Хлопок крышки ноутбука вырывает меня из истерики. Надо мной стоит Адриан с глазами полными ужаса, бледный, как мел. Наверное, слышал, что тут происходит — под конец я включил звук, хотел услышать голос Арти, доказать самому себе, что это не он, а это был именно он, чертов сукин сын.

— Все посмотрел? — не злится, переживает — даже приятно. Мотаю головой, он убирает бук на шкаф, словно я там его не достану, и осторожно подходит ближе.

— Там было еще что смотреть? — Становится весело, просто непередаваемо весело, как бывает радостно, когда вся твоя ебанная жизнь по пизде пошла, и ты не просто не можешь идти за ней, ты вообще идти не можешь, валяясь на рельсах, поломанный, и ждешь поезд чужих откровений, который тебя добьет.

— Было. Но тебе это видеть не стоит. — Садится рядом, убирая у меня со лба мокрую челку. — Хочешь воды? — интересуется учтиво, я снова фыркаю от смеха, стряхиваю его руку.

— Хочу яду, — смотрю ему в глаза и почему-то ненавижу, и одновременно мне хочется упасть перед ним на колени и просить прощения за то, что ему причинил член моей семьи, ведь ни на одном видео не было видно, что происходящее так же, как и ему, нравится самому Ди.

— Это не поможет. Я пробовал.

— А что поможет? — пододвинувшись ближе к нему, шепчу заговорщически. — Что поможет вернуться в прошлое и не переживать всего этого? Что поможет не считать брата моральным уродом, а тебя мазохистом придурочным? Может, волшебство? Где этот ебанный шкаф в Нарнию, в котором можно прожить еще одну жизнь?!

— Тебе надо успокоиться.

— Зачем? — отталкиваюсь обратно, подрываясь на ноги. — Что-то от этого изменится? Ты станешь прежним угрюмым мудаебком, но совершенно нормальным? Я перестану ненавидеть брата за боль, которую он причинял тебе, и хорошо, если только тебе?.. Блядь, как оно все!!!

— Только мне, — старается помочь. Я, обессилев, к нему кидаюсь, и пока он не спрятал по привычке руки, как брат научил — не сопротивляться, терпеть боль, уважать ее, — настолько преданно, что смирился и меня воспринимает как его, висну на его шее, захлебываясь в рыданиях. И как ни стараюсь взять себя в руки — не получается, только хуже, и спазмами уже дышит, и горло дерет, и умирает внутри нечто важное, кажется, это надежда.

Ди обнимает в ответ, но как-то неуверенно, и меня накрывает по новой. Трясет так слишком долго, чтобы это можно было спокойно вынести. Ди тащит меня в ванную, окунает в холодную воду, наплевав на то, что она растекается лужами по полу и грозит затопить соседей; обливает из душа ледяной водой, приводя в чувство, а после сдирает мокрые шмотки, закутывает в мягкое большое полотенце и уводит к себе в комнату, сам приносит вещи, сам готовит чай и заставляет его выпить, сам подливает туда снотворное, и я засыпаю. Когда проснулся, он был в моей комнате, пересматривал те видео и не страдал, как я, а легко улыбался, словно встретившись со старым другом. Я четко видел, что Артур его сломал. Почти так же, как меня недавно, только ломая дольше и под себя, и даже так умудрился влюбить в себя, казалось бы, непробиваемого Адриана. Этот мир точно сошел с ума.

========== Часть 5 ==========

— Ты любил его? — застаю Ди врасплох, но вместо того чтобы занервничать, он спокойно выключает ролик, нажимает пару клавиш самыми кончиками пальцев, и мне не надо подходить и заглядывать в экран, чтобы понять — он форматирует диск, оставляя систему девственно чистой.

Помедлив немного, пожимает плечами, удобнее устраиваясь на полу и распрямляя свои бесконечно длинные ноги, обтянутые домашними темными спортивками.

Сейчас Ди не кажется таким опустошенным, будто просмотр старых записей мог вернуть ему душу. Но есть в нем перемены, которые я никак не могу рассмотреть. Возможно, виной тому теплота во взгляде, которой отродясь не видел, тем более чтобы она была адресована мне.

— Уверен, что хочешь говорить об этом? — склонив голову к плечу, смотрит искоса. — Не во все стоит вникать.

— А ты думаешь, я это просто так схаваю и буду жить дальше? — спрятав руки в карманы джинсов, прижимаюсь к косяку, и с каждой минутой промедления Ди во мне словно позвоночник разжижается, и меня тянет вниз. — Ди?

— Эх, — выдыхает тяжело, мне даже показалось, что с трудом, тянется вперед, перекатываясь с задницы на колени, и прямо так, не поднимаясь, ползет ко мне. Чем ближе становится он, тем хуже делается мне. Тупое, дикое желание спрятаться у него на груди буквально размазывает. — Тяжело будет объяснять чужие поступки. Я не смогу влезть Артуру в голову, так же, как и к тебе, чтобы все разложить по полочкам, и мне жаль, потому что не все сможешь понять ты.

— Ты не ответил. Ты любил его? Или он тебе угрожал? Мстил? — придумываю самые бредовые подозрения, кружится голова от мыслей, и сейчас рука Ди, сжавшая плечо, только сбивает.

— Любил, — признается с легкой улыбкой. Задерживаю дыхание, и от острой, колющей боли прострелившей сердце — резкий выдох. — Но не так, как ты подумал. Как друга.

— Как, вообще, можно любить, чтобы допустить такое?! Тебе же не нравилось! Ди, тебе же было больно… — Глаза жжет от воспаления, руки трясутся и ужасно потеют ладони в карманах.

— Отчаянно, наверно. Но дело не только в чувствах. Дело в понимании.

— Что было в остальных папках? — От этого вопроса он затаил дыхание, и мне показалось, даже побледнел.

— Там был я, — тише, севшим голосом, отпуская руку и роняя ее мне на бедро.

— Ты? — сначала я даже не поверил. — Как?

— И боком, и раком, — попытался пошутить он, но слишком фальшиво, чтобы я поверил. — Давай я расскажу с самого начала, а ты просто выслушаешь, идет?..

Он говорил долго, минут двадцать, не меньше, и все это время я давился его откровением, не смея перебивать.

Он рассказывал, как переехал сюда с семьей, как сразу не сошелся с местными, как ему доставалось, когда отца посадили, и только сейчас я понял, что с отчимом, которого я знаю, они совсем непохожи. Потом он познакомился с Арти, завязалась дружба. Кто кого из ямы вытягивал — не понял, но у брата тогда тоже был переломный возраст и ему было невыносимо оставаться один на один с собой. Арти был не такой, как все, Ди называл его особенным, а я бы предпочел синоним «псих». Внешне спокойный и положительный, в душе он словно загнанный в человеческое тело демон, который заводился с пол-оборота, и ему необходим был выплеск эмоций, причем именно такой — жестокий, в котором он мог бы заявить свои права… Дальше я не слушал, меня стошнило.

— Он мне помог сильно, из депрессии вытащил, всегда был рядом, — передав мне полотенце, Ди перегородил выход из ванной, заставляя слушать. — Я знал, что ему нравится, между нами не было секретов, а также видел, как его ломало, с каждым днем становилось хуже, и он угасал на глазах. Я боялся, он совершит роковую ошибку. Мы перепробовали все: сайты БДСМ, успокоительные, народную медицину — все. Арти стал встречаться с участниками таких сообществ, но то ли они не доигрывали, то ли быстро сдавались, но удовлетворения это не доставляло ему никакого. А потом… Ты не помнишь, как вы подрались? — Еще бы не помнить! Пара секунд, а я с сотрясением две недели пролежал. Арти как с катушек слетел. Мы тогда крупно повздорили: он пьяный пришел, опять от Адриана, я его вывел, честно вывел, хотел что-то доказать, в итоге брат не сдержался. Киваю. — Он кончил тогда.

— Что, прости?

— Не на тебя, успокойся, а на саму ситуацию, его так это взволновало, он не сразу справился с чувствами.

— Пока я был в отключке, он дрочил? Ты охренел совсем?

— Не дрочил. Это случилось самопроизвольно. Но после этого он помешался…

Воздух совсем густой и горячий, словно в пустыне, застрял в горле. Снова начало рвотным позывом сводить горло.

— На мне?..

— Я боялся, что он переключится на тебя и сломает — ты слишком сильно был к нему привязан, смотрел на него, как на божество, и, готов поспорить, прощал бы ему все. Этого допустить было нельзя, и мы оба с ним это понимали. Тогда он узнал, что мне нравишься ты…