Она была в курсе, что он умен и в состоянии проявить великодушие. В какой-то степени так и было. И все же девушка не представляла себе, что могла бы бояться его еще сильнее, даже если бы он ежедневно ее избивал или отрезал от нее по кусочку. Он должен был узнать, как сильно он ее сломал.

― Я испугалась, что сделала что-то не так, и ты отведешь меня обратно в плохую камеру, ― тихо призналась она.

Его взгляд ожесточился, и она снова увидела ту же пустоту, которая забрала с собой всю нежность, что и в их первый день. Он не собирался отводить ее обратно, а она открыла свой глупый рот и, возможно, дала ему повод сделать это сейчас. Все о чем могла думать пленница ― три недели.

Девушка чуть не сошла с ума через неделю и думала, что умрет через две. Она не смогла бы застрять в той камере еще на три. Она нашла бы способ покончить с собой, если бы он отвел ее туда.

― Нет, Хозяин, пожалуйста. Прости меня. Если я тебя чем-то расстроила... пожалуйста-пожалуйста, не отводи меня туда, ― она погладила его член... в попытке умаслить.

Пленница наклонилась, чтобы заменить руку ртом, но он оттолкнул ее от себя и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Через несколько минут мужчина вернулся и бросил перед ней на пол блокнот, тыча пальцем в страницу. Он указывал на абзац, который был написан с явным остервенением. В нем говорилось о наказании:

«Ты будешь наказана только тогда, когда умышленно ослушаешься меня. Пока ты пытаешься подчиняться моим желаниям, ты будешь в безопасности».

Слова «умышленно ослушаешься» и «пытаешься» были жирно подчеркнуты. Она смахнула со щек слезы и увидела перед собой его протянутую руку. Девушка приняла ее и последовала за ним к кровати. Мужчина поставил ее на колени лицом к стене, толкая вниз так, чтобы ее предплечья уперлись в темный бархат, а задница приподнялась кверху.

Она напряглась, когда увидела смазку. В последний раз он был терпеливым и добился своей цели ― доставил ей изысканное удовольствие. Однако, на этот раз, мужчина не собирался начинать с малого. Он смазал свой член, а затем, будто могли быть какие-либо сомнения, вымыл руки в небольшой раковине, рядом с которой находился шкаф с орудиями для порки.

Похититель навалился на жертву, и она постаралась расслабиться. Он заполнял ее медленно, дюйм за дюймом, но она все равно закричала от боли. Мужчина замер и позволил ей приспособиться к размеру, прежде чем начал совершать толчки.

Он приподнял верхнюю часть тела пленницы, чтобы она максимально откинулась назад, и одной рукой обхватил ее за грудь, в то время как другую руку разместил между девичьих ног, проталкивая пальцы в ее киску в том же ритме, с каким таранил ее задницу.

Когда его пальцы покрыло соками от ее возбуждения, мужчина вытащил их из влагалища и запихнул девушке в рот. Она облизала их так, словно сама этого хотела, и приняла все, что он предлагал, но мужчина снова протолкнул их в ее киску, а затем погрузил обратно в ее рот. Он снова и снова повторял это действие, будто кормил девушку, пока она стонала с его пальцами во рту.

Он навалился на нее, когда кончил, а затем позволил ей распластаться на кровати, потому что ее ноги тряслись как желе. Девушка дрожала, но лежала в ожидании, потому что знала, что он с ней еще не закончил.

Его пальцы, которыми мужчина продолжал толкаться в нее, в сочетании с членом, что все еще находился у нее в попке, почти довели ее до оргазма. Но она так и не кончила.

Он вышел из нее, схватил за лодыжки и перевернул на спину. Когда девушка посмотрела на своего похитителя, он указал на что-то позади нее. Со стены свисали цепи. Она закусила губу и кивнула. Ей никогда не нравилось быть ограниченной, но он не спрашивал ее разрешения. Он спрашивал, знала ли она свое место и готова ли была добровольно согласиться на то, что он закует ее в цепи, или ему придется снова посадить ее в камеру на некоторое время, чтобы у нее была возможность об этом подумать.

Металл обхватил ее запястья, а затем и лодыжки. До этого момента, она даже не догадывалась, что для ног тоже имелись оковы. Они располагались под кроватью, и были вмонтированы в пол, чтобы не мозолить глаза. Натяжение цепей выставило все ее прелести напоказ.

Похититель протолкнул в ее киску длинный толстый вибратор и установил на нем самый медленный режим; достаточно, чтобы заставить ее пульсировать и хныкать, но недостаточно, чтобы она кончила. Мужчина пересек комнату и принялся рыться в маленьком шкафу до тех пор, пока не нашел то, что искал ― профессиональную фотокамеру.

Он кружил вокруг кровати, пока фотографировал ее, но ей было все равно. Ее это не волновало. Она зашла слишком далеко и просто хотела кончить. И хотя в глубине души девушка боялась, что он разошлет фото ее знакомым или сольет их в интернет, она продолжала инстинктивно подставлять ему свою киску в попытке подстроиться под вибратор, будто это могло бы ей позволить испытать оргазм быстрее или сделало бы его более мощным.

Он истратил все кадры, а затем положил камеру на пол. Рукой мужчина сжал конец вибратора и начал трахать ее им так сильно, что у девушки перехватило дыхание. Свободной рукой он схватил ее за горло, равнодушно взглянув на свою жертву.

― Хозяин... ― ее голос звучал, как мольба, но она молила не о свободе. Она молила об освобождении.

Он перестал сжимать ее шею, и на мгновение ей показалось, будто он и правда решил, что она просила его остановиться.

― Пожалуйста, не останавливайся. Я хочу кончить... умоляю.

Ее крики были бессмысленными; похититель не планировал освобождать свою жертву или оставлять ее в покое. Вместо этого, мужчина установил на вибраторе максимальную скорость и развязал ей одну руку, которую положил на пышную грудь, побуждая приласкать себя. После того, как он вставил в фотоаппарат новую пленку, в комнате опять начал раздаваться звук срабатывающего затвора.

Вскрикнув, она кончила и расплылась как засвеченный кадр. Мужчина приблизился и поцеловал девушку в лоб, а затем оставил ее одну в комнате. Он даже не потрудился вытащить вибратор, который все еще пульсировал внутри нее, приближая к очередному оргазму.

К тому моменту, когда похититель вернулся, жертва кончила еще пять раз и была настолько мокрой, что вибратор мог бы выскользнуть из нее сам, если бы она не удерживала его на месте свободной рукой.

Мужчина вытащил игрушку и отключил ее. С нее стекали соки девушки. Он поднес вибратор к ее губам и толкнулся им между ними, заставив жертву облизывать его, пока тот не станет идеально чистым...

***

Когда он привел меня обратно в хорошую комнату, я поняла, почему его так долго не было. Он оставил меня там, таращиться на стены, пока отправился готовить сюрприз. Разумеется, у него имелась личная фотостудия, потому что теперь комната была увешана фотографиями. Которые сделал он.

Я старалась не смотреть, но почему-то оказалась не в состоянии отвернуться. Приблизившись к одной из стен, я провела пальцами по фото. На ней мои ноги были широко разведены, будто я сопротивлялась натяжению цепей, в то время, пока из меня торчал вибратор, а блестящая влага скатывалась по моим бедрам, хотя выражение моего лица являло собой нечто между удовольствием и болью.

Глава 8

Дни перетекали в недели, а затем в месяцы. Наступила осень. С деревьев начали опадать листья, приближая нас к зиме, пока я все продолжала отмечать дни в календаре.

Пять месяцев.

Первый день, когда я ждала его на коленях, и который стал точкой отсчета, казалось, был целую вечность назад. После этого для меня все изменилось. Я до сих пор могла связно мыслить, но все мои мысли кружились вокруг того, как угодить ему. Как заставить его улыбнуться мне. Как добиться того, чтобы он смотрел на меня с нежностью.

Фотографии, висящие на стенах, будто насмехались надо мной. На протяжении прошедших месяцев было добавлено еще несколько новых, а в моей студии они даже заменили картины Дега (прим. пер.: Эдга́р Дега́ ― французский живописец, один из виднейших и оригинальнейших представителей импрессионистского движения). Что-то изменилось во мне на этих фотографиях. Первая фотосессия, которую он сделал, все еще иногда меня расстраивала, потому что в ней проскальзывала какая-то смесь удовольствия и боли.