Свой крик не слышу. Только глотку резко обжигает, и воздух заканчивается катастрофически быстро. Закрываю глаза, отдавая всё, что могу, пока вампир не растаскивает нас обоих, в машине завязывается возня, демон тормозит на обочине, от чего меня дергает и бьёт таки головой о стекло. Найдя ручку на ощупь распахиваю дверь и выпадаю на улицу прямо под проливной дождь…

Комментарий к Часть 8 С днем Святого Валентина вас, дорогие читатели, от нашего дуэта)

Всем по розовой валентинке-жопке))

https://im0-tub-ru.yandex.net/i?id=ea31c6f59314491c5d86548dd1d1ce00&n=13

====== Часть 9 ======

Вик

Дурнота и отупение рассасываются, как на утреннем лугу туман, словно сползает удушливое ватное одеяло, а с шеи, виток за витком, разматывают плотный шарф. Я точно помню, что подыхал, как собака… не как волк. Наркотики меня не брали, у Кирки тряслись руки, а Вагнер велел колоть дозу за дозой, пока староста не взбесилась на вожака. Озверевшая Мирра безрезультатно бросалась на дверь своей камеры в подвале: её дикий вой звучал непрекращающимся гимном в ушах. В глаза Кирилла лучше было не смотреть: стреножить он меня смог только с помощью трёх сильных парней. Избили и изломали, чтобы хотя бы болью замедлить. Молодняк тоже неслабо отхватил от моих зубов и когтей. С такими ранами, какие получил я, нельзя было реверсировать в человека, но природа такова, что если теряем сознание или умираем — исчезает личина зверя. Почти лишился чувств, как вдруг, будто вода через шлюзы, в изодранное тело потоками хлынула боль. Увидел не сильные когтистые лапы, а покрытые укусами и разрезами руки, понял — терпеть осталось недолго. Повезло, что наркота замедлила пульс, и кровь терял постепенно, Кира успела обработать раны, какие-то зашил Леон. Он и это мог в совершенстве, наш «терапевт» на деле — лучший военный хирург. Наскоро обмыли от красноты и погрузили в тонированный Range Rover Sentinel. Помню Кирилл склонился надо мной, и глухой, нарезающий нервы на кусочки рык ударил по слуху:

— Не думай, что таким образом избавишься от меня, щенок. Я тебя верну.

Мне осталось только оскалиться, ощущая, как тело впадает в оцепенение, из которого уже не хотелось выходить. Уснуть и уйти, бежать за звездой по Млечному пути, распевая последнюю песню убывающей Луне…

И вот сейчас меня насильно реанимируют. Но делают это по-особенному, вливая не физрастворы, кровь и лекарства, а что-то… несоизмеримо сильнее по составу! Только очень быстро, даже для такого сильного, как я. Внезапно в мозгу взрывается калейдоскоп и миллионы микротоков разносятся нейронныи импульсом по всем уголкам серого вещества. Мир перекрашивается в цвета не воспринимаемых обычным глазом оттенков. Сердце колотится, как разогреваемый в скоростном болиде мотор, и выбрасывает в реальность. Но не мою, привычную, а предложенную спасителем. Вижу Дана, даже не бледного, а мертвенно-серого, словно из него краски и ушли. Парень со стоном вырывает у меня руку и вываливается из салона авто наружу. Лезу следом, нетерпеливо рыча, ноги пружинят от земли, тело, словно стало крылатым, его тянет вверх, а меня — к Волкову. Почему сейчас его особенно хочется обнять, укрыть от всего и дать отдохнуть?.. Паршивец только что часть себя, своих резервных сил перекачал мне. У меня не просто обострение чувств, я и так взрываюсь, а он всё усилил, выкрутил мощность на максимум! Сердце заходится… Справится ли?

Дан падает на колени, перекатывается на руки: его мутит, скручивает. Он пуст… едва теплится. Как он мог допустить такую растрату? Очевидно, расставив приоритеты, решил, что я важнее его собственного благополучия?

Помогаю подняться, на руки беру, поражаясь, каким внезапно лёгким стал и беспомощным. Несу обратно в машину, прижимая к груди, пульсом в мозгу бьёт голос Киры. В Салане случилась беда, и скоро она перерастёт в катастрофу.

Вожак, это не тот, у кого яйца тяжелее и больше болт, это тот, кто чувствует всю стаю: от нерождённого волчонка в утробе матери до подыхающего беззубого старика. Чем мощнее Эгрегор, создаваемый всеми в клане, тем выше заслуга того, кто сплачивает членов стаи. Появляются общие ценности, их не надо объяснять или вколачивать, они изначально сидят у всех в головах. Такое сообщество не подточит влияние извне, червём изнутри не изгрызёт недоверие, никто не усомнится в правоте лидера.

Передаю «выпитого» до дна парня на руки подозрительно наглой морде, но от неё не пахнет опасностью, вампир, позади демона, смотрит на меня с восхищением и ужасом, очевидно по-особому видит, в кого превращаюсь.

По телу пробегает знакомый хруст, только боль от оборота не узнаю: она ничтожна мала по сравнению с тем, что пережил недавно. Вампир кривится, не скрывая неприязни к нашей блохастой братии, демон похотливо облизывается, за что и получает ментальную плюху от своего вздрюченного партнёра. До Салана километров восемьдесят, для бешеного пса или волка — часа три. А эти персы мне ничем не обязаны, пусть сберегут Дана, и я буду их должником: взаимовыгода, как не крути.

Вампир нехотя считывает мои мысли и кивает. Оборот завершен, и, можно сказать, диверсант особого назначения с позывным «Соло» рассекречен. Бросаю прощальный взгляд на Дана, его — полностью расфокусирован: он сейчас бродит по далёким лугам, пытаясь понять, где находится. Я сейчас побегу один, но даже не сомневаюсь, что скоро Волков последует за мной… Скалюсь. Уже понял и пытается очухаться!

— Шарик, место, — выговаривает сквозь зубы, поднимает ладонь, чтобы схватить, но дотянуться сил не хватает, рука падает, ударяясь костяшками о авто.

Дёргаюсь с места, взрывая землю задними лапами, пока не возникла идея остаться, пока он не попросил этого и не поставил перед выбором: он или стая. Наматывая километр за километром, будет время составить план.

Дана, оставленного в машине, ощущаю сознанием, сгустком тепла, моей частью, тем, кого не хочу потерять. Но бегу вперёд.

Дан

Вика я упустил, но время есть, и никуда этот бродяга от меня не смоется. Сознание проясняется постепенно, открываю глаза, в меня толчками, как питательный бульон, входит энергия. Глотаю жадно, то что нужно. На заднем сидении жаркая возня: вампир скачет на бёдрах демона, присосавшись к его шее, всхлипывает от подступающего оргазма, жёстко фиксируя руки второго, чтобы тот не мог даже дёрнуться. Всё это делается для меня, впитываю их бешенную страсть без остатка, тяну, как мультифруктовый сок через трубочку, наглею, читаю мысли… нет, лучше вампиру не знать, что сделал бы с ним демон, ослабь тот хоть немного контроль…

— Дан, твою ж… — стонет-просит Макс, непривычно красной для его рода тварей, рожей уткнувшись в плечо второго, — ослабь… Дай кончить!

И звучит это до того жалобно, что иду на поводу, отключаясь от них. Выхожу на улицу покурить, прямиком рожей в холодный ветер и проливной дождь. На языке сластит чужое возбуждение, как послевкусие от приторно-сладкой конфеты. Кузов паджерика окутывает тьма, но знаю — ничего плохого не случится, поэтому просто отхожу подальше, присаживаясь на бордюр, в безрезультатной попытке выбить огонь из зажигалки под ливнем, да ещё и трясущимися руками.

— Не уверен, что хочу видеть твою рожу, — комментирую упавшую рядом сущность. Демон берёт мою руку, и огонь из зажигалки рвётся против ветра и всех законов природы, но курить резко расхотелось, подпалю к чёрту шевелюру. Забираю руку, повернувшись, вздрагиваю боязливо и мотаю головой. Страшный, пиздец, как его, вообще, кроме мамы, кто-то любит?..

— Пожалуйста, обращайся, обязательно спасем ещё! — обижается почти правдиво. — Скажи мне, чисто для информации…

— Прими человеческий вид — скажу.

— Ладно, — нехотя меняет форму, теперь морщится, ведь с голым торсом холодно. — Вы ж инкубы без постоянной подпитки мрёте, как мухи. Ты чего вдруг такой живучий?

— Из принципа. Решил изгадить статистику.

— Да я понял, что ты за тварь. Нет, ну правда, самый незащищённый вид. Вы же на эмоциях живёте, чуть влюбились и всё, пиздец, вешайся на самой красивой ветке.