— Это же мой талисман! Ты нашёл его! Но как?.. — она почти настрой потеряла, обрадовавшись находке.

— Я отдам его, как только мы закончим, — пообещал он. — А теперь сконцентрируйся на этом ключе. Дыши медленно, в ритм с его движениями, — покачивал он талисман Май за привязанную к ушку нить. — Хорошо представь тот дом, а затем расслабься… Ты слышишь собственное дыхание, тело расслаблено… Пальцы и кисти рук — они расслабляются, затем поясница, спина… слабость медленно переходит в ноги, ты уже не можешь двигаться… мой голос отдаляется, и ты спишь… — он остановил маятник, проверил замедлившийся пульс Май и взглянул на часы. — А теперь подождём…

XVI

— Получилось! Я здесь! — Танияма вновь оказалась в лесу, у ворот дома, где она и увидела свою конкурентку из прошлого. — Здесь подозрительно тихо… — насторожилась она, веря, что это проделки рассвета. В воздухе ещё пахло росой. Голубоватая дымка тумана окутывала лес, а утончённый двор в малой степени сохранял эти белёсые облака у поверхности земли.

Ещё утро, поэтому здесь никого нет, но почему у меня душа не на месте?! — Май прижала руки к груди, прислушиваясь к порывам ветра.

Где-то капала вода; где-то шумела листва, а где-то трещали и сами ветви. Ветер иногда поднимал в воздух пыль и песок, но он не был так силён, чтобы гнуть толстые ветви.

— Странный звук… — Май проследовала за дом, после чего закрыла ладонями глаза.

— Уже полчаса прошло, — сказал Нару, посмотрев на часы. Он сидел в ногах Таниямы и держал свою руку на её запястье, отмечая любые изменения в пульсе.

— Вот ты где! — нашёл его, а точнее их, Такигава. — Мы начали думать, что ты обиделся по настоящему.

— Тихо, — сказал он, пропуская между ушей неуклюжие попытки извинения Монаха.

— Май в трансе? — понял Джон первым, догнав Такигаву.

— Да, — снова сухо ответил Нару.

— Интересно, что она видит сейчас? — присел Хосё напротив, взяв, как и Джон, пуф.

— Чтобы это ни было, но она нашла то, что мы искали… — ответил Сибуя, прислушиваясь к сердечному ритму Май.

Боже мой! Боже мой! — причитала Танияма в своём сне. — Этого не может быть! Нет! — она долго мотала головой, боясь убирать руки от лица. За домом ветер не был сильнее, но звук трещащих деревьев и натянувшихся от веса верёвок неоспоримо резал слух.

— Они… мертвы! — Май убрала ладони, оставив одну, чтобы прикрывать рот. На балках покачивались остывающие тела. Мужчины и женщины — все будто сами залезли в петли, а теперь болтались со сломанными шеями. Наверняка тот, кто был покрепче, умер в страшных муках, об этом говорили их сине-красные лица. Но Май не желала смотреть… Сколько их здесь было? Десять, двадцать, может быть, тридцать? Она не хотела этого знать, ведь очевидность колола глаза — здесь умерло всё!

На скотном дворе, среди соломы и рассыпанной пшеницы, лежала мёртвая птица и скотина, вода и та замёрзла.

Кто на такое способен?.. Почему? — Май прошла через двор с погибшими животными в один из домов. Галереи были хлипкими, поэтому она поняла, что здесь жил кто-то из слуг. В одной пустой комнате так же болталась женщина под потолком, а за меловыми стенами из рисовой бумаги показалась чья-то тень.

Нару ничего не сказал о том, могу ли я пострадать здесь? — она присела на корточки и заглянула в комнату, где помимо качающегося в петле трупа, наблюдала плавные перемещения чьей-то тени. — Надо быть осторожнее… — Май вприсядку проделала тот же путь и подобралась к выходу, на всякий случай, заглядывая в окно. Во дворе она увила женщину, ту самую женщину, которая охотилась не первую неделю за ней.

Это она! Это всё она… — Танияма узнала лицо своего страха и, ужаснувшись от того, что призрак заметил её, прижалась спиной к стене.

— Сюда! — послышались голоса мужчин. — Они здесь!

Кто они? — Май вновь подошла к окну, увидев пятерых мужчин и одну слишком хорошо одетую женщину. Танияма не узнала её, но узнала веер. Этим самым или похожим веером владел Нао.

— Сожгите здесь всё! — сказала она голосом влиятельным и равнодушным. Один мужчина ушёл с ней, а другие забегали с какими-то бутылями, поливая тела чем-то масленым.

Я сгорю… — Танияма пришла в ужас, ощутив первые горьковатые запахи дыма.

XVII

— Что такое? — Такигава заметил на лице у Нару сомнительные рефлексы и спросил.

— Пульс зачастил… — сказал он, делаясь строже.

— Я могу спросить, с чем связан такой транс Май? — поинтересовался Джон. — Обычно ты используешь эриксоновский гипноз. В этом состоянии люди не погружаются в сон. Они концентрируются на своём внутреннем мире и уходят в себя, однако внешне это не похоже на сон, больше напоминает рассеянную внешнюю концентрацию, поскольку на деле всё идёт внутрь.

— Сейчас Май опасно оставаться одной, — ответил Сибуя. — Её способности развивались стихийно, оттого её сознание не способно контролировать желания её души. Будучи в таком состоянии, она подверглась нейролингвистическому программированию, проще говоря — НЛП.

— Но кто-то должен воздействовать на неё, — сказал Хосё. — Одной потери баланса мало.

— Я не усмотрел в том доме мощный излучатель НЛП. Обучение, как и сто лет назад, учитель родом из Киото — всё это копирование той школы, которая перестала существовать в годы первой Японо-китайской войны. Этот дом программирует людей, поэтому Май так реагирует на него. Потерянное равновесие между духом и сознанием создало серьёзную брешь. Из-за этого Май стала переживать свои сновидения так, словно они происходят наяву. Всё что мы можем сделать — это проследить. Я подозревал, что может произойти нечто подобное…

— Нам всем следовало отнестись к Май внимательнее, — сказал Такигава. — Она многое недоговаривает, сомнения её объяснимы, однако и опрометчивы. Лин сказал, что ты понял, как изгнать духов. Ты расскажешь нам?

— Я бы не отказался услышать ваши версии, — сказал он. — Если Май узнает причину пожара в третьем особняке, то мы приблизимся ко многим ответам, а пока ваши версии?

— Я подумал о том, что эти призраки не ищут мести, — начал Джон первым. — Это следует из того, что некоторые хитогаты были нетронутыми, особенно ярко нам об этом говорит фигурка Мари — на ней и царапины нет.

— Вынужден согласиться, — поддержал Сибуя. — Что-то ещё?

— Если это НЛП, то речь идёт о точном копировании, — внёс свой вклад Монах. — Эта школа больше напоминает клуб поклонения былым хозяевам. Должно быть, они замаливают так свои грехи. Можно предположить, что пожар случился случайно или в результате войны, но они прозябали от бедности, когда потеряли связь с рёканом, значит, так или иначе, вина предков Нао есть. Чтобы задобрить духов его прабабка оставила эти правила, следуя которым процветать будут все. Но вот как изгнать их — вопрос. Мы уже видели, на что способна эта женщина. Жестокости ей не занимать. Она дочери не пожалела. Так изуродовать… Не удивлюсь, если эта бедная девушка с горя где-нибудь повесилась и теперь накидывает свою петлю на таких же разочаровавшихся в любви особ.

— История повторяется… — сказал Нару им, но глядя на Май. Её бросило в пот, и пульс бешено заскакал. — Май, — позвал он спокойно. — Май, тебе нужно проснуться!

Его голос пробудил Танияму.

— Если голова кружится, то не спеши, — сказал он, помогая Май встать. Её глаза смотрели на окружающих испуганно. Вроде бы она была в безопасности, но прийти в сознание так быстро никак не могла.

— Всё в порядке, — сказала она сквозь лёгкую стянутость в горле, прижав к груди чёрный пиджак.

Нару всё это время был рядом… — она обратила внимание на постороннюю вещь и нежно улыбнулась. — Наивно полагать, что это значит нечто особенное, хотя и приятно…

— Дом сожгли, когда там уже все были мертвы, — сообщила Май. — Это наш призрак, Кутисакэ-онна — это она всех убила. Она отомстила семье, которая разлучила её с любимым человеком, а потом пришли люди из рёкана и всё там сожгли.