Тогда после кормёжки Дана гном еле успел подхватить её и вынести на воздух, не ощущая в руках ничего кроме воздушной лёгкости, надышавшись пряным влекущим запахом взбудораженной и раздавленной неизбежностью молодой волчицы. Киру долго рвало, потом трясло, как в припадке, затем прорвали плотину слёзы. Слава обнимал сколько сил хватило, потом в госпиталь отнёс и смотрел, как девчонке колют успокоительные, и она отрубается прямо на больничной койке. Гном просидел тогда с ней три часа, держа за хрупкую смуглую руку и борясь с желанием её поцеловать в ладонь. Что влюбился понял сразу: волчица не шла из головы, а начальник Отдела Безопасности себя слишком хорошо знал — он нашёл свою Белоснежку, теперь осталось сообщить об этом оставшимся на его попечении шести малолетним братьям.
Варейводе было лет немеряно, а Кирке — полтинник, по меркам оборотней, совсем девчонка. То, что на него ответно обратили внимание, гном понял без намёков. Находила в любом уголке Центра и с просьбами обращалась только к нему. Слава слов рядом с ней не находил, сначала, как последний эльф, притащил конфеты и цветы. У Киры лицевой нерв задёргался, она губы поджала и к отцу ушла. У Вагнера тогда приступами всё шло: то легче, то тяжелее. Только дочка вытягивала его наружу, он словно приходил в сознание, начинал отвечать адекватно и хоть как-то интересоваться жизнью.
Слава почти не наблюдал панических эмоций или апатии у Киры, держалась стойко, как солдатик, только синяки под глазами от бессонных ночей выдавали с головой.
И Варейвода не выдержал: нарушил разом десять инструкций. Вывез девчонку в ботанический сад за городом поздно ночью. Гном никогда не видел такого света в глазах Киры за всё время в Центре. Она разделась за джипом, и выпрыгнула на залитую лунным молоком поляну уже волчицей. Носилась, как маленькая между деревьями, разминая сильные лапы, изредка подвывая, не могла надышаться этими минутами свободы. Вячеслав сел на лавку, сминая в руках витаминизированное лакомство для собак и ощущая себя полнейшим идиотом. В ладони ему ткнулся мокрый прохладный нос, отрезвило лёгкое рычание. Зверь с умными зелёными глазами показательно облизнулся. Пришлось угощать, багровея от стыда. Кира умяла всю пачку, напилась из небольшого природного родника на территории парка и опять начала резвиться. Так прошла ночь.
На утро в столовой девушка подошла к гному и встала рядом. Тот был рассеян и обеспокоен больше обычного, это не укрылось от внимательных глаз.
— Что-то случилось? — с тревогой спросила она, хотя и понимая, что хорошего в сложившейся ситуации может случится мало.
— Мой друг умирает, — тихо произнёс Слава, словно от громкости звука процесс мог ускориться. — Ты должна мне помочь…
====== Часть 14 ======
Дан
Сидя в дальнем углу общей столовой, прикрывшись козырьком кепки, стараясь не смотреть в глаза испуганных лаборантов, чтобы не нарваться на очередной жалостливый взгляд, без интереса рассматривал, как Кира и Славка перешептываются в другой части зала, изредка косятся в мою сторону, вздыхают, и эта комедия порядком подбешивает. Уровень адреналина и так постоянно подпрыгивает, ещё и эти два раздражителя затеяли что-то против меня. От нехорошего предчувствия волосы на голове встают дыбом.
Каша не лезет в глотку, хлюпаю ложкой по суперпитательной жиже, прикидывая, какой человек в здравом уме может не под пытками это есть. Как видно — жрут все, а меня воротит, то ли от еды, то ли от них. В такие моменты жалею, что не могу полностью уйти из социума. Вику в этом плане проще, он может отключить человека, перекинуться в волка и, уйдя в лес, потерять там свою человеческую сущность, выбрав зверя, слиться с природой, а я — нет, поэтому терплю.
Завтрак остается нетронутый. Молча скитаюсь по лабораторному корпусу, обтираясь о стены и с тоской думая о том, что скоро придётся вернуться к бинтам и койке, с которой могу и не встать. И надо было мне влюбиться?! Жил же себе как-то без этого.
Можно было бы попросить помощи, я знаю, даже будучи в бешенстве от моей выходки, он бы не отказал. Но это будет означать, что Вик станет обязан тянуть этот груз до конца своих, ну, или моих, дней. У него не останется выбора будущего, он не сможет завести потомство, не обзаведётся семьёй. Не думаю, что молодому перспективному вожаку хочется стать пожизненным нянькой. Я видел такие союзы с людьми, когда со временем интересы менялись, и им приходилось всю жизнь из чувства долга быть с теми, кто потерял для них интерес. Не привык я на кого-то полагаться, и должным быть не хочу, всегда боком выходит, вот и теперь… нет, теперь всё слишком далеко зашло.
На четверть пятого назначена транспортировка. Вагнера переводят в другое отделение, определяя под более жёсткий контроль и охрану. Кира уходит с ним, но что-то мне подсказывает — буду видеть её тут часто.
Из палаты бывшего вожака вывозят в кресле-каталке. Даже в таком положении он сидит с прямой спиной, представляя собой сосредоточие силы и гордости своего вида, только вот взгляд пустой, потухший, мокрый от перепада эмоций, которые не может усвоить. Грустное зрелище, если честно. Я бы даже сказал — жалкое.
Замешкавшись и уйдя с головой в свои размышления, думая, что было бы со мной, если бы случайно свернул ему шею, упускаю момент, когда Вагнер, оперевшись на руки, подрывается с места и кидается на меня…
Зазвенел девичий крик по коридору, щёлкнул шокер. Меня передёрнуло от жара, окатившего с ног до головы, когда Кир повис на мне, опрокидывая на пол. Я был готов к удару, даже к боли, от вцепившихся в глотку клыков, но только не к… поцелую!
— Какого хуя! — теперь по стенам вибрацией пошёл мой голос.
Кира сдёрнули моментально, усадили обратно уже в отключке, его тело всё ещё потряхивало от судорог, вызванных ударом тока, моё трясло так же только от его выходки. Этого мудака не удержала даже слоновья доза успокоительного, он, что, вообще бессмертный?!
— У меня для тебя есть новость, — Славка присел рядом, посветил мне в глаза фонариком, расправил на груди порванную футболку. — У Вагнера привыкание развилось быстрее, чем в стандартном случае. То ли дело в слабости организма под воздействием артефакта, то ли от инъекций, что ему колют, чёрт его знает, но…
— Этого не может быть! — я от бессилия даже заржал. Не к месту и истерично, но от души. — Не с сильным партнёром, и не так быстро.
— Может. Теперь Вагнер… как бы сказать… в тебя… чувствует в тебе сильную необходимость!
— А просто сдохнуть он не мог?!
— Нет. У него потрясающая регенерация и желание жить. Дан, мне жаль.
Да что уж там, подумаешь обзавёлся сталкером-насильником на всю жизнь, мне же только этого, блядь, не хватало!
Вик
Сентябрь ознаменовался тем, что благодаря волчьей хватке Мирославы в юриспруденции, стае позволили вернуться в Салан. Мы начали запасать мясо и рыбу на зиму. Урожай овощей, кроме картофеля, без поливки приказал долго жить, и теперь Центр готовился к снабжению посёлка. Старостой временно стал Леон, я возился с молодняком и ругался с заколебавшими получать отказы партнёрами бывшего вожака. Кирилл активно торговал нами всё это время. Услышав, что Вагнер под следствием, звонящие сразу же бросали трубки. Кира периодически звонила, но возвращаться пока не собиралась, найдя такое хорошее подспорье своему таланту.
На очередном слушании настояла Регель, она требовала признать Кирилла инвалидом и вернуть домой, избавив от мучительных лабораторных исследований, даже имея верную информацию от дочери, что обвиняемый бывший вожак содержится в подобающих его рангу условиях. Я отреагировал спокойно: мы не бросаем своих в жертвенный костёр, не позволяем пускать на органы и глумиться над трупами. Этим отличаемся от многих нечей, которые эгоистично борются за индивидуальное место под солнцем.
Я, Мирослава и Яков прибыли поздно вечером. Издёрганная предстоящей встречей с Кириллом Регель уснула почти моментально, притащив мне кое-какие бумаги по делу, чтобы вопросы вампиров и демонов (а именно такие адвокаты служили в Центре) не поставили меня в тупик. Выглядела Мирра не очень. Ей оставался месяц до гона, но зная, что партнёра не будет, сильный страстный организм волчицы уже начинал изнывать. Я хотел обнять женщину, но она отдёрнулась от меня, оставив в статусе «последней сволочи стаи». По сути, так и было…
