Пущено в эксплуатацию 15 водопроводных станций с суточной мощностью 510 тысяч кубометров, восстановлены основные водопроводные магистрали. Подключены к водопроводной сети зданий 85 тысяч и все работающие коммунальные предприятия.
Пущено в эксплуатацию 35 канализационных станций.
Введено в эксплуатацию 39,2 километра линий метрополитена, открыто 52 станции, работает 16 поездов в составе 62 вагонов.
Введено в эксплуатацию 8 линий трамвая общей протяженностью 65,4 километра, работает 122 вагона.
Введено в эксплуатацию 7 линий омнибусного сообщения протяженностью 91 километр, работает 46 омнибусов.
Пущено в эксплуатацию 5 газовых заводов общей суточной производительностью 157 тысяч кубометров.
Пущено в эксплуатацию 6 бань, ремонтируется 5 бань. Пущено в эксплуатацию 10 прачечных.
Для подвоза каменного угля из Силезии сформировано 18 железнодорожных вертушек. Брикетированный уголь из Мюнхеберга подвозится 25 вертушками, 850 тонн каждая.
Открытие магазинов и ресторанов получило пока незначительное развитие.
Открыты и работают театры: „Западный театр“, где выступает балетная группа, „Ренессанс“ — театр (комедия), симфонический оркестр филармонии, в ближайшие дни будут работать оперный и драматический театры. Открыты и работают 45 варьете, 127 кинотеатров, посещаемость которых от 80 до 100 тысяч в сутки»[39].
И так далее…
Читаешь это и поневоле вспоминаешь, какую участь готовил Гитлер для нашей столицы Москвы, если бы ему удалось овладеть ею. На совещании в штабе группы армий «Центр» в 1941 году он сказал: «Город должен быть окружен так, чтобы ни один русский солдат, ни один житель — будь то мужчина, женщина или ребенок — не мог его покинуть. Всякую попытку выхода подавлять силой. Произведены необходимые приготовления к тому, чтобы Москва и ее окрестности с помощью огромных сооружений были затоплены водой. Там, где стоит сегодня Москва, должно возникнуть огромное море, которое навсегда скроет от цивилизованного мира столицу русского народа…»
Та же участь готовилась и для Ленинграда. «Для всех других городов, — говорил Гитлер, — должно действовать правило, что перед их занятием они должны быть превращены в развалины артиллерийским огнем и воздушными налетами. Недопустимо рисковать жизнью немецкого солдата для спасения русских городов от огня»[40]. Один из верных псов Гитлера, фельдмаршал Рейхенау, издал в 1941 году приказ, в котором говорилось: «Снабжение питанием местных жителей и военнопленных является ненужной гуманностью…»
Советский народ и его армия-победительница не мстили поверженному противнику. Сколько горя претерпели советские люди от фашистского вторжения! Ведь не оказалось ни одной семьи в стране, которая не была бы задета войной.
20 миллионов человеческих жизней потеряли мы в этой войне. Но армия понимала, что нельзя ставить знак равенства между гитлеризмом и немецким народом, что гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается.
Советские воины помогли немецкому народу. Передовые представители его выражали удивление невиданному гуманизму Красной Армии.
«Что вы с нами теперь сделаете? — спросил советского офицера немецкий писатель и драматург Гергарт Гауптман. — Горе нам, если вы решили отомстить немцам за все содеянное… То, что произошло, так ужасно, так чудовищно, так отвратительно, что я не могу ни с чем это сравнить. Я не сомневаюсь, что если не сейчас, то через пятьдесят лет немецкий народ снова найдет себя. Он возродится. Но это должен быть уже другой народ, а не тот, что так слепо пошел навстречу своей катастрофе»[41].
Другой талантливый немецкий писатель Ганс Фаллада собирался написать роман о советских офицерах, особенно о военных комендантах, с которыми ему приходилось часто общаться как бургомистру города. Он писал:
«И не потому, что я многим обязан русским… Русские люди потрясли меня, ничего подобного я еще не видел… Где и когда видано это было, чтобы армия-победительница была так великодушна и добра к побежденному народу?.. Я говорю о буднях, о том, что я видел и пережил за время моего пребывания на посту бургомистра в городе Фельдберге… Черт побери!.. Вы же пришли к нам победителями. Освободителями Европы. Четыре года не знали ни сна, ни отдыха, не раз смотрели смерти в лицо… Тысячам смертей! Вы должны были озвереть, сердца ваши должны были стать булыжниками… У вас было право пировать, кутить, отбирать самых красивых женщин, обогащаться, наслаждаться жизнью, которую вам подарила судьба… А что я увидел? Я увидел одержимых комендантов, которые ни себе, ни мне не давали покоя, пока не откроется еще одна булочная для немцев, пока не пустят электростанцию, откроют кинотеатры, пока не завезут продукты в детскую больницу… Какое вам было дело до всего этого? Пускай немцы вымрут, подохнут с голоду, сойдут с ума — вам-то что до этого? Так даже многие немцы рассуждали в те дни… А мои друзья-коменданты… чуть свет поднимали меня с постели и спрашивали: сколько я послал людей на разборку руин, сколько выпечено хлеба и завезены ли овощи? Потом они ездили на поля, проверяли, как идет посевная, как будто это было где-то у них в Рязани, как будто этот хлеб нужен был их детям!»[42]
А вот что писал более молодой немец, восторгаясь тем, что он видел в Волгограде в мемориале на Мамаевом Кургане.
«В центре зала гигантская рука держит горящий факел с Вечным огнем. Помещение наполняют тихие, волнующие звуки музыки: нежные и вместе с тем властные „Грезы“ Шумана… Немецкая музыка… Здесь, в таком месте!.. Кто до сих пор этого не понимал, тот понял сегодня, здесь. Каким великим сердцем и умом обладает этот народ! Даже тут, где рекой лилась кровь, он безошибочно отсекает фашистский разбой от немецкой культуры»[43].
Советским людям невозможно без волнения читать эти искренние признания двух поколений немцев.
Думая над всем этим, я вновь и вновь восхищаюсь гуманизмом Красной Армии — победительницы, проявленным по отношению к поверженному врагу. Восхищаюсь силой влияния и благородством идей Коммунистической партии Советского Союза, которая уберегла свой народ и армию от чуждой нам идеологии кровавых расправ. Нет, не такова природа социалистического государства, чтобы нести насилие и разграбление в побежденную страну!
Впрочем, нельзя и ставить «китайскую стену» между фашиствующими мракобесами и всеми остальными немцами, ибо это значило бы полностью снять вину с тех, кто, борясь против коммунизма, предал интересы трудящихся и породил фашизм. И кто же в наши дни несет ответственность перед историей за ростки неофашизма на той же почве, какая взрастила гитлеризм?
Хочется верить, что в ФРГ силы прогресса возобладают над реакцией и реваншизмом и не будет обращено во зло великодушие и долготерпение советского народа. Основанием для такой веры служит все возрастающая роль Германской Демократической Республики.
Теперь, спустя более трех с половиной десятилетий после победы над гитлеровской Германией, мы можем с чувством глубокого удовлетворения сказать, что семена гуманности были брошены советским народом на благодатную почву. В лице трудящихся Германской Демократической Республики наша страна обрела верных союзников. Рабочий класс и крестьянство ГДР успешно строят социализм.
ГДР находится в первом десятке высокоразвитых стран мира и производит сейчас столько промышленной продукции, сколько ее производилось до войны во всей Германии.
Германская Демократическая Республика являет собой надежный форпост социализма в Западной Европе. Она проводит миролюбивую внешнюю политику и оказывает серьезное сдерживающее воздействие на реваншистскую политику неонацистов. В сентябре 1973 года ГДР принята в члены ООН. Первое в истории Германии социалистическое государство твердо и уверенно шагает в будущее.
