– Ну, так и катись туда, откуда приехала! – рявкнул я. Потом демонстративно скрестил руки на груди, уселся поудобнее и закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на пронизывающий холодный ветер и ее слова, засевшие глубоко в сердце.

Я никогда и никому не позволял так себя доставать. И больше не позволю. Мне просто нужно немного поспать. Мне не хотелось возвращаться в дом матери в Брайтоне, а до моей лондонской квартиры довольно далеко. Так что оставалось надеяться, что копы не найдут меня здесь и не прогонят с пляжа пинками.

Не открывая глаз, я сказал:

– Спасибо за полуночную критику, но мне всего девятнадцать, а популярность моя растет как на дрожжах, и лучшие клубы Европы стоят в очереди, умоляя выступить на их сценах, так что, думаю, я проигнорирую твое всеобъемлющее заключение и продолжу наслаждаться этой дерьмовой жизнью.

Девушка вздохнула, но ничего не сказала.

Когда я снова пришел в себя, мне в глаза бил яркий свет. Я вздрогнул: над морем кружились стаи чаек, их пронзительные крики били по ушам. Я сел и оглядел пляж; солнце стояло высоко в небе. Я провел рукой по лицу и застонал: голова трещала от похмелья. В животе заурчало – мне срочно требовался добрый английский завтрак, в котором обязательно будет присутствовать большая чашка черного чая.

Я встал, и что-то упало с коленей на песок: у моих ног лежало одеяло.

То самое одеяло, в которое вчера ночью куталась американка в фиолетовом платье.

Подобрал его и ощутил легкий аромат, сладковатый и соблазнительный. Я огляделся: девушка исчезла.

Она оставила свое одеяло. Нет, она меня им укрыла.

«Твоя музыка бездушна».

При воспоминании об этих словах внутри все сжалось, поэтому я выбросил их из головы, как поступал со всем, что заставляло меня чувствовать, закопал неприятное воспоминание поглубже.

И потащил свою задницу домой.

Кромвель

Университет Джефферсона Янга,

Южная Каролина

Три месяца спустя…

Я постучал в дверь.

Мне никто не ответил.

Тогда я бросил сумку на пол, повернул дверную ручку и вошел. Одну стену комнаты полностью закрывали плакаты: афиши музыкальных групп, рисунки, картинка с Микки-Маусом, бледно-зеленый трилистник – чего тут только не было. Никогда не видел такого разнообразия тем. На кровати уже кто-то успел поваляться, вероятно, не большой любитель порядка: скомканное черное одеяло лежало кое-как. На маленьком письменном столе возвышалась гора пакетов из-под чипсов, присыпанная смятыми обертками от шоколадных батончиков. На подоконнике пестрели разбросанные тюбики с краской и кисти.

Я, конечно, тоже порядочный грязнуля, но не до такой же степени.

Слева стояла вторая кровать, предположительно моя. Опустив переполненную сумку на пол, я с наслаждением улегся. Кровать оказалась маленькой, и мои ноги почти свисали с нее. Сняв с шеи наушники, я нацепил их на голову.

Смена часового пояса не прошла бесследно, вдобавок ныла шея – затекла, пока я спал в неудобной позе во время перелета.

Не успел я включить музыку, как дверь распахнулась, и в комнату влетел высокий парень с белокурыми, всклокоченными волосами. На нем были бермуды и майка.

– Ты здесь! – провозгласил он, уперся ладонями в колени и попытался отдышаться.

Я лишь вопросительно приподнял бровь. Парень вскинул вверх руку, призывая меня подождать, потом шагнул ближе и протянул открытую ладонь. С неохотой я ответил на рукопожатие.

– Ты – Кромвель Дин, – сообщил мне этот удивительный человек.

Я рывком поднялся и спустил ноги с кровати. Незнакомец ухватился за стоявший возле стола стул, вытащил его на середину комнаты и сел, положив руки на спинку.

– А я – Истон Фаррадей, твой сосед по комнате.

Я кивнул, потом указал на его половину комнаты.

– Декор у тебя очень… эклектичный.

Истон подмигнул и широко улыбнулся. Я не привык, чтобы люди так улыбались. Никогда не понимал эту моду лыбиться по поводу и без.

– Полагаю, это определение можно считать комплиментом. – Он встал со стула. – Пошли.

Я почесал затылок и тоже поднялся.

– И куда, скажи на милость, мы идем?

Истон рассмеялся:

– Черт, придется мне привыкнуть к твоему акценту, старина. Местные девчонки придут от него в буйный восторг. – Он подтолкнул меня локтем в бок и поиграл бровями. – Как и от возможности пообщаться со знаменитым диджеем. Небось красотки ломятся к тебе в постель толпами, а?

– Не жалуюсь.

Истон положил руки мне на плечи и проникновенно сказал:

– До чего же ты счастливый засранец! Научи меня своим уловкам! – Он зашагал к двери. – Вперед! Истон Фаррадей устроит тебе фирменную экскурсию по Университету Джефферсона Янга.

Я посмотрел в окно, на внутренний двор. Солнце припекало по-летнему. В Англии, откуда я приехал, такая жара в диковинку. Строго говоря, моя родина – это Южная Каролина: моя мама оттуда, но я совершенно не помнил то место. Мы переехали в Соединенное Королевство, когда мне было всего семь недель от роду. Я мог бы стать урожденным американцем, но в итоге был британцем до мозга костей.

– Почему бы и нет? – сказал я, и Истон повел меня на экскурсию.

Покинув комнату, мы пошли по коридору; почти все студенты, мимо которых мы проходили, здоровались с Истоном. Мой новый сосед по комнате хлопал ребят и девушек по протянутым ладоням, обнимал знакомых, подмигивал направо и налево. Некоторые парни провожали меня странными взглядами: одни явно пытались сообразить, где видели меня прежде, другие сразу узнавали.

Истон кивком указал на приближающихся к нам парня и девушку. Парень уставился на меня в упор.

– Вот это номер! Кромвель Дин! Истон говорил, будто ты приедешь, но я грешным делом решил, что он заливает.

Он покачал головой.

– Какого черта ты забыл в Университете Джефферсона Янга? Все только об этом и болтают.

Я открыл было рот, но Истон ответил за меня:

– Из-за Льюиса, верно? Все, кто хоть раз брал в руки клятый музыкальный инструмент, приперлись сюда ради него.

Парень кивнул с таким видом, словно на его вопрос ответил именно я, а не Истон.

– Я – Мэтт, друг Истона. – Мэтт рассмеялся. – Скоро ты поймешь, что твой сосед по комнате – самый популярный парень в универе. Он у нас такой говорливый, что все остальные на его фоне просто блекнут. И трех недель не прошло с начала учебного года, как все, от первокурсников до выпускников, уже знали его имя.

– Сара, – представилась рыженькая девушка, стоявшая рядом с Мэттом. – Не сомневаюсь, ты вольешься в нашу компанию.

– Ты просто обязан покрутить вертушку в пятницу, – подхватил Мэтт.

Истон застонал и стукнул Мэтта кулаком в плечо.

– Мэтт, у меня есть план. Ты просто обязан заслужить эту честь, прежде чем просить о таком.

Я быстро переводил взгляд с Мэтта на Истона и обратно. Сара подняла глаза к потолку, а Истон повернулся ко мне:

– В паре миль от кампуса есть заброшенный не то сарай, не то амбар, не то склад. Лачугой и землей, на которой она стоит, владеет старый выпускник универа, он разрешает нам использовать развалюху под вечеринки. В округе не так много мест, где можно повеселиться, так что приходится подключать фантазию. Там есть все необходимое – один чувак, выпустившийся год назад, нас спонсировал, и теперь там приличное освещение, танцпол и сцена. Парень хотел отомстить папаше за свою мать – папочка ей изменяет. И теперь это место – просто мечта студента.

– А копы? – усомнился я.

Истон пожал плечами:

– Это же просто колледж в небольшом городке, тут большинство студентов из местных. Джефферсон всегда старался сделать обучение недорогим, так было до приезда в этом году Льюиса. Большинство здешних копов ходили в одну школу с кем-то из студентов или членов их семей. Тут все старые друзья, нас никто не побеспокоит.

– Проще говоря, действует круговая порука, когда дело касается полиции. Амбар довольно далеко от цивилизации, так что на шум никто не жалуется, – добавил Мэтт.