- Да, может быть, люди думали, что это грязно в старые времена, когда все еще падали в обморок при виде женских лодыжек, но теперь…

- Это все еще довольно грязно, - говорит Мерлин, не потрудившись смягчить дразнящий тон в своем голосе.

- Я не знал, что ты такой нежный цветок. Это заставляет тебя краснеть, Мерлин?

Мерлин ничего не говорит в ответ, просто открывает книгу на странице, которую он выделил, и передает ее через решетку.

Артур читает в течение нескольких секунд, а затем, его щеки становятся розовыми.

- Ничего себе, окей, это… да.

- Я и не знал, что ты такой нежный цветок, Артур, - невинно говорит Мерлин.

- Ладно, заткнись. Я не знал. Я же не специально купил тебе порно.

- Это не порно.

- Теперь защищаешь свои литературные достоинства?

- Ты просто ханжа.

- Определенно. Вообще-то, я за более скромное общество. Мне надоело видеть, как женщины выставляют напоказ свои лодыжки.

Мерлин смеется долго и громко. Артур не в первый раз заставляет его смеяться, и он бросает попытки подавить это. Он просто принял тот факт, что неизбежно странно смеяться над шутками похитителя, и двинулся дальше. Нужно больше энергии, чтобы притвориться, что он не находит Артура смешным.

У Артура такое странное выражение лица, когда он заставляет Мерлина смеяться. Немного гордый, немного застенчивый. Это немного трогательно.

Иногда находить Артура милым - это еще одна вещь, с которой Мерлину пришлось примириться. Вместе с тем он не может не восхищаться изгибом тела Артура, грацией его движений. Мерлин оправдывает это, говоря себе, что его влекло к Артуру с самого начала, а это всего лишь остаточное влечение, он его не выбирал. Только идиот может утверждать, что Артур не был хорош собой на чисто эстетическом уровне. Это не значит ничего более глубокого.

Спустя некоторое время Артур спрашивает, как Мерлин себя чувствует.

- Бок все еще болит, но синяк уменьшился, смотри.

Мерлин поднимает футболку, даже не подумав о том, стоит ли так обнажать свою кожу.

- Все равно выглядит плохо, - мрачно говорит Артур.

- Бывало и хуже,

Но его попытки успокоить Артура, похоже, не помогают.

- С тобой не должно было этого случиться.

- Так ты признаешь, что маги не заслуживают гонения со стороны твоей компании?

- Это не моя компания.

- Но это так, - говорит Мерлин.

- Нет, послушай, Вэл и Ценред - свободные пешки, они не представляют всех нас,

- Артур, ты ведешь себя так, словно их присутствие здесь не связано с тобой и твоей работой, - говорит расстроенный Мерлин. -Это не совпадение, что твой отец выбрал их. Все заведение прогнило.

- Аркстон не…

- Любая компания, которая организует похищение, гнилая, и ты это хорошо знаешь.

- Институт также не является образцом добродетели. - указывает Артур в защиту. - Разве они не финансировали терроризм в семидесятые годы?

Ходили давние слухи, что Институт тайно переправлял деньги про-магическим террористическим группам в первые дни своего существования. Мерлин не отрицает, что это возможно.

- Да, может быть, так и было, и это было неправильно. Но прошло сорок лет, Артур. Институт изменился со временем, а вот Аркстон нет.

- Я знаю, что компания моего отца не всегда продвигает лучшую политику…

- Перестань так мучительно говорить об этом! Ты отлично знаешь, что они делают, не пытайся смягчить их имидж. Это отвратительно.

Он встает на ноги, подходит к решетке, раздражение нарастает в нем. Все его предыдущие вопросы о мотивах Артура кружатся в его голове, и он раздражен тем, что ни один из них не имеет смысла.

- Хуже всего то, Артур, что я даже не думаю, что ты с ними согласен. Вы, кажется, не верите половине политики компании, которую они проповедуют, но все равно…

- Ты ничего не знаешь об этом.

- Я знаю достаточно! Я встречал много фанатиков в своей жизни, но ты явно не из них. Напрашивается вопрос: Какого хрена ты здесь делаешь?

- Я делаю работу, которую меня попросили сделать, - упрямо говорит Артур.

Мерлин в ярости качает головой.

- Нет. Похищение — это не работа. Это преступление. Ты должен был сказать «нет».

- Я не мог сказать «нет». Я был в долгу перед отцом.

Мерлин громко и злобно смеется.

- Кто твой отец? Он в долгу перед тобой, Артур. Он испортил твое детство, исказил твой разум, заставил тебя чувствовать себя достаточно никчемным, чтобы принять все дерьмо, что он бросил в тебя.

- Ты ничего не знаешь о моем отце, - плюет Артур.

- А, теперь ты его защищаешь! Он действительно провернул это с тобой, ты знаешь это? Нужно быть особенным, чтобы оставаться верным человеку, который всю свою жизнь издевался над тобой.

Мерлин знает, что он жесток, и часть его сожалеет, когда он видит, как лицо Артура бледнеет, обычная маска сползает, чтобы показать кого-то, кто выглядит таким же уязвимым, как брошенный ребенок.

Но другой его части все равно. Кто сказал, что он должен быть милым с человеком, держащим его в заложниках? Кто сказал, что его должен волновать тот факт, что с Артуром жестоко обращались и манипулировал человек, который его вырастил?

Мерлин не виноват, что отец Артура был ублюдком.

Поэтому он продолжает.

- Ты идиот, если думаешь, что это заставит его уважать тебя. Он никогда не будет тебя уважать.

- Тебе лучше остановиться.

- Заставь меня, - горячо говорит Мерлин.

Внезапно Артур отпирает дверь и заходит в камеру.

Мерлин напрягается, но поднимает подбородок, решив не пугаться.

- Ты не должен говорить о том, чего не понимаешь, - шипит Артур.

- Ты знаешь, что я прав. Вот почему ты так злишься.

- Заткнись, Мерлин.

Голос Артура низкий и опасный, и Мерлин знает, что он должен остановиться сейчас, но есть часть его, которая просто хочет продолжать идти.

- Ты знаешь, что я прав,- повторяет он, скривив губы в усмешке.

- Я сказал — заткнись! -рычит Артур.

Внезапно Мерлин обнаруживает, что его прижимают к решетке камеры, а рука Артура у горла.

На секунду или две они просто дышат, оба. Артур так близко, что он чувствует резкий запах пота, чувствует тепло, исходящее от него волнами. Он ждет удара, но он не приходит. Артур, кажется, застыл на месте, его глаза горят. Рука на его горле не сжимается, она просто лежит там, на его открытой шее.

Мерлин чувствует, как его сердце стучит в груди, ему кажется, что он чувствует пульс Артура в том месте, где их кожа соприкасается. Он не может держать взгляд Артура, он слишком напряжен, он чувствует, что все его существо выставлено напоказ. Он делает глубокий вдох, и глаза Артура мгновенно опускаются к его груди, как будто он хочет увидеть, как тело Мерлина расширяется и сжимается с каждым вдохом и выдохом.

Время останавливается на минуту.

Затем пальцы Артура очень медленно поглаживают горло Мерлина.

Мерлин бросается вперед и целует Артура. Он смутно помнит тот пьяный поцелуй при лунном свете три недели назад, но с тех пор прошли годы. Он проводит языком по слегка приоткрытыми губами, наслаждаясь тем, как Артур задыхается, как его рука падает с горла, чтобы теперь ухватить бедра.

Это робкое прикосновение к его боку наполняет его яростью, острой и немедленной. Почему Артур не уверен сейчас, когда минуту назад он выглядел готовым покончить с жизнью Мерлина? Где его бравада, его высокомерие? Мерлин не может бороться с нежностью; ему нужен монстр, чтобы ругаться.

Не прерывая поцелуя, он притягивает Артура к себе. Еще одно быстрое движение, и он меняет позицию, прижимая Артура к решетке перед собой. Он поднимает руку, чтобы сжать волосы парня в кулак, пока тот не зарычит от боли. Затем Мерлин кусает рот, заглатывая звуки, издаваемые Артуром, покусывая нижнюю губу, пока не чувствует вкус крови, горячей и внезапной.

Мерлин так зол, так чертовски зол на то, что его похитили, угрожали и держали здесь; на то, что Артур и такие люди, как он и его отец, сделали с ним всю его жизнь. Он хочет навредить Артуру, и он хочет трахнуть Артура, и он хочет держать Артура так близко к своему телу.