Прочие девушки изображали служанок патрицианки: глупо хихикали, суетились и смущённо пожимали плечиками, в точности как на экзамене – но по приказу Сергея в долю секунды вытаскивали свои длинные узкие кинжалы, из кожаных бронзовых браслетов на руках и заученными движениям показывали удары в глаза и горло: в случае если придётся с боем прорываться из лагеря.

–Всё, время! – хлопнул в ладоши Лихотатьев и все, погрузившись в пять богатых повозок, частью от Сильвии частью привезённые Гунтрамном только что – гружённые ларями и украшенными сундучками, отправились в загородное поместье диверсантов.

Свист и улюлюкание, когда прочие бойцы Сергея увидели наконец “амазонок”, своих коллег по службе в отряде, о которых прежде столько говорили: кавалеры подскакивали со всех сторон с непристойными предложениями в виде “красивых здоровых детей, незабываемой ночи или дорогого брюлика... и всего за одну ночь любви!”

Пришлось вызвать Ратсимира: великан немного растолкал страждущих и помог собрать головную колону каравана.

–Теперь слушайте все; – при факелах, орал своим людям, россиянин, стоя на крыше первой из повозок. – Сперва едем мы, на одиннадцати освещённых повозках! Прочие передвигаются без фонарей и факелов, это важно. Как только поступит сигнал – “тени”, в маскировочной одежде – останавливают свои повозки и сами сваливают в ночь! Там много холмов и низин, найдёте где затихариться... Нас захватывают в плен и тащат в центр лагеря. Кассий, ты и твои снайпера – постарайтесь подползти как можно ближе, что-бы в случае моего сигнала свистком, три раза, начать выцеливать вокруг нас бойцов – если понадобится сваливать, аварийно, из лагеря!

–Понял, всё сделаем! – уверенно, несколько наигранно, специально для роскошнотелой Далилы, произнёс ромей.

–Итак: мы внутри лагеря, прочие занимают места по его периметру и ждут! Когда начнётся заваруха – не показывайтесь, пока я не просигналю. Ждите нашего возвращения! Когда мы вернёмся – общая атака на лагерь: пройдём один раз его насквозь просто всех убивая или раня – точнее пробежим, не останавливаясь. Потом отходим снова на окрестные земли и ждём нумерцев, они всю ночь туда шагать будут, авось успеют...

Сутки прошли в тяжёлой поездке на Юг. Все боялись опоздать и с облегчением узнали от вестовых Скалии, что прибывшие из Беневента лангобарды, без спешки, стали подобием укреплённого лагеря на перекрёстке важнейших дорог у недавно захваченных Сергеем городков – и пока не столько штурмуют или осаждают их, сколько ведут переговоры о сдаче гарнизонов – где они сами стали бы новой администрацией.

В ночь выдвинулись на перекрёсток дорог и обнаружив лагерь врагов, там раздавался сильный гам, гул множества пьяных глоток и тени от костров плясали сотнями меж повозок или подобий шалашей, Сергей скомандовал:”Тени” – по кустам! Караван “императрицы” – вперёд! Когда останется полсотни метров, все кроме меня, Авалии, Теобальда – спрыгивают с повозок и с криками ужаса убегают прочь, потом падайте на траву и ползком возвращайтесь к нашим, ждите сигналов...”

Далила быстро приосанилась и расправила плечи. Её подбородок пошёл резко вверх и вперёд, глаза начали буквально блестеть в темноте – она уже мысленно одевала царскую диадему на свою длинноволосую голову.

“Служанки” быстро-быстро стали осматривать свои очаровательные личика в бронзовые зеркальца в неровном свете луны и подправлять мелочи в макияже на лице, тонкими пальчиками.

Понемногу диверсанты снимали маскировку с повозки где ехала Далила и теперь она скорее походила на роскошную колесницу запряжённую четвёркой белых лошадей: верх был снят, драпировка дорогими тканями с золотой и серебряными вышивками – украшали повозку весьма изысканно.

В лагере послышались первые испуганные голоса обращённые к едущим, прямо на широченную развилку у Фламиниевой дороги, повозкам. Свист и короткие гортанные крики.

Из лагеря выскочило с полусотню бородатых мужиков в длинных тёмных рубахах и выставив впереди себя топоры, длинные мечи, копья – принялись ожесточённо махать руками – призывая и прочих бойцов в полевом укреплении присоединиться к ним.

По маху рукой Сергея – все повозки второго, заднего отряда, с тёмными тканями и диверсантами при них – резко остановились и начали сворачивать с дороги прочь: одна часть к холмам слева от дороги, вторая группа спускалась во впадину меж двух холмом – справа.

–Паника! – коротко скомандовал Сергей Тут же Кассиодор и Ратсимир, вопя от ужаса и смешно раскидывая руки и ноги при беге, бросились с повозок первой колонны на траву у дороги и далее наутёк.

За ними побежало ещё с два десятка людей – отчаянно громко вопя и проклиная, в том числе и на лангобардском: что их так подставили с этой поездкой...

Когда “тени”, в тёмной маскировочной одежде, тихо прятались сзади от первой колонны повозок диверсантов, когда “паникёры” во главе с Кассиодором – уже добежали до ближайших кустов и в полной темноте срочно сами переодевались в малозаметные мешковатые одежды и сговаривались с “тенями” как сюда подтаскивать, незаметно, длинные самострелы на сошках – именно в это время первые лангобарды только добегали, с радостным воем, к оставшимся на дороге повозкам и размахивая мечами, скорее салютуя ими чем запугивая, с детским любопытство разглядывали приосанившуюся Далилу и четырёх смазливых служанок при ней.

Пока варвары ещё бежали по дороге от своего лагеря к внезапно остановившимся непонятным повозкам – Сергей скомандовал “Слёзы!” – и сам, вместе с Авалией и Теобальдом, быстро разрезав луковицу начал водить половинками у глаз.

Лангобарды которые первыми подбежали к столь необычным пленникам, захваченным ими без всяких усилий со своей стороны, увидели яркое зрелище: колесница с четвёркой белых коняг запряжённых в сбрую с блестящей, как золото, начищенной бронзовой упряжью.

Внутри колесницы восседала на подобии кресла некая аристократка в богатой одежде с мехом и рубинами, золотой сеткой на волосах. При ней четверо миленьких служанок в чистых белых одеждах и качественных голубоватых плащах.

В самой “колеснице” валялось в беспорядке несколько ларей и красиво изукрашенных ящиков. Сзади – ещё две повозки с хнычущими мужчинами что постоянно воздевали руки к небу и просили, на корявом лангобардском, латыни и ромейском – не убивать их: ибо они простые слуги при патрицианке из самого Константинополя.

При нытиках оружия не было никакого, даже обыкновенного ножа. В повозках, сзади колесницы – также имелось много вина, что так любили варвары, новых огромных ларей с резьбой и всяких бабских штук из тканей.

Подскочили шестеро длиннобородых на конях – все в кольчужных рубахах, с высокими шлемами с крылышкам и плащами ярко алого или бордового цветов.

Сергей, заметив их, начал кашлять надрывно: сигнал Далиле начинать своё выступление.

–Здесь есть вожди, патриции отряда?! – истово ломая руки на восхитительной высокой груди, томным грудным голосом спросила на греческом “императрица”. Потом повторила вопрос на неплохой латыни и сносном лангобардском.

Шестёрка всадником немедленно слезли с лошадей и растолкав, нередко пинками под зады, прочих людей первыми окруживших повозки, подошли к женщине и её служанкам.

–Мы все, госпожа, лидеры этой армии! – указывая на себя и прочих пятерых в шлемах с крылышками, произнёс один из кавалеристов. Возраст ночью было сложно определить, но явно за сорок – ближе к пятидесяти годам.

–Молю! – обратилась она к говорившему, с полным скорби, голосом. – Не дайте обидеть несчастную племянницу императора Константинополя и её верных слуг... тех кто остались при мне!

Тут же по толпе варваров, что всё увеличивалась с каждой минутой, молнией пронёсся слух: “Константини... патрики...”

После очередного начальственного кашля Сергея, Далила мотнула головой, словно бы показывая командиру что всё помнит о чём договаривались – и наклонившись к переговорщику от лидеров армии варваров, попросила: “Вы бы не могли проводить меня в свой лагерь, я так опасаюсь негодяев на этих дорогах – мои родственники, римский Папа и экзарх Равенны, меня о них предупреждали...”