Пока мы там стояли, я задала ее родителям все вопросы, которые приходили в голову. Конечно, какие-то ответы я получила – что с ней случилось и куда она ушла. В конце концов, это были ее мама и папа. Я даже не помню, что именно я спрашивала и что они отвечали. Помню, они были добры ко мне и, похоже, даже рады моему приходу. Но атмосфера в доме была такая, будто что-то огромное покинуло его. Казалось, в нем образовалась большая черная дыра. Когда пришла пора уходить, я почувствовала, что ее родителям совсем не хочется меня отпускать. Они без конца придумывали причины, по которым мне лучше остаться, предлагали что-нибудь поесть, попить или посмотреть телевизор. Мне очень не хотелось их расстраивать, но уже начинало темнеть, и мне бы крепко досталось, не вернись я домой как можно скорее. Я не нашла в том доме никаких ответов, только огромную пустоту, утрату и скорбь.
В следующий раз я столкнулась со смертью в десятилетнем возрасте. Тогда умер мой дедушка. Они с бабушкой жили рядом с нами. Поскольку моей тогдашней миссией в жизни было исключительно играть и развлекаться, я всегда проскальзывала мимо их дома, тщательно стараясь не попасться никому на глаза. Дело в том, что у дедушки был наготове бесконечный список поручений, которые мне нужно было выполнить. А потом он умер. Я чувствовала себя ужасно, размышляя о том, сколько раз я могла бы повидаться с ним и не сделала этого.
Даже в десять лет я думала, что не хочу прожить жизнь так, чтобы сожалеть о том, что я сделала или не сделала. Непостоянная, вечно меняющаяся природа реальности начала проявляться.
Эти события подпитывали и усиливали мое любопытство. Я часто размышляла о смерти. Я не заболела, не впала в депрессию, но моя жажда знаний граничила с раздражением.
Пока я росла, я читала запоем. Книги о философии, о духовности и религии – все, что хоть как-либо объясняло смерть и ее последствия. Поиск ответов на жизненные вопросы также переплетался с желанием узнать, как стать не обычным человеком, а чем-то большим. Наверняка жизнь – это что-то намного более значительное, чем только «родиться, вырасти, работать, есть, спать, зарабатывать деньги и умереть». Из книг я узнавала о людях, которые достигли большего, чем все остальные. Я читала об Иисусе, Будде и Конфуции, но не останавливалась на этом. Я также читала об оккультизме, парапсихологии и колдовстве. Меня интересовали все объяснения за пределами науки. Я очень хотела понять, что могут сказать разные мастера из разных традиций и как они сами об этом узнали. И как они стали мастерами? Отличались ли они от меня?
Все люди, с которыми я сталкивалась в молодости, либо через книги, либо лично, просто передавали то, чему их учили, что они слышали или читали, но они не переживали все это на собственном опыте. После долгих лет поисков я начала опасаться, что так и умру, не узнав истины. Это было весьма неприятно, ведь мне говорили, что у меня хороший ум. В школе меня включили в программу для одаренных детей. Вроде бы это означало, что я умна, но я по-прежнему не могла найти ответы на свои вопросы.
Была слабая надежда, что я найду их, когда умру. Может быть, чтобы обо всем узнать, нужно умереть. «Но подождите, – думала я. – А что, если это знание не придет даже после смерти? Это еще хуже!» Я все время задавалась вопросом, почему нельзя найти эту истину еще при жизни. Очевидно, ее знали Иисус и Будда – но они жили очень давно. Казалось, что все, кто ее познал, умерли и уже ничего не могли рассказать.
Затем, когда мне было пятнадцать лет и я лежала дома с гриппом, у нас на переднем крыльце странным образом появилась книга с коротенькой запиской: «Для Шерил». Я никогда не искала такую книгу в книжном магазине. Я даже не знала, что она существует. И тут внезапно она волшебным образом появляется у меня на пороге. Я так и не выяснила, кто ее там оставил, но очень рада, что это вообще произошло.
Книга отличалась от всего, что я когда-либо читала. Речь шла о йогах с Востока, о пути йоги и о том, куда человек с ее помощью может прийти, чтобы полностью реализовать свой потенциал. Это было для меня новостью. Я уже знала о хатха-йоге и видела в ней лишь серию упражнений на растяжку, с помощью которых можно сохранять гибкость тела. Но в этой книге рассказывалось об одном мистике из Индии и о том, как йога превратила его и еще несколько человек в высокоразвитых, самореализованных людей. Раньше я ни о ком таком не слышала – за исключением древних мастеров, таких как Будда и Иисус, которые давно умерли.
Книга называлась «Автобиография йога», ее написал индийский мистик Парамаханса Йогананда. Благодаря Йогананде я нашла имя той свободы, которую искала: «самореализация». Ее также называют просветлением и объясняют как знание истинного «я» вне всякой иллюзии. Там объяснялось, что мы все коллективно страдаем от искаженного взгляда на реальность: думаем, что мы отделены от всех и всего – в то время как в действительности представляем собой единую энергию. Эйнштейн тоже говорил кое-что, связанное с этой концепцией. Например: «Человек – это часть целого, которое мы называем Вселенной; часть, ограниченная во времени и пространстве. Он ощущает себя, свои мысли и чувства как нечто отделенное от всего остального мира, и это – своего рода оптический обман. Иллюзия, которая стала темницей для нас, ограничила нас миром собственных желаний и привязанностью к узкому кругу близких нам людей. Наша задача – освободиться из этой тюрьмы…» Есть и другое его изречение: «Реальность – всего лишь иллюзия, хотя и очень упрямая».
По словам Йогананды, мы можем выйти из этой иллюзии, познать, понять и переживать мир совершенно по-другому. Это знание приходит только через опыт, а не путем интеллектуального понимания, и ощущается каждой клеточкой тела. Йогананда описывает самореализацию как растворение чувства отдельного «себя», личности или эго, в блаженном, экстатическом, безграничном единстве, свободном от смерти. Я мгновенно поняла, что искала именно это!
Эта книга не только помогла мне назвать словами объект моих поисков, но и дала надежду на то, что самореализации может достичь даже обычный человек, такой как я. Она внушила мне веру в то, что я могу по-настоящему, на своем опыте узнать жизнь вне тюрьмы моей маленькой отдельной личности. Йога – это путь от ограниченности к безграничности. Я могу найти то, к чему так сильно стремлюсь! Это меня очень воодушевило.
Был (конечно) один главный недостаток. Йога лучше всего работает под руководством гуру. Йогананда ярко описывает гуру как духовного учителя, который является совершенно свободным существом, уже не связанным иллюзией отдельного «я», обладает доступом к другим измерениям и более глубоким пониманием жизни. Говорят, что гуру – это тот, кто рассеивает тьму и избавляет от препятствий; он способен помочь другим освободиться от иллюзии отдельной личности. Я сразу подумала, что все было бы намного легче, будь у меня такой духовный учитель. Было интересно, найду ли я когда-нибудь гуру.
Йогананда ясно дает понять, что самое главное событие в его жизни произошло тогда, когда ему посчастливилось встретить своего гуру. Читая дальше, я забеспокоилась. Казалось, что я не способна установить такую связь ученика с наставником. Гуру Йогананды выглядел как очень требовательный человек. Самореализация и внутреннее блаженство достигались только путем дисциплины. Мне было интересно почему. Что общего у дисциплины и свободы?
Теперь у меня появились большие неприятности. Это совсем не соответствовало моим идеям.
Я хотела свободы и блаженства, но в свои пятнадцать лет была дикой, авантюрной и недисциплинированной; я не готова была работать и не хотела, чтобы кто-то мне указывал. Кроме того, такие отношения, похоже, требовали преданности, и это заставило меня по-настоящему содрогнуться. Я не умела и не желала поклоняться другому человеку.
Это было в 1960-е годы, и упомянула ли я, чего искала?
Мои стремления к мудрости и свершению касались каждой области моей жизни. Мои подростковые годы прошли в стремительном, ревущем потоке экспериментов и исследований. Лексингтон находится в 20 минутах езды от Гарвардского университета, где в то время преподавали профессора Тимоти Лири и Ричард Альперт (впоследствии принявший имя Рам Дасс). Они инициировали эксперименты с ЛСД. Вскоре после этого кислота попала в мою закрытую школу. Многие из нас начали пробовать это вещество. У одного из моих самых близких друзей по имени Барри была сестра, которая училась в Гарварде, и она принесла ему ЛСД. После первого опыта Барри очень полюбил этот наркотик.
