Тихо пристроив ставень на место – но не до конца, чтобы в случае чего его можно было распахнуть одним тычком – незваный гость сполз по стене вниз.

Часовня была пуста и погружена во мрак. Только слабо мерцали и переливались внутренним светом несколько кристаллов, в определенном порядке разложенных на алтаре возле символа Ша-Ветра*. Глаза взломщика уже привыкли к темноте, но все равно вперед он двинулся с осторожностью, на ощупь выбирая путь.

(*Ша-Ветер – один из девяти Покровителей. Обычно «отвечает» за погодные условия.)

Подойдя к алтарю, он склонился над кристаллами. Зеленые раскосые глаза полыхнули отраженным светом. Охтайр колебался – он знал, что это за камни, но не мог угадать, какой именно ему нужен.

Он ещё размышлял, когда снаружи послышались тихие шаги. Потом с тихим шорохом приотворилась дверь…

Лунный луч упал на то место, где еще миг назад стоял денщик наследника, но того уже не было у алтаря. Он исчез мгновенно – только воздух вздрогнул, как от порыва ветра.

Стуча посохом об пол, Хозяйка Сапфирового Острова не спеша прошла между колоннами и рядами скамей. Лицо женщины выражало усталость и мрачные раздумья. Казалось, она не замечает никого и ничего, а шаркающая походка могла принадлежать древней старухе, но никак не могущественной волшебнице. Тупо глядя перед собой остановившимся взором, она направилась было к задней двери, ведущей в башенку-пристройку, но внезапно остановилась. Тонкие пальцы крепче стиснули посох, вторая рука скользнула в складки балахона.

- Кто здесь?

Тишина.

- Я знаю, что здесь кто-то есть, - произнесла женщина. – Я не вижу тебя, но догадываюсь, где ты прячешься. Назови свое имя, ты, стоящий за моей спиной!

Несколько секунд царила тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием и стуком сердца. Потом тихо скрипнула половица. Обернувшись на звук, Видящая заметила, что от одной из колонн отделилась стройная тень. Мужчина был в облегающей тунике и узких штанах и двигался с грацией сытого хищника. Пристукнув посохом об пол, волшебница усилила исходящий от камня свет и узнала денщика наследника Раванира. Она часто видела его, тенью следовавшего за своим господином. Но сейчас посмотрела на нежданного посетителя, как впервые – этого рыцаря почти никогда не видели отдельно от его господина.

- Ты как сюда попал?

- Пришел, - пожал плечами тот, делая мягкий шаг в сторону. Женщина чуть развернулась, следя за каждым движением Охтайра.

- И зачем?

Зелёные глаза блеснули – словно изнутри на миг прорвался огонь.

- Я хотел предупредить...

- О чем?

- Вас хотят убить.

Это было уже интересно, а в свете последних событий – и ожидаемо. Но почему так быстро? За нею следили или тот юнец проболтался? Нет, он бы просто не успел…

- И кто же?

- Я.

Волшебница медленно опустилась на ближайшую скамью. Охтайр стоял перед нею.

- Ну, и почему же ты этого до сих пор не сделал?

Она всем существом ощутила, как напрягся её собеседник.

- Мне нужна помощь, - наконец, нехотя промолвил он.

- Вот как? – Видящая усмехнулась. – А с чего ты взял, что я стану помогать какому-то полукровке? Ты ведь полукровка, не так ли?

Мужчина опустил взгляд, изображая смущение, которого на самом деле не испытывал. Но ему не хотелось, чтобы эта старуха читала по его глазам, как по книге. Простые эльфы так не могут – его еще никто не сумел раскусить. Но она – волшебница. Она может многое.

- И как же, интересно знать, полукровка оказался включен в элитную когорту, куда принимают только избранных? – продолжала женщина, не обращая внимания на выразительное молчание собеседника. – Откуда ты вообще такой взялся?

- Это долгая история, - нехотя сказал он.

- А я никуда не спешу, - Хозяйка подвинулась и приглашающе похлопала ладонью по скамье. – Садись и рассказывай!

Мальчик проснулся от тихого толчка.

- Р-р-рс…

Он быстро сел, мгновенно собравшись. Рука сама сомкнулась на дубинке – его единственном оружии.

- Тс-с-с…

Сидевшая рядом на корточках лесная троллиха склонила голову набок, насторожив треугольное ухо. Её вывернутые наружу ноздри шевелились, ловя запахи. Затаив дыхание, мальчик замер, не сводя с неё заблестевших глаз.

Эта троллиха, лохматое, вонючее, грязное существо, закутанное в плохо выделанные звериные шкуры и вооруженная дубиной и камнем, была ему единственным близким существом на всем свете. Он ещё помнил, как пробудился на голой земле где-то на дне сырого оврага, дрожа от холода – и почувствовал на себе пристальный взгляд этого чудовища. Дикий страх сковал его тогда. Он заскулил и неожиданно обмочился, но троллиха не стала его есть. Она шумно обнюхала дрожащего ребенка, потом бесцеремонно сгребла его в охапку, забросила на плечо, как дикого зверя, и понесла.

Страх пришел позже, только через несколько дней. Поначалу мальчик дичился, вздрагивал от каждого шороха и шарахался от любого жеста в его сторону. Пару раз он пытался удрать из пещерки, куда принесла его троллиха, но самка выслеживала «дичь» по запаху и притаскивала обратно. В конце концов, он смирился и привык.

Мальчик бы не выжил в лесу той зимой, если бы не троллиха. Лесные тролли существа одинокие. Они сходятся вместе только для того, чтобы зачать детёныша. Самка потом растит малыша самостоятельно, и если удается встретить нескольких троллей это всегда одна такая самка и несколько еще не достигших зрелости малышей, зачатых в разное время от разных отцов. У этой троллихи, очевидно, младенец погиб недавно – ее отвисшие сосцы ещё были полны молока, и она пыталась давать найденышу грудь. Молоко было густым, каким-то соленым и сильно пахло зверем. Но это была жизнь.

К следующей весне он уже привык и к своей приемной «матери», и к пещерке под корнями старого дуба. Его одежда обтрепалась, и самка кое-как соорудила ему балахон из звериных шкур, скрепив их между собой травяными волокнами. Башмаки она плела из коры, набивая их изнутри сухой травой и птичьим пухом. Большую часть рациона составляли молоко из её грудей, орехи, почки липы, шишки и полупережеванное сырое мясо. Весной добавились свежая зелень, птичьи яйца, ягоды, грибы, рыба, лягушки – то есть все, что можно найти в лесу.

Дети быстро ко всему привыкают. Мальчик уже к концу первого года совершенно приспособился к жизни в лесу, а на второе лето и сам пробовал охотиться, сбивая палками и камнями птиц и ловя рыбок в ручейке. Троллиха с радостным ворчанием приветствовала любую его удачу.

На третий год молоко в её грудях ещё оставалось, хотя и не в таком количестве, как раньше. Но она упорно продолжала кормить своего странного «младенчика» и даже несколько раз прогоняла самцов-троллей, желающих с нею совокупиться. Инстинктом матери она догадывалась, что самец перво-наперво прикончит «неполноценного» ребенка, чтобы его мать поскорее зачала нового, здорового, уже от него. Однажды, спасаясь от домогательств одного тролля, они шли два дня без остановки, не тратя времени даже на то, чтобы напиться и опасаясь справить нужду, чтобы по этим меткам их не настигла погоня.

На новом месте им пришлось долго искать новую пещерку, где можно если не перезимовать, то хотя бы просуществовать какое-то время, пока не подвернется жилье получше. Но эти места оказались обитаемы.

Поблизости жили разумные существа. Однажды, отправившись к берегу реки, чтобы поискать утиных яиц, мальчик увидел на той стороне всадников.

И все вспомнил.

Осенняя ночь пять с половиной лет назад… чужие всадники…нянька-орчиха с разрубленной головой… мать, стоявшая на коленях в окружении вооруженных мужчин-эльфов… «Смотри! Запоминай!»

Ровилар…

В тот день он долго плакал, уткнувшись лицом в волосатую грудь троллихи, а она ворчала что-то себе под нос, гладила его по грязным спутанным волосам и пыталась дать сосок. Молока там совсем не осталось, выжать удалось всего несколько капель, но это было всё, что могла она дать своему странному приемышу.