У меня болела голова, мне хотелось выкурить сигарету и завалиться спать часов на четырнадцать. Три пары глаз выжидательно уставились на меня, и я сказал:

– Конечно.

– Зашибись! – Мэтт радостно усмехнулся и приобнял Сару за плечи. – Не могу поверить! В Амбаре выступит сам Кромвель Дин! – Он повернулся к Истону: – Это будет улетно.

Истон отсалютовал приятелю, потом положил руку мне на плечо.

– Я обещал Кромвелю провести экскурсию. Увидимся позже. – Я потащился следом за парнем вниз по лестнице, которая вывела нас во внутренний двор. Мне в лицо ударила волна свежего воздуха, а Истон шумно втянул носом воздух и раскинул руки в стороны. – Итак, Кромвель, это наш двор.

На траве тут и там сидели студенты, из телефонных динамиков лилась приглушенная музыка. Одни читали, другие просто болтали.

И вновь все без исключения здоровались с Истоном. На меня откровенно таращились. Наверное, все эти ребята вдруг почувствовали, что перенеслись из второсортного колледжа в первоклассный иностранный университет.

– Это двор. Тут можно болтать, прогуливать занятия и все такое прочее, – объявил Истон.

Я проследовал за ним в кафешку, потом – в библиотеку, куда, по словам моего соседа по комнате, студенты наведывались не читать книги, а перепихнуться за стеллажами. Наконец мы подошли к машине.

– Садись, – предложил Истон.

Будучи не в силах спорить, я плюхнулся на сиденье. Истон вырулил на дорогу, и мы покинули территорию университета.

– Ну что? – спросил он, когда я зажег сигарету и наполнил дымом легкие. Я закрыл глаза и выдохнул. Чуть не скопытился за девять часов без никотина.

– Поделись, Кром, – попросил Истон.

Я передал ему сигарету, опустил стекло и стал смотреть на спортивные площадки и небольшой стадион для американского футбола.

– Ну что? – повторил Истон. – Я так понял, тебя сюда затянуло имя Льюиса, и все же жизнь-то твоя и так, считай, сложилась, а?

Я откинул голову и слегка повернулся, чтобы взглянуть на Истона. На руке у него темнела татуировка, нечто вроде звезды. Никогда не понимал, как можно ограничиться всего одной. Едва сделав себе первую тату, я сразу же договорился о втором визите к мастеру. С тех пор татуировок у меня значительно прибавилось, но останавливаться на достигнутом я не собирался, подсел на это дело основательно.

Автомобильные динамики выводили музыку с телефона Истона. Тут, как по заказу, заиграл один из моих миксов. Истон засмеялся.

– Если ты сомневался, то имей в виду: Боженька поддерживает меня, вон, знак подал.

Я закрыл глаза, наслаждаясь запахом дыма.

– Я отучился год в лондонском универе. Все было тип-топ, но мне надоело быть англичанином. Льюис пригласил меня сюда, учиться под своим началом. Вот я и приехал.

Последовала пауза.

– Все равно не понимаю. Зачем тебе вообще учиться? Карьеру ты сделал, к чему вся эта морока с колледжем?

Мне словно нож в живот воткнули, в горле разом пересохло. Отвечать я не собирался, поэтому просто сидел, закрыв глаза.

Истон вздохнул:

– Ладно, сохраняй налет таинственности. Добавим это в тот и без того длинный список твоих достоинств, от которых тащатся цыпочки. – Он пихнул меня локтем. – Открывай глаза. Как же мне показывать тебе достопримечательности, если ты ничего не видишь?

– Можно ограничиться только звуковой частью. Коль скоро рот у тебя ни на секунду не закрывается, думаю, ты сумеешь так все описать, что и смотреть не придется.

Истон расхохотался:

– И то верно. – Он указал вперед – мы въезжали в маленький городишко. – Добро пожаловать в Джефферсон. Основан в тысяча восемьсот двенадцатом году, население – две тысячи душ. – Он повернул, и я предположил, что теперь мы едем по главной городской улице. – Тут у нас все, как везде. – Сказано это было с чудовищным британским акцентом, очевидно, парень изо всех сил пытался меня развлечь. – «Дэери Квин», «Макдоналдс» и все такое. Пара деревенских баров, несколько мелких закусочных. Кофейня – там проходят неплохие музыкальные вечера, если хочешь взбодриться, их организует какой-то местный талант. – Еще мы проехали мимо кинотеатра на четыре зала и каких-то сувенирных лавочек для туристов, пока наконец не добрались до Амбара. Снаружи – сарай сараем, как и описывал Истон, вот только он обещал, что внутри все по первому классу, не хуже, чем в клубах на Ибице. Мне случалось выступать в клубах Ибицы, и я сильно сомневался, что в Амбаре все на таком же уровне. С другой стороны, здесь можно играть, а это уже что-то, принимая во внимание общее состояние городка.

– А на кого ты учишься? – поинтересовался я.

– Изучаю искусство, – ответил Истон. Я вспомнил многочисленные плакаты и картины в нашей комнате. – Мне нравятся разные изобразительные средства, лишь бы было ярко и выразительно. – Он кивнул в мою сторону. – В пятницу я буду отвечать за свет. Ты на сцене, я обеспечиваю освещение. Будет полный отпад. – Он поиграл бровями. – Только подумай, сколько цыпочек упадет к нашим ногам.

Прямо сейчас мне хотелось лишь одного: поспать.

Кромвель

Когда мы подъехали к Амбару, Истон разве что не прыгал от нетерпения на сиденье своего пикапа. Было часов десять вечера. Я не привык начинать выступление раньше полуночи.

Истон оказался прав: деревянный склад буквально ходил ходуном, вокруг него на траве разместились те, кому не хватило места. Внутри грохотала танцевальная музыка. Я поморщился: один ужасный микс наслаивался на другой.

Вероятно, Истон заметил выражение моего лица, потому что быстренько припарковался и коснулся моего плеча.

– Ты наш спаситель, Кром. Видишь, с чем нам приходится мириться? Предупреждаю, Брайс трясется над своими пультами, как наседка над цыплятами.

Я закурил и вылез из машины. С тех пор как мы приехали, глаза всех собравшихся были прикованы к ней, а стоило мне выбраться наружу, все стало еще хуже. Не обращая внимания на шепотки и изучающие взгляды, я направился к багажнику пикапа, вытащил сумку с ноутбуком и повесил на плечо. Майка липла к груди. Местная погода навевала мысли о постоянном пребывании в сауне, мне было жарко в джинсах. Истон направился ко входу в амбар, и я двинулся следом. Все девушки провожали меня взглядами. Мои руки и шею сплошь покрывали татуировки, при виде которых одни девчонки откровенно пускали слюни, а другие морщили носы и надували губы. Судя по взглядам местных барышень, речь, скорее, шла о первом варианте.

Какая-то брюнетка преградила мне дорогу, вынудив остановиться. Истон рассмеялся. Девица толкнула его в плечо и сказала:

– Я – Кейси. А ты – Кромвель Дин.

– Тонко подмечено, – ответил я.

Девушка улыбнулась. Я облизнул губы и заметил, как блеснули ее глаза при виде пирсинга у меня в языке.

– Я… М-м-м… – Она покраснела. – С нетерпением жду твоего выступления. – Девица глотнула пива и нервным жестом заправила за ухо волосы. – У меня в телефоне есть несколько твоих миксов, я их слушаю во время пробежек, но, слышала, запись не идет ни в какое сравнение с исполнением вживую.

Я посмотрел на Истона.

– Если хочешь, чтобы я избавил всех от миксов Брайса, от которых кровь из ушей идет, нам лучше поторопиться.

– Увидимся позже, Кейси, – подхватил Истон. Я кивнул Кейси и прошел мимо нее к двери. Истон пихнул меня локтем. – Она ничего. – Его улыбка стала шире. – И довольно горячая штучка, а?

Я кивнул и сильнее наклонил голову, прячась от обращенных на меня взглядов. Внимание я ненавидел. Знаю, звучит глупо: диджей не любит внимание. Но мне хотелось, чтобы люди интересовались моей музыкой, а не мной. Мне просто хотелось играть.

Играть, чтобы не сойти с ума.

С остальным приходилось мириться.

Все равно кроме музыки во мне мало хорошего, я не тот человек, которого хочется узнать поближе.

Истон явно заметил, что мне неуютно от излишнего внимания, рассмеялся и обхватил меня за шею. Позеру вроде него ни за что меня не понять, вдобавок этот урод, похоже, слыхом не слыхивал о личном пространстве. И все же он мне нравился. У меня не было друзей, к тому же я подозревал, что Истон не отвяжется от меня, даже если его об этом попросить.