмотрев на Май.

Она приблизилась к её лицу и прикоснулась к щеке. Следом за прикосновением, страх Таниямы передался миру ощущений Мичи.

Работа с Нару кого угодно сделает мнительным! Я так напугалась… — подумала она. В этот момент Май хорошо разглядела её округлое лицо и чётко поставленные карие глаза. Тонкие брови и маленькую родинку у левого глаза, ближе к виску.

— Я принесу чай, — она отстранилась, когда решила чем можно помочь Май. — Он снимет стресс. Скованность от одиночества девушку не красит. Ваш директор выглядит человеком всеми брошенным, если он почувствует, что в его компании вы ощущаете себя одинокой, то у вас может не появиться второго такого шанса. Чай не отнимет у вас много времени…

— Ещё время есть… — Май обхватила своё лицо прохладными ладонями и поскорее растёрла. Глаза слезились. Хотелось плакать…

— Тогда я быстро, — Мичи вышла, а Танияма немного задумалась.

Не верится, что она жестока. Моя интуиция молчит. Рядом с ней мне немного страшно и совестливо, в принципе других ощущений нет. Наверное, я очень устала… Поскорей бы она принесла мне этот чай…

IX

— Лин, всё готово? — Нару встретился со своим ассистентом на улице. Закат уже дотлевал где-то на горизонте, а двое из Лаборатории Психических Исследований покинули стены рёкана.

— Да, ловушки расставлены, — сообщил Кодзё.

— Хорошо, — сказал он и запахнул свой чёрный пиджак. — Я приближусь к школе, затем пойду по отмеченным нами точкам. Май уже должна быть у меня. Переживать не о чем.

— Я всё же думаю, что это немного опасно, — высказал своё мнение Лин.

— Да, соглашусь. Риск велик, — сказал Сибуя и вынул из кармана план сада. Он окинул взглядом, выделенные чёрными кругами объекты, и убрал листок обратно в пиджак. — Джон и Такигава на местах?

— Да, я их предупредил.

— Тогда начинаем, — Нару свернул на выложенную камнями дорожку и вместе с ней начал петлять.

С каждой минутой сад погружался в синеву сумрака. Изумрудные газоны покрывались росой, а светлые клумбы, где росли низкорослые цветы, озарились светом фонарей, эффектно выделяясь на зелёном ковре.

Нару миновал красный дугообразный мостик. Приблизился к школьному домику, где девушки начинали готовиться ко сну и, посмотрев в заделанные белой рисовой бумагой круглые окна, развернулся в обратную сторону. Он вынул свой план с чертежом и сделал вид, что отметил на нём нечто важное.

Спустя некоторое время, пошли строения: беседки, блоки хозяйственного назначения и, наконец, местный алтарь, где молились духам гор. В каждом из этих строений Лин оставил по пентаграмме сэман. С помощью этих заклинаний Нару планировал поймать духа, который ночью преследовал его или того, кого отправят за ним. Сибуя уже понял, что от него решили избавиться. Он не только дурно влиял на Май, но оказывал определённое давление на окружающих: Нао и Мари. Кроме того, он собирался выгнать хозяев, пусть и давно умерших, из их родного дома — наглости хватало, чтобы желание убрать его с дороги перевесило принципы гостеприимства.

Пусто! — сжал Нару зубы от злости. Впереди оставалось последнее строение. Тьма завладела беззащитным небосводом, а его потенциальный убийца незатейливо чего-то выжидал. — Я не мог допустить ошибку! На меня охотятся, видимо, я пока крупноват для зверя или мне самому приготовили ловушку… — Сибуя знал, что расслабляться нельзя. Сегодня охотился не он один, и это тревожило.

Спустя сорок минут Нару наткнулся на Мичи. Она преграждала путь к гостинице, встречая гостя дежурной улыбкой.

— Наоки-сан попросил вас разыскать, — сказала она, когда Сибуя приблизился. — Он сказал, что вы ушли на закате и могли заблудиться. Не гуляйте по саду в такое время.