— Чем-то могу помочь?

— Нет, — мужик белозубо улыбнулся, — свечу меняю. А вы в Салан, что ли?

— Я думал, это визит к Минотавру, — проворчал Дан, потирая пальцем нижнюю губу. — Три часа выезжаю по бездорожью.

— Это с непривычки! У нас детвора сама в лес по грибы-ягоды отлучается, — дядька вытер большую ладонь о тряпку и протянул гостю. — Я — Леон. Леонид Кромцов, местный терапевт.

— Дан Волков.

— Не шутите? Бывает же такое! — почему-то удивленно пробормотал мужик.

Дан с сомнением окинул здоровую квадратную фигуру эскулапа, улыбнуло отчего не стоматолог, хирург или проктолог… руку пожал, напился воды из сумки-холодильника. На заднем сиденьи заёрзали попутчики: пришлось им тоже презентовать бутылку минералки. Они её на двоих всосали за секунду, заметно повеселелев.

— Так… к нам по делам или с этническим интересом: пословицы, сказания, тосты? — Леонид поигрывал скомканной тряпкой. — Гости у нас — явление редкое. А тут сразу трое.

— Вашим управлением охранная система закуплена. Так её надо подключить и освидетельствовать. Кстати, для тюрьмы, что ли?

— Упаси бог! — Леон нахмурился. — За десять лет ни одного прецедента. Тут строго. Это вам не город, где сплошная безнаказанность и попустительства, — мужик окинул недоверчивым взглядом импозантную внешность специалиста, но Дан отзеркалил покерфейсом. Он и не собирался завоевывать признание по одёжке, мог и на хуй послать, если настаивали. Но Леон вовремя поток недоверия остановил и снова улыбнулся.

— Оперативно вы, только-только запрос отправили.

— Это же не сигнализация в гараж, — отрезал Дан, — а система последней разработки. Бабло ваше управление не считает.

— Ещё как считает! Но безопасность превыше всего. Тут биологи не котят изучают, а крупных хищников.

Про доступ и разрешение к военному серверу Дан благоразумно промолчал: сразу все карты первому встречному откроет только идиот.

— Так… проводите до посёлка? — спросил гость, изрядно задолбавшись кружить по лесополосе.

— Скоро поедем! Я почти закончил, — Кромцов вновь занялся поломкой.

— …Облака в небо спрятались… звёзды пьяные смотрят вниз! В дебри сказочной тайги… — прорвало приёмник, словно пробку выбили. Дан устал с техникой бороться. Хотелось уже лечь и гудящие ноги вытрясти из полусапог, горизонтально вытянув. Помимо жажды, подхваченных попутчиков похоже мучил и голод. Волков перебросил им пачку крекеров, можно сказать свой неприкосновенный запас. Леон глянул через плечо. Дан хотел было выйти, размять конечности, но вдруг из кустарника резким размашистым прыжком выскочил волк… пёс… зверь, крупный даже для волка. Всё-таки одомашненный, потому что даже не обронив предупредительное рычание для чужаков, подошёл к врачу и сел рядом, вывалив набок язык.

— А, это ты, парень, — Леон потрепал большую лобастую голову, — долго ты бродил в этот раз. Мирра по головке не погладит: посадит на цепь — тогда узнаешь, как по неделям шарахаться! — зверь равнодушно зевнул, Дану показалось, что волкопёс был крайне измождён. — Дурной ты! — мужик продолжал наглаживать шею и почёсывать за ухом. — Сигай на заднее и поспи.

Пёс замялся у открытой двери, на его роскошной шкуре была грязь, колтуны и в достатке остатков местной флоры от веточек до репьёв. Леон хмыкнул и бросил на обивку сиденья замызганный драный плед, на котором зверюга невозмутимо разлёгся.

— Что за порода? — не выдержал Дан, прущий из недр интерес полевого работника.

— Местная. Полукровка. Здоровый вымахал. А кровь-то в лес ма-аанит! — в глазах-щёлках словно бы мелькнула тоска. — Но умный! Овчары рядом не сидели. Бродил бы поменьше — получал бы реже. — Зверь снова зевнул и спрятал морду в пушистый грязный хвост, давая понять, что дальнейшие претензии, как и нынешние до левой задней пятки.

Наконец Леон чудо-колымагу подшаманил, завёлся сразу же, и две машины рванули с места. Очень скоро Дан согласился с тем, что видимость бывает обманчива: под капотом гибрида не иначе сидели бесы, потому что Кромцов оторвался сразу и держал дистанцию. Догонять Волков не решился: пожалел своего старика.

Дан

В посёлок въезжали через высокие, кованные тяжёлые ворота, минуя такой же внушительного вида забор с пиками на концах, когда уже почти стемнело. Я чуть не прослезился, видя все благородие очередного «Задрищинска», куда умудрился заехать. Это всё же кара за мои прошлые грехи, а я думал отмыл карму, ан — нет.

По главной улице едем минут пятнадцать, ползя с черепашьей скоростью, чтобы не сбить ни чужую козу, ни просто зазевавшуюся дурёху, которая уверена, что её скелет крепче, чем машина. Невысокие одноэтажные домики, все как один, словно близнецы, тянутся вдоль дороги. Из зашторенных наглухо окон видится свет, в отличии от общего освещения улицы. Это точно «наше» время, или я — попаданец куда-то? Настроение: бухать и плакать.

Мои сонные попутчики боязливо вертят головами по сторонам, а стоит остановиться возле управления, единственного двухэтажного строения из белого кирпича, и вовсе бросаются в панику. Я чувствую их страх, как если бы видел его живьём, слышу дрожащий стук их сердец, и это порядком раздражает. Но не так, как полный игнор моего появления! Нет, я не ожидал оваций, фанфар и светомузыки, но хотя бы предупредить, что некоторое время начальства не будет, могли бы!

Мужик, что нас проводил по просьбе Леона, сокрушается, мол срочно вызвали старосту и ничего не попишешь: придётся ждать до утра, без его согласия всё равно никто к оборудованию не подпустит, ну оно и понятно. Проехав двое суток за рулём, познав бездорожье во всём его великолепии, я ощутил всю радость жития в небольшом придорожном гостиничном домике без удобств цивилизации. Там хоть крыша и не потекла, но добили совдеповская радиоточка, общий душ и унитаз без сидушки, просто мало кто знает, что я давно и чётко для себя решил — если самому хреново, надо найти того, кому слишком хорошо и заставить его поделиться.

Эмоциональная истощённость почти на нуле, настроение скотское, и так и прёт на подвиги, а лучше бы не надо. Выбираясь из машины и парой напутствующих слов отгоняя от себя попутчиков (не нянька я с ними пиздякаться, сами, поди, организуют себе досуг), почувствовав твёрдую землю под ногами, блаженно потянулся. Рубашка задралась на животе, прохладный вечерний воздух прошёлся по разгорячённой коже словно лаская.

Здоровенный недоволк уставился на меня в упор, пригвоздив мохнатую жопу на противоположной улице. Никогда не питал особой любви к зверью, но эту живность до трясучки захотелось погладить, и даже перспектива остаться без руки не казалась препятствием. Преодолев расстояние в пару-тройку метров, подошёл к нему, глядя в глаза, опуская руку на грязную холку и загребая пальцами шерсть, а после разглаживая. Не уверен, что бывают охреневшие псы, но этот был изрядно удивлен, если не сказать ошарашен. Леонид за спиной вообще выматерился, роняя из рук шуршащий пакет.

Когда коснулся серой густой шерсти, почувствовал, как десятки игл пронзают пальцы, не до крови, а будто током, заставляя чувствовать каждую мышцу в руке до лёгкого дискомфорта. Отстранялся уже мягче, отступая под утробное рычание, больше связанное с недовольством вторжения в его территорию, чем с конкретной неприязнью.

— Он — бродячий? — спрашиваю у Леона, подходящего к нам, за спиной чувствую его махи руками, но не совсем могу понять: это он мне показывает или собаке?..

— Ээ… не совсем, чтобы бродячий… — долго подбирает слова, я оцениваю общее измождённое состояние пса и голодный, хищный взгляд, что странно, вроде с охоты вернулся.

— Так я могу его себе оставить? — пес забавно опускает морду и переглядывается с моим собеседником. Состояние тихого шока усиливается.

— Не уверен, — мужик по-свински заржал, я призадумался. — Давай я тебя лучше провожу.

— Сам провожусь, только посылай по чёткому адресу. Вон тех двух лучше забери — достали, — киваю на попутчиков, мужик в ответ качает головой, словно принюхиваясь, задирает голову и выдыхает в два захода.