Сказка долго смотрела им вслед, пока в снежном вихре не исчез последний маленький лыжник. Волшебница знала, что подарки будут доставлены каждому мальчику и девочке и займут свое место в мешочке или в носочке у камина. Но и сами ниссены не уйдут из домика, в который они доставили подарки. Они заберутся под камин, в подполье, залезут на балки под крышей и будут ждать, когда проснутся дети. А дети, как только откроют глаза, тут же, шлепая босыми ногами, забыв про тапочки, в одних рубашонках помчатся в столовую к камину, где горкой будут лежать подарки. И будьте уверены, подарки будут именно такими, какие хотели получить дети. Бабушка и мама ребятишек будут тихонько подглядывать за ними из дверей столовой и радоваться вместе с ними. Бабушка даже прослезится и вытрет нос передником, а мама будет долго протирать очки. Очень их радовало, что ребятишки так счастливы. Ниссены будут смотреть на эту картину из своих норок и весело смеяться. А взрослые подумают, что это звенит посуда в буфете. Затем ниссены спустятся с балок, выберутся из-под камина, вылезут из подвалов и соберутся у крыльца дома, чтобы отведать вкусной рождественской каши. Про кашу помнят все бабушки, что нужно обязательно накормить ниссенов. Маленький народец очень обидчивый, и могут даже напакостить, если про них забудут. Но их никто не забыл и у крыльца слышался веселый задорный смех.
Детишки, схватив в охапку подарки, спешат в детскую, чтобы лучше рассмотреть содержимое коробок. Мальчики с удовольствием крутят в руках машинки и паровозики, а девочки тут же принимаются расчесывать волосы новых кукол. Затем наступает черед шерстяных носочков, в которые положены вкусности. Зашуршали конфетные обертки, но тут вмешивается бабушка, которая становится строгой и направляет детвору умываться. Так начинается утро в каждом доме на улицах Бринкенгате, где есть маленькие ребятишки. Затем наступит завтрак. Дети, забывая о каше, будут смеяться и рассказывать какие сны им снились. А за окном прыгали и стучали в стекло клювами птички-синички. Им тоже повезло: люди выставили снопы пшеницы для пернатых. Это ли не праздник! Затем дети убегают переодеваться в национальные костюмы – бюнады. Вместе с взрослыми они пойдут в старую кирху на утреннюю мессу и там их тоже ждут рождественские подарки. Раздается удар колокола. Сначала это будет не сильный удар, так пробный, но затем басы зазвучат уверенней. И польется густой малиновый звон над старинным районом и, вырвавшись на просторы Осло-фьорда, затихнет, распластавшись над серой пастелью залива. Жителей города приглашают на рождественские службы церкви. Они очень старые, эти деревянные кирхи. Их стены с сохранившимися руническими надписями, рисунками и резьбой, несут в себе очарование старины. Муаром времени они подчеркивает таинство и величие рождества. Затем заиграет орган. Имеющий уши да услышит отзвук сотен рождественских служб! Далила Москва «Чашка кофе, треск камина…» Чашка кофе, треск камина, Тлеет томно сигарета. Вьюга за окном резвится. Что сказать, смотря на это? Это есть мечта поэта, Он в камине видит лето. Даже вьюга не помеха, Если муза шепчет – лето! Не зима Не чувствую тепла. В преддверии мороз, И воздух глаза жжёт. Больно смотреть до слез. То не зима в окно, То ледяной дождь грёз, Затянет льдом пути, И разойдёмся врозь. Кричащий гимн Полет снежинок наблюдая, Пытаешься сравнить, мечтая, Их танец с танцем балерин, И понимаешь – это гимн! Кричащий гимн всему живому, Гимн, восхваляющий природу. И вьюга с ними в унисон Звучит, как в музыке канон. Такое чудное сплетенье Есть завершение творца, гения! «Град пробежал по крышам дома…» Град пробежал по крышам дома, Ритмично такты отстучал. Упав на землю, так не долго Закончил песню, таять стал. Какой-то миг, но столько рвения, Что позавидовать бы мог Тот, кто прожил жизнь очень долго… Но в ритм попасть так и не смог! «Колючий иней, кристалл перелив…» Колючий иней, кристалл перелив, Блеском своим манит и слепит. Поддавшись соблазну, сразу поймёшь, Как только в руки его возьмёшь. Не бойся укола, та лживая мощь В ладонях окажется каплей слез. Зима Она суровым своим нравом, Она холодным своим взглядом, Она тем ледяным укладом Введёт в дремоту все, что рядом. Она, как будто кистью водит, Одним мазком мороз заводит, И вьюга, подвывая в тон, звучать с ней будет в унисон. «Северный ветер, суровый нрав…» Северный ветер, суровый нрав. Подвластный времени, будет прав. Льдом заковав, заточит водоём. Накроет землю белым ковром. Вьюгой завоет, закружит, Зимний лес заворожит. Рассвет По окрестным вершинам ближайших лесов, Пробуждая звон птичьих голосов, Лучи бегут переливаясь. Это рассвет скользит, влюбляясь В рожденье пурпурных лучей рая, Сияние цвета роз наблюдая. «Береза инеем покрыта…» Береза инеем покрыта, Как паутиною обвита. И нежно стебли опустив В морозном танце, так, застыв, Она готова ждать оваций. И в реверансе простоит, Пока весна оценит танец, Листвой захлопав, зашуршит. Идёт зима
Поздняя осень, и будто слюдой Пруд покрывается над водой. Стаи уток, взметнув в облака, убежище ищут. Идёт зима. Но почему-то птица одна Бьется, волочит оба крыла. Раненой птице не взлететь, В ее глазах можно прочесть: Бездонна, как море, тоска и боль, Наедине осталась с судьбой. |
