Так они и остаются, пока Артур не заговорит снова.

- Могу я чем-нибудь помочь?

Отпусти меня, - хочет сказать Мерлин, но он знает, что этого нет на столе. Он хотел бы размять ноги, хотел бы позвонить маме, хотел бы выйти на улицу и подышать свежим воздухом, но ничего из этого ему не предлагают. Артур ничего не может ему дать. Кроме…

- Перестань меня связывать, - говорит Мерлин и протягивает натертые запястья, обвязанные веревкой.

Артур хочет, чтобы Мерлин почувствовал себя лучше, он действительно хочет, но развязать веревки кажется ему слишком рискованным.

- Только… - начинает Артур, но Мерлин перебивает его.

- Ты хоть знаешь, каково это?

Образ Софии вспыхивает в его голове, вместе с нарастающим чувством ужаса, которое он чувствовал, когда она приклеивала его к стулу. Паника, когда он пытался освободиться от оков, ощущение полной уязвимости.

Он издает немного дрожащий выдох, но Мерлин, к счастью, не замечает. Он смотрит на свои руки, дергает узел.

- Ненавижу, когда меня связывают. Я уже заперт в клетке, разве этого недостаточно?

- Я стараюсь не затягивать слишком туго, - неловко говорит Артур.

- Да, но я все время чувствую, как веревка трется о меня, что бы я ни делал. А еще браслет на лодыжке и клетка … ты заставляешь меня чувствовать себя животным.

Мерлин снова близок к слезам, и сердце Артура сжимается. Он не может заставить себя сказать «нет» Мерлину, не после того, что он только что услышал. Мерлину больно, и он должен чувствовать себя менее беспомощным, насколько это возможно.

Импульсивно он обнаруживает, что тянется, чтобы развязать веревки с запястий Мерлина, бросая их на пол.

- Окей. Больше никаких связываний.

- Серьезно? - не верит Мерлин, его голос немного глуховат.

- Просто… просто не заставляй меня жалеть об этом, хорошо?

По правде говоря, Артур хочет покончить со всем этим. Ему становится все неудобнее держать Мерлина здесь каждый день.

Не то, чтобы он был в восторге от мысли о том, чтобы держать кого-то в заложниках, но он был готов сделать это, чтобы погасить свой долг перед компанией. Тот факт, что заложником оказался Мерлин, и есть настоящая проблема. Потому что в другое время и в другом месте Артур уверен, что они с Мерлином были бы друзьями. Может, даже больше, чем друзья.

Мерлин забавный. У него сухое, немного странное чувство юмора, которое появляется, только когда он ослабляет бдительность. Последние несколько дней Мерлин, кажется, так привык к постоянному присутствию Артура, что он делает такие шутки и саркастические комментарии, которые друзья делают друг другу. И это не удивляло Артура. На самом деле, он… наслаждался этим.

Мерлин умен. У него есть множество мнений по любому вопросу, как в политической сфере, так и за ее пределами. Артур должен признать, что ему даже нравятся их маленькие беседы о книгах, которые никогда не интересовали его раньше.

Но больше всего его привлекает смелость Мерлина. Артур восхищается храбростью прежде всего, может быть, потому, что ему так не хватает ее, и он не может отрицать, что у Мерлина она в избытке. Похоже, за двадцать пять лет он пережил больше, чем большинство за всю жизнь, и он еще не сдался. Даже сдержанный и без магии, он бросал вызов Артуру, противостоял Вэл и Ценреду, рискуя собственным благополучием. Шансы были невелики, но он продолжает сражаться, и Артур не может не впечатлиться.

Они могли бы быть друзьями. Если бы обстоятельства были другими, Артур не колебался бы. Но фактические обстоятельства таковы, что он держит Мерлина против своей воли, и эта иллюзия дружбы, растущая между ними с прошлой недели, не более чем неизбежность. Мерлин разговаривает с ним от скуки и отчаяния, а Артур отвечает из чувства вины и одиночества. Он уверен, что не один чувствует странную близость, которую они культивировали, но это не значит, что она настоящая. Это тактика выживания для заложников, чтобы сформировать связи со своими похитителями, и Артур подозревает, что это корень новообретенной готовности Мерлина довериться ему. Мерлин, скорее всего, из тех людей, которым трудно считать себя жертвой, поэтому он, вероятно, убедил себя в какой-то связи между ними. По крайней мере, это единственное объяснение, которое Артур может придумать, почему Мерлин продолжает с ним общаться.

Однако нет никакого объяснения поведения Артура по отношению к Мерлину. Ему трудно признаться самому себе, что ему нравится, когда рядом есть кто-то, кто его слушает; что он рассказывал Мерлину вещи, о которых раньше никому не говорил. Тот факт, что Мерлин забудет все это через неделю, дает Артуру карт-бланш сказать то, что он никогда не думал, что сможет. Это освобождает и лечит, и он благодарен Мерлину за то, что тот услышал это. Мерлин дает ему что-то, что он даже не знал, что ему нужно до сих пор, и, видимо, его мозг переделал это в какую-то неуместную привязанность.

Это глупо и неуместно, и он обижается на себя за это. Он действительно настолько жалок, что пытается наладить эмоциональную связь с человеком, которого похитил?

Но это еще не все объяснение.

Артур не забыл, каково это - целовать Мерлина в ночь их свидания. Или то, как его руки обвились вокруг тела Мерлина, когда тот пытался сбежать. Как он ощутил тепло и мягкость кожи Мерлина даже сквозь гнев. Как каждый душ с тех пор был борьбой, чтобы не позволить его глазам блуждать по телу парня. И как иногда по утрам он просыпается с сильной болью и почти уверен, что лицо в его снах принадлежит Мерлину.

Эти чувства ошибочны, и Артур это знает. Не только потому, что Мерлин волшебник и его отец убьет его, если узнает, но и потому, что Мерлин — заложник Артура. Артур отключил магию и запер его. У него есть власть над ним, и отвратительно даже думать о его влечении к нему, когда Мерлина держат здесь против его воли.

И все же он чувствует, что глаза Мерлина иногда задерживаются на нем. Слышит почти незаметное дыхание, когда пальцы Артура касаются его кожи, когда он развязывает веревки.

Отношения между ними должны были быть безличными. Но это не так. Возможно, он был дураком, думая, что это может быть после того, как он начал все это, пригласив Мерлина на свидание.

В любом случае, он хочет, чтобы все закончилось. Пока он не подскользнулся и не наделал глупостей.

Например, не поцеловал Мерлина.

***

Мерлин чувствует себя немного лучше, когда его руки развязаны. Это не совсем большое утешение, но психологически менее унизительно, и он может, наконец, нормально переворачивать страницы книг, а не всячески изворачивая руки под непонятным углом.

Тем не менее, трудно остановить себя, царапая браслет с развязанными руками. Он не может не вонзить пальцы в нежную кожу, пытаясь избавиться от невыносимого зуда под холодным металлом. Это не работает, и он только царапает и без того поврежденную кожу. Однажды Артур замечает это и выглядит ужасно виноватым. Он ничего не говорит, но в тот день он поставил горшок с Е45 на пол камеры Мерлина. Крем немного облегчает зуд, и Мерлин благодарен. В остальное время он просто должен полагаться на книги как на отвлекающий фактор.

Он закончил «Джейн Эйр», большинство историй Шерлока Холмса, и странную, но приятную «Площадь Вашингтона». Он выбирает «Любовника леди Чаттерлей» вместо «Билли Бадда», главным образом потому, что он читал о суете вокруг его публикации. Он все еще не совсем готов к тому, что находит внутри, и его первая мысль - дразнить этим Артура, когда они обедают на следующий день.

Артур перенес один из стульев в камеру Мерлина по его просьбе, так что ему не нужно было все время сидеть на кровати. Он также перетащил стол к краю камеры, чтобы они могли есть почти рядом. Странно, но это так по-домашнему, если игнорировать огромные стальные прутья между ними.

- Так. «Любовник леди Чаттерлей», - говорит Мерлин, съедая последний кусок вегетарианской мусаки.

- О чем это?

Мерлин усмехается.

- Это грязная книга, Артур.