— Склад мой сожгли, — отмахивается, примеряя рабочую маску, и в этом образе кажется чужим. Далеким.

— Без жертв?

— Только финансовые потери. Мне надо лететь обратно, — растрепав волосы, подходит ко мне, заглядывая в глаза. — Хочешь со мной?..

И тут я понимаю, что именно хотел сказать Мишка своим «Ты пойдешь за ним». Понимаю так четко, что становится не по себе, насколько он близок к истине. Мне проще будет пойти за ним, чем уговаривать его остаться. Невозможно заставить человека стать частью твоей жизни, если ты — не его часть.

— Старшие начали переговоры, пока все относительно ровно…

— Из-за чего был конфликт?

— Передел, как обычно…

— Ты врешь.

— С чего так решил? — скрещивает руки на груди, закрывается, стоит слишком близко, вижу даже крохотные морщины у него в уголках глаз, а также вранье.

— Сам скажешь или мне копнуть?

— Это все… неважно.

— Говори!

— Трахнул сына одного из партнеров. Поймали с поличным.

— И ты сказал, что это он тебя совратил?

— Сказал. Ему без разницы, про его ориентацию и так знают, а у меня репутация.

— А ты ж той же ориентации, — становится очень весело.

— Об этом знаешь только ты, — пресекает меня, еще больше улыбаться начинаю. — Отец его мне не поверил, пацан сам решил со мной счеты свести, но ума не хватило сделать все правильно, и мои пацаны его прессанули. Папа в бешенстве, ищет виновных… Это все неважно. Ты поедешь со мной?

В аэропорту почти нет народа, зал ожидания кажется пустым, стулья — жесткими и неудобными, воздух — разряженным, и бесит даже собственный одеколон. Эрик сидит рядом, вертит в руках посадочные билеты, без конца дергая меня и спрашивая, все ли нормально.

Да. Пожалуй. Нормально. В самом прямом понимании нормы. Я рядом с человеком, от которого без ума и которого любил всю жизнь, собираюсь начать с ним новую. У меня волнительно сжимает все в животе, потеют ладони и хочется смеяться. Только не весело. Какого-то хера мне паршиво так, что вот-вот вывернет наизнанку.

— Макс, я вижу, тебе плохо, — берет меня за плечо, накрываю его пальцы своими. Как и раньше, с ним мне плевать, кто и что подумает. — Может, на воздух?

— Почему ты тогда меня бросил? — слова с трудом лезут одно за другим, царапая горло. — Почему я сейчас не могу от тебя отказаться, а ты смог?

Его взгляд тяжелеет и придавливает меня к сиденью, усмешка бьет по самолюбию, как пощечина.

— Мы были молоды.

— Сейчас мы выросли, повзрослели, сейчас все стабильно и ясно, нет неопределенности, но почему я не могу тебя бросить, а ты смог?!

— Потому что я любил тебя сильнее, чем ты. — Укол в сердце ненадолго сбивает его с ритма, ненадолго, но вполне хватает, чтобы стало еще хуже и я таки сложился пополам. — Макс, ты сам подумай, нам все равно не дали бы быть вместе. Не тогда. Не в тех условиях. Нас и дружить-то заставляли, потому что выгодно. Думаешь, поддержали бы нашу связь, если бы это стало помехой? — Закрываю уши, он убирает руки. — Не я должен был жениться, а ты. Но я уговорил переиграть, потому что ты был не готов. Ты бы не смог взять на себя такую ответственность. А если учесть, каким ты можешь быть упрямым, то еще и вляпался бы по самое не балуй.

— Не надо было меня защищать.

— Так было проще. Для всех. Я умею подстраиваться под любые обстоятельства, а ты слишком прямолинеен. Макс, я не буду просить прощения.

— Это уже не имеет смысла. Я бы хотел сказать, что понимаю тебя… но я не понимаю. Я поступил бы иначе.

— Поэтому сейчас мы здесь. Я и ты. Вместе. Потому что тогда взрослое решение принял я. А ты бы решил сбежать и впахивал бы сейчас где-нибудь на стройке за копейки. Ты мне дорог, Макс. И всегда был дорог. Я бы не смог так тебя подставить. А ты бы пошел на отчаянные меры, не оттолкни я тебя от себя.

— НА ХУЙ МНЕ ТАКАЯ ЗАБОТА!

Эрик смеется и треплет меня по волосам. У выхода из здания аэропорта вижу Мишку, наблюдающего за нами издалека. Подойти не подойдет, только смотрит. Билеты я через свою контору заказал, наверное, сказали… Может, даже Денис и сказал.

Объявляют посадку, а мы все так же сидим и не двигаемся. Прошедшие года постепенно накладываются один на другой, опуская на землю.

— Ты не полетишь, да? — спрашивает севшим голосом, не злится, но его печаль осязаема. Отрицательно мотаю головой. — Из-за него? Из-за Дениса?

— Нет, — честно, — он здесь не при чем. Просто только что понял: люблю не тебя, а того подростка из прошлого, который остался там. Люблю тем, которым был, теми чувствами, а в моем и твоем настоящем у нас нет общего будущего. Просто трах для меня неинтересен. Наверное, ты мне это показал. А может, сам дошел.

— Не хочешь даже попробовать?

— Нет, — мотаю головой, забирая у него свой билет, долго вчитываюсь в плывущие строчки. — Не хочу обманываться снова, не хочу влюбляться в тебя, а я влюблюсь. Не хочу снова ждать этого выбора, зависеть от обстоятельств. Хочу приходить домой и знать, что ждут. Не хочу жить мечтами больше, всю жизнь ими жил, я хочу настоящего, хотя и вряд ли когда-то смогу на тебя безразлично смотреть.

— Макс…

— Прости, — обняв за шею подтаскиваю к себе, развернув голову, быстро мажу по губам прощальным поцелуем и встаю. — Теперь я делаю правильный выбор за нас двоих. А у тебя все будет хорошо, не сомневаюсь.

— Будет, — соглашается с неохотой и отворачивается, никогда не умел прощаться. — Но с тобой было бы лучше…

Пока иду, сокращая оставшиеся до Михи метры, едва перебираю ногами. Все тело как кусок мокрой ваты, не управляю ими. Хочу вернуться назад и сесть в тот самолет, хочу быть с ним и тут же понимаю, что это невозможно, главное — убедить себя в этом, хотя бы со временем.

Миха молчит. Ждет, пока скурю полпачки, дожидаясь крыльев самолета в небе, и только тогда меня увозит. Тянет надраться. Как в восемнадцать, когда детство кончилось и тебя забирают в армию, а назад ты придешь уже другим человеком.

— Я хочу тебя обнять, — заявляет на парковке, так и не выходя из машины, и мне не дает, заблокировав двери.

— Завязывай, — улыбаюсь, отталкивая его руки.

— Я хочу! — противно капризничает, тянет загребучки и впивается мне в плечи, накрепко прижимая к себе. Держит долго. Слишком, чтобы не начать за него переживать.

— Мишка, очнись, я же не улетел… — Он сильнее сдавливает хватку. — Ты испугался, что ли? — Обнимаю в ответ, а его потряхивает. — Вот балбес. Эй… — Броня крепкая, морду спрятал, сопит обиженно. — Ну куда я от вашего зоопарка денусь? Так, дал слабину, но в себя же пришел… — Слышу всхлип… — Не вздумай реветь, убью, нах! Миха, бери себя в руки, а лучше ноги в руки… бля… чтоб тебя… да здесь я, здесь, и тоже тебя люблю, и даже мужика твоего… немного. Все, успокоились!

Домой я не поехал, да и нет у меня дома, по сути, четыре стены, дорого отделанные, а с этими пиздюками даже жить хочется. Не с ними, разумеется, это мы проходили, спасибо, нажился, до сих пор в кошмарах их перепалки снятся. И Миха, блин, скала недоделанная, весь такой из себя кремень, стоит, носом хлюпает, ржет, пиздюк, вот как их оставить?

— Приперлись? — слышим радушное в Данином стиле сразу от двери. Миха, не раздеваясь, лезет к нему обниматься, мокрой курткой изговняв ему белую футболку, и логично выхватывает подзатыльник, еще и поджопник с колена. Одуряюще пахнет чуть подгорелым ужином.

Миха уходит переодеваться, я топаю за Данькой, который смотрит на меня подозрительно и почему-то злится.

— Что я сделал не так? — спрашиваю в лоб, он молчит и загадочно глядит в кастрюлю, такое чувство, что оттуда на него тоже кто-то поглядывает.

— Ему не нравится, как ты ведешь себя с Денисом, — поясняет Миха, пихнув меня от дверного прохода, и топает к плите, так же заглядывая внутрь. Тупят на булькающую жижу оба. — Это суп? — спрашивает у Дани, тот неопределенно хмыкает.

— Уже… не факт… — признается, выключая газ. По-любому готово. Открывает форточку.

— Какая ему разница, как я к нему отношусь? И кого я ебу — тоже не ваше дело! — и тут я понимаю, что что-то пошло не так, потому что у Данилы из рук выпадает половник, а Миха реально бледнеет лицом. — ЧТО?! — начинают трястись поджилки.