========== Часть 1 ==========

Я никогда не понимал их дружбы.

Ни-ког-да.

Каждый раз, видя их вместе, все внутри замирало, начинало мелко трястись, а во рту появлялся стойкий привкус гнили.

Слишком непохожие. Слишком несовместимые. Слишком разные. Да все в них было слишком!

Артур — бойкий, активный, жизнерадостный, как лучик света в каждом углу комнаты. Вечно молодой, вечно пьяный, вечно живущий на полную катушку и ценящий каждый прожитый миг!

Адриан — полная его противоположность. Замкнутый, закрытый, холодный, непрошибаемый, как скала, отталкивающий одним своим выражением лица, когда смотрит на тебя, как на кусок дерьма, хотя ты до последнего пытаешься быть вежливым и хотя бы с ним здороваться. Никогда не подаст руки, никогда не проявит эмоций, и только раз, ворвавшись в комнату к брату без стука, я видел, как он смеется! Всего раз за долгие годы знакомства! Это было так неожиданно, так дико, как гром среди ясного неба, я, оцепенев, даже забыл, что минуту назад хотел придушить Артура.

Их дружба всегда была для меня загадкой. Их невозможно было оттащить друг от друга: Адриан следовал за братом по пятам, словно тень, которая достанет тебя даже в кромешной тьме. Всюду. Всегда. Одна школа, один ВУЗ, даже служить они попали вместе, и если бы не младший братишка, который был еще слишком мал, чтобы оставаться один, они бы и жить стали вместе. И это бесило неимоверно, такое чувство, что кроме друг друга вообще ничего вокруг не видели. Ах да… еще же был я.

Руслан — младший брат Артура, его радость, как он всегда говорил, и его обуза, всюду таскающаяся за ним следом, потому что больше оставить было не с кем. Семь лет разницы, а он уже с младших классов со мной за няньку: и в школу, и в больницу, и пожрать приготовит, и уроки со мной сделает, и про Адриана не забудет. Хотя как про него забыть, если он всегда за твоей спиной. Был.

Пока брат был жив.

Год прошел, а мы все еще не оправились от потери. Никто из нас. Артур оказался незаменим для всех. Он до сих пор нужен. Мне.

Наверное, поэтому сейчас во мне больше агрессии, чем раздражения.

— Руслан, нам больше не к кому обратиться, — режут тупым лезвием по только начавшим затягиваться шрамам родители Адриана.

Наверное, поэтому так сильно сейчас сжимаю руки в кулаки, ноют пальцы и разрывается сердце. Пот по спине: холодный, липкий, пропитывающий домашнюю футболку насквозь.

— Руся, сынок, они же нам как родные, — подпевает уже моя мать, решившая очередной редкий визит превратить в театр драмы.

Наверное, поэтому сейчас так паршиво, и как никогда я нуждаюсь в брате, который бы оградил от всего, который убил бы, если бы кто пальцем тронул, не допустил бы, чтобы на мою голову свалились такие проблемы, говоря мягко: «Русик, иди к себе, я сейчас», закрыл бы на кухню дверь и отчитал старших, наплевав на свой незначительный возраст.

— Его уже два раза из петли доставали! — орет во всю глотку отец Адриана, я от неожиданности и напряжения вздрагиваю, поднимается даже мой отец, вечный «да, дорогая» — и его порыв кажется нелепым. — Он же… Он… — плюется слюной, краснеет, на лице явные отеки от усталости и алкоголя, жена разревелась, размазывая по щекам недорогую тушь. — Что бы подумал о тебе брат?!

— Он мертв, — отвечаю спокойно — ораться с ними нет ни сил, ни желания. Сознание топит отвращением. — Мертвые не могут думать.

— Руслан, — шикает на меня мать, я посылаю ей не менее красноречивый взгляд и картинно складываю руки на груди.

— Что?.. — склонив голову к плечу, меняю угол обзора. — Я в няньки двадцатипятилетнему мужику не нанимался. У меня учеба и работа. А если вы действительно хотите ему помочь — сдайте его в психушку.

Поднялся оглушительный вой. Кто-то кидался, кто-то ревел, слышались ругань и брань, но весь негатив, что вылили на меня, проходил словно насквозь. Я ничего не чувствовал к этому человеку, жизнь которого пошатнулась уже второй раз. Иногда мне кажется, что окажись я рядом, когда он полез на стул, - сам подал бы ему эту веревку. И ни-че-го. Это «ничего» было одновременно неосязаемым и в то же время таким сильным, что я не мог даже начать его ненавидеть за то, что большую часть времени, пока брат был жив, он забрал себе.

А действительно, что бы сказал Артур?.. Привалившись к косяку, прикрываю глаза, запрокинув голову, медленно выдыхаю. Он бы ничего не сказал. Он вообще не разводил демагогию, а сразу брал и делал. Неважно, что задача была непосильная, неважно, что на это никогда не было времени/сил/желания — стиснув зубы, делал, вывернув себя наизнанку.

Боюсь, что могу осквернить его память своим эгоизмом. Боюсь, что не стану тем, кого он хотел во мне видеть, кого взрастил, вложив только хорошее. Боюсь, что тот, кем он дорожил… больше всех… погибнет раньше, чем хотел бы Артур.

Пока длится ссора, плавно переходящая в скандал на тему чей сын хуже, ухожу к себе. Быстро пакую вещи, все равно большая их часть в общаге, куда перебрался под предлогом, что к учебе ближе и там легче заниматься, а сюда приходил только ночевать. Старенький ноут, еще Артура, запароленный так, что не смог разблокировать даже я — это больше память, чем рабочая техника. Кое-какие диски, шмотки, средства гигиены, в коридоре обуваюсь неторопливо, вообще, чувство, что время свихнулось и теперь не идет, а легло в районе грудного сплетения и медленно колышется, оставляя меня на месте.

Задрав голову, обращаюсь к родителям Адриана:

— Где вы будете жить — меня не волнует, но чтобы вас в квартире сегодня не было, жить в коммуналке я не стану. Можете переехать в мою комнату, как раз поживете с теми, кто назвал вас близкими родственниками, — интонацию можно было выбрать и помягче, но не выходит, как ни стараюсь. — И еще, я ничего вам не гарантирую. Я не психиатр, да и психолог из меня паршивый, попробую понаблюдать. Но не уверен, что ваш сын пустит меня даже на порог. — Завязывая последний узелок на ботинке, царапаю пальцы о жесткие клепки. — Он, вообще, у вас довольно своеобразно с людьми общается.

— Руслан, — сиплым голосом позвал меня новоявленный родственник, — это он попросил нас обратиться к тебе…

========== Часть 2 ==========

Первая мысль — меня используют. Не лучшее ощущение - чувствовать себя куском использованной туалетной бумаги. Повторно. Ведь во мне, вероятно, хотят видеть Артура. Но как?! Как, бля! Если я всю жизнь старался быть на него похожим, но, кроме глаз, у нас вообще ничего общего нет. Артик, несмотря на взрывной характер, был невысокого роста, компактный, хоть и накачанный, я же выше его, стройнее, плечи шире, хотя даже мне не дотянуть до Адриановых метр восемьдесят два. Он был… другой. Совсем. Он даже на мир смотрел иначе, а я… Я — это я. И чем я могу помочь его другу — не знаю. Если только сделать хуже — это запросто, но так же сильно, как не хочу к нему идти, испытываю необходимость побыть рядом с тем, в ком еще осталась частичка брата. Это бред, маразм, признаю - я спятил, но какая-то часть меня все еще болит, да так, что, просыпаясь среди ночи, ору громко в себя, за шумом крови своих мыслей не слыша, а потом лежу до рассвета, не сомкнув глаз и обливаясь холодным потом, как после кошмара. И эту боль надо убить, умертвить, растворить в себе, чтобы вздохнуть свободно, чтобы снова начать новую жизнь.

Навигатор приводит меня на другой конец города. Эту высотку я помню, хотя бывал тут всего один раз вместе с братом. Мне было тогда лет десять, Арти не смог оставить меня одного и потащил с собой, потому что его лучший друг не брал трубку уже вторые сутки. Не помню ни этаж, ни квартиру, ни самого ее хозяина в то время, но точно помню удушающий, резкий, противный до тошноты запах медикаментов, которым пропитались даже стены. Меня оставили стоять в коридоре, Арти прошел в комнату, долго разговаривал вполголоса, а потом, когда вернулся, его глаза горели. Горели ярким, удивительным свечением, которого не мог видеть раньше. Сам хозяин так и не вышел, наверное, сильно болел. Неважно. Сейчас это все неважно.