Он намекает на то, чтобы я осталась в его комнате на ночь? Или я размечталась?.. — у Таниямы жилки под кожей задёргались. Этот Нарцисс своими сладкими речами и коварными предложениями мог, кого угодно с ума свести.

— Я… постараюсь… — вымолвила она и, прикрыв рот ладонью, выбежала из гостиной прочь.

— А вы умеете смутить девушку, — сказала Мичи смеючись. — Но думаю, хозяйка не отпустит Май сегодня. Завтра вечером праздник… Сегодняшний день уже упущен. А занятия ещё никому не вредили.

— Я предупрежу Мари. Она не станет возражать. Разумеется, если вы не познакомите меня с другой вашей хозяйкой, — выговорил Сибуя чётко, не заметив преображений на лице Мичи. Добрая улыбка сошла на нет, а в карих глазах поселилась чёрная злоба.

VII

Мари велела сидеть в своей комнате… — вздохнула Танияма, глядя в потолок. На улице разгулялся один из прекрасных безоблачных дней, а она была вынуждена сидеть в четырёх стенах и думать о своём поведении. — Я не разогрелась, поэтому сегодня мне занятия не светят. А может быть, её мой внешний вид разозлил?.. — строила она предположения. — И Нару вновь чудит… — она закрыла глаза и содрогнулась. В её руке лежала хитогата, а мысли перешагнули через грань офисного этикета. — Я так легко согласилась… Он наверняка посчитает меня легкомысленной, — Май расстроилась и поднялась с татами. — Пойду к нему и верну это… — она посмотрела на деревянную дощечку в форме куколки и уже в тысячный раз вздохнула. — В любом случае мне нельзя напрягаться больше положенной нормы, завтра выступать, а как я смогу выйти на сцену, если проведу ночь с Нару? — рассуждала она несколько секунд здраво, потом мысли сменились картинками откровенными, и кровь прилила к лицу. — А-а-а! Я и впрямь легкомысленная! Как о таком можно думать?! Я до сих пор от него ничего толком не слышала… Нравлюсь я ему или нет? И какие отношения будут между нами, когда всё это закончится?.. Непонятно…

Как Май и подозревала, на улице было очень хорошо. Один из тех редких дней, когда не слишком жарко и ещё далеко до холода. В конце лета ветер приобретает оттенки холодные. Это делает последние дни августа особенными.

Она свернула на тропу, где можно было прилично срезать и полная самых высоких намерений, остановилась уже у комнаты Сибуи.

— Нару, ты здесь? — она не стала стучать, оповестив о своём приходе иным способом.

Ей никто не ответил. Другой человек бы взял и ушёл. Май же поймала себя на мысли, что если не войти, то засунуть свой нос непременно надо. Вдруг с этим беспечным зазнайкой что-то случилось…

Танияма приоткрыла сёдзи и заглянула в тусклую комнату Нару. В это время дня здесь было темно и прохладно, зато на закате комната превращалась в пекло.

Здесь ничего не изменилось… — она заметила, что за две недели Сибуя не особо разжился, сохранив комнате вид первозданный, захламив её исключительно материалами дела, которые сейчас мирно лежали в папках на маленьком столе.

Май окинула глазами татами и, увидев странность, занервничала. Сперва это были ступни в чёрных носках, затем она разглядела и сами ноги в брюках цвета угля, а когда залезла в комнату по самый пояс, то увидела хозяина этих раскинувшихся частей тела.

Нару сидел прислонившись к стене, с прикрытыми глазами и закатанным по локоть рукавом. Капельницу и прозрачную трубку Май заметила позже. Одного бледного начальника и его расслабленного тела, ей хватило для того, чтобы сбросить обувь и помчаться к нему.

— Нару… — она тихонько позвала своего босса, коснувшись его лежащей на татами руки. Тот приоткрыл глаза и беззвучно посмотрел на сочувствующую ему Май. — Ты всё же довёл себя, да? — спросила она, крепко обхватив его руку. — И давно… давно тебе плохо? — ей сделалось страшно, больно отпускать и жалко смотреть. Видя его беспомощным, ей всегда хотелось что-нибудь для него сделать. Но сделать что? Нару никогда не жаловался и не просил ничего такого, чтобы не входило в список должностных обязанностей. Но можно ли назвать их нынешние отношения должностными? Ответы на эти вопросы мог дать один Нару, а ему редко приходилось с желанием отвечать на вопросы, от которых не зависела чья-либо жизнь.

— Я в норме, — ответил он, спустя время. — Не помню, чтобы засыпал. Вечер ещё не настал, что ты здесь делаешь?

Так и знала! Он злится, — Май отвернула голову. Ей не хотелось выглядеть перед начальником ещё большей недотёпой, поэтому ей показалось идеей самой удачной — избегать взглядов прямых.

— Как там наши дела? — в комнату нагрянул Нао и сделал это без стука.

Наглость этих двоих довела Сибую уже чуть ли не до ручки. Он закрыл глаза, потёр левой рукой лоб и постарался расслабиться. При напряжении лекарство в вене жгло, а ему не хотелось затягивать то, что и без того приносило мало удовольствия.

— Май! И ты здесь! — воскликнул Нао, оценивая реакцию Сибуи. По его потемневшей мине он понял, что Танияму никто не приглашал.

— Нао, что с ним?.. — Май поднялась и траурным голосом спросила о тревожащем её обстоятельстве.

— Напугалась за дорогого тебе человека? — не упустил он возможности пошутить. — Правильно, если кто-то рядом с ним будет думать о его здоровье, то проблем у него никаких не будет. Смотри, я тебе покажу, — он присел на корточки и вынудил Нару наклонить голову. — Вот смотри, если вены на шее вздулись, появилась излишняя бледность, то можешь смело толкать его в постель, разумеется, не за дополнительной нагрузкой, а для небольшого перерыва. Пусть полежит на высокой подушке, расслабится, и состояние немного нормализуется. Сердечная недостаточность — это когда сердце не справляется с функцией насоса. В крови не хватает кислорода, начинается головокружение, появляются тёмные круги перед глазами. Поэтому перетруждать себя ему ни в коем случае не рекомендуется. Я настоял на капельницах, так как достал нужные препараты. Друг нашей семьи заведует клиникой в Хаконе. На днях он прислал мне сердечные гликозиды. Они увеличивают насосную функцию сердца и способствуют переносимости физических нагрузок. Думаю, в сложившихся обстоятельствах ему будет нелишним пройти небольшой курс. Свежий воздух, диета, вместе с тренировками и стимулирующим комплексом, пойдут ему на пользу.

— Значит, опасности для его жизни нет? — спросила Май чуть не плача.

— Нет, — ответил Нао дружелюбно, освободив Сибую из плена злополучной капельницы.

— Всё нормально, я же сказал… — хмуро проговорил Нару, зажав правую руку в локте.

— Да ты никому и никогда не жалуешься! — раскричалась Май от обиды. — Не бери на себя слишком много! У тебя же есть мы! Аяко, Монах, Джон и я — мы все тебе с удовольствием поможем. Если Лин один не справляется, то открой свой рот и скажи нам, что делать.

— Я сказал им всем уезжать, — заявил он высокомерно.

— Что?.. — глаза Май расширились. — Когда ты успел им такого наговорить? — она еле сдержала себя, чтобы не тряхнуть его ещё не окочурившуюся тушку.

— Они усомнились в моих методах. А я не намерен доказывать кому-либо свою правоту, когда знаю, что прав.

— Когда это было?.. — скрипела Май зубами от злости.

— Вчера, — ответил он. — Извиняться я не намерен. Задачи для них я не устанавливал. Если захотят, то могут ехать. Мы справимся…

— Да что на тебя нашло? Мы же команда… — Танияма устала кричать — смысла в этом не было. Да и вымоталась она в последнее время…

— Я нахожу это задание опасным, — сказал Нару. — Ты ехать не можешь, уверен, что не захочешь. Я связан контрактом и тобой. У меня два сотрудника — ты и Лин. У тебя неприятности, которые решить сама ты не сможешь. Я их решу. Остальным же считаю лучше уехать.

— Тебе сложно присматривать за всеми? — начала понимать Май немного.

— Я не совсем понимаю, чего ожидать от этой женщины. Монах никуда не уедет. Джон бы мог пригодиться, но Матсузаки здесь неспокойно. Надо подумать… — в душе Нару понимал, что от них куда больше пользы, чем он сейчас доказывает Май, однако разрываться, уже не мог.