Луи резко смотрит на Гарри - он сияет, на щеках слабый румянец, аплодисментов становится больше, они давят на уши, люди одобрительно его изучают. Луи одновременно погружается и в лед, и в огонь.

- И за то, что служит таким красивым дополнением в свете рампы сегодняшнего вечера, - продолжает Ник, подмигивая Гарри.

Луи пускает по горлу еще один бокал шампанского, чуть не ломает хрупкое стекло, сильно его сжимая.

- Итак. Спасибо за то, что пришли. Теперь ешьте, пейте, будьте паиньками. Или не будьте - мне похуй, - Ник заканчивает речь и машет рукой, волна смеха проходит по комнате и заглушается вновь включенной музыкой, болтовня возвращается. Ник спускается со сцены и возвращается к Десу и Гарри. Когда он подходит к ним, он шепчет что-то на ухо Гарри, широко улыбаясь, и Гарри смеется.

Гарри смеется.

Он смеется с другими людьми??

Луи выхватывает бокал шампанского у мимо проходящего официанта.

Ночка будет длинной.

***

Луи не видел Найла весь оставшийся вечер - ну, не совсем так. Он слышит его смех, слышит его голос, рассказывающий истории, которые заставляют всех смеяться, мельком видит его улыбающееся самодовольное лицо, освещающееся вспышками фотокамер фотографов, когда Найл стоит рядом с важными людьми, но он не проходит мимо Луи, не появляется рядом, от чего будит в Луи желание избить его.

Потому что без Найла Луи здесь никого не знает.

Кроме Гарри. На которого он может - а может и нет - одержимо смотрит весь вечер. Смотрит сквозь боль.

Теперь, когда Ник Гримшоу оставил его, удалился очаровывать людей своим грандиозным стилем (кем вообще, блять, он себя возомнил? и откуда он знает Гарри?), Гарри будто завернулся в невидимый плащ, сотканный из тьмы. Он стоит отдельно от всех, молчит, будто…потерялся в себе. Его вид можно только так описать. Его взгляд устремлен вниз, лишь изредка поднимается и окидывает взглядом толпу, он истощен. Его руки крепко сжимают стакан нетронутого напитка.

Луи неустанно смотрит на него всю ночь.

Дес замечает Гарри лишь один раз, несмотря на то, что тот всегда робко ходит за ним, тревожно смотрит - он следует за ним на некой дистанции, словно разрывается между ‘отдалиться сильнее’ и ‘подойти ближе’. Дес смотрит на Гарри темным возмущенным взглядом и отправляет его за алкоголем. Не колеблясь, Гарри срывается с места, кивнув и закусив губу.

И когда Гарри возвращается обратно с двумя стаканами виски из бара, он видит Луи.

Он резко останавливается, и его глаза, до этого нахмуренные тишиной, закрывающиеся от истощения, от удивления широко открываются.

Луи словно сбивают с ног, ударяя под колени.

Он сглатывает и хочет отвернуться, но не может и смотрит, стоит в окружении тарелок еды, пустых бокалов шампанского, соусов, может, к его жакету прилипли крошки, он хочет что-нибудь сказать, помахать рукой, нахмуриться, кинуть ебаную плошку супа ему в голову, что-нибудь сделать, но сил хватает лишь на это - он смотрит.

И Гарри смотрит в ответ.

- Окей, ребята, - голос Ника Гримшоу объявляет через динамики.

Гарри продолжает пялиться на Луи немигающим взглядом.

- Впервые, мы рады представить вам… ‘Certain Things’! - громко говорит он, и свет выключается, на каждой стене появляется видео.

Луи больше не видит Гарри, только темные литые тени и свет прожекторов. Нет. НЕТ.

Луи не закончил, не сделал ни одного движения, не двинул ни одним мускулом, он не хочет заканчивать с Гарри вот так - глупо таращась на него как рыба - он рвется вперед, мчится, но все, что видит - темноту, ощущает слишком много тел, комнату заполняет хриплый голос Деса и ему вторит голос Ника Гримшоу, гармонируя с мелодией, все смотрят на стены, на музыкальное видео, и только Луи ищет Гарри - пропавшего в неизвестности.

И когда свет, наконец, врубают, Ник спрашивает толпу, понравилось ли им видео (толпа встречает его бурными аплодисментами), а Гарри нигде не видно.

***

Дес рано уходит. Он штурмом проносится мимо людей, избегая столкновений и матерясь, поднимает вверх ладонь, раздвигая пальцы в V-форме˚˚ и выходит, надев солнцезащитные очки и подняв воротник пальто.

Это случается в отсутствие Гарри - он либо в туалете, либо вышел покурить - и он не понимает, что произошло, потому что спустя пару минут Гарри начинает подходить к незнакомцам и спрашивать, где его отец.

На это больно смотреть. И Луи знает, знает, что ему должно быть плевать, знает, что ему не должно быть жалко Гарри, потому что Гарри уж точно не жалко Луи, ему вообще похуй на его существование… Но Луи ничего не может поделать.

Он наблюдает, как Гарри бегает от человека к человеку, оглядывает толпу, ищет ответы, его лицо бледное, идеальное, живое воплощение трагедии Шекспира. Как финальная сцена Гамлета, только в чертах его лица. Массовое убийство, тотальное разрушение, кровопролитная битва.

Вот только Луи кажется, что Гарри — Офелия, и, скорее всего, уже утонул.

***

Позже, далеко за полночь, вечеринка становится лишь громче, больше тел набивается в пространство, и элегантность ускользает, превращаясь в нечто более привычное - разврат. И Найл, наверное, в самом сердце течения без морали, Луи следует найти его в ближайшее время, если он все же хочет добраться обратно до своей квартиры, но все мысли о безопасности и извлечении полезного из уроков прошлого вылетают из головы, как только Луи замечает, что Гарри ушел.

Он пропал, пока Луи ходил в туалет - и пытался отделаться от скопления очень настойчивых мужчин, рассматривающих его так, словно готовы были целиком сожрать - Луи обыскал каждый чертов уголок здания, обнаружив целое ничего. И когда он уже был на границе пропасти, готовый сдаться, крикнуть в бездну “пошло все нахуй” и нырнуть в отвлечение и удовольствие, к нему приходит озарение, внезапно, Луи знает, где Гарри. Просто знает.

Он тихо выходит наружу. Бредет, не разбирая дороги, вдоль границы здания, ищет прищуренным решительным взглядом в темноте, сталкиваясь с холодным бризом, тусклой луной в тумане, пока не видит одинокую фигуру, сидящую на ступенях большой каменной лестницы, ведущей на балкон.

Луи сразу понимает, кто это.

Он не тратит время на робкое, аккуратное появление, не дает себе время подумать, стоит ли это делать, или все потом обратится в ошибку. Просто идет к нему, поднимается по лестнице; как только замерзшая трава под ногами Луи издает первый хруст, доходящий до Гарри, его голова тут же поднимается. Тьма скрывает его лицо. Луи видит лишь очертания тела и силуэт беспорядочно вьющихся волос, обрамленных голубым свечением.

Не говоря ни слова, Луи садится рядом с ним. Ощущение холодного камня мгновенно посылает дрожь по телу. А еще здесь очень твердо.

Благо, Луи выпил много шампанского.

Гарри смотрит на него дико, растерянно, почти со страхом, он полностью повернут лицом к нему, между бровей сильная складка, вгоняющая в неудобство. Черты лица светятся лунным светом, они выглядят хрупко, словно сделаны из фарфора и хрупкой керамики. По правде говоря, весь Гарри сделан из хрупкой керамики. С маленькими, маленькими трещинами, покрывающими поверхность. Трещинами, в данный момент выявляющимися на лице Гарри.

Луи старается их не замечать, в хлопке соединяет руки вместе и смотрит на небо.

- Что ты делаешь? - спрашивает Гарри низко, хрипло. Не моргает.

- Сижу с тобой, как видишь, - Луи ухмыляется, игнорируя бабочек, режущих острыми крыльями его внутренности, пытающихся вырваться наружу, чтобы пролить свет на ситуацию.

Полная тишина.

Затем:

- Почему?

Тон голоса не холодный, не злой; он сбитый с толку, оборонительный. Он… надеющийся?

А может, Луи все выдумывает.

- Потому что. - Луи полностью поворачивается к Гарри, встречается с ним взглядом, он так близко к нему, он так давно его не видел; года, века, тысячелетия. Эпохи. - Я хочу знать, что с тобой все в порядке.

Вот оно.

Вот. Черты лица Гарри физически рушатся, складка между бровями разглаживается, в глазах что-то топится лавинной волной, губы слегка приоткрываются. Он трясет головой, трясет головой с неверием, его голос всполошен, испуган, вымучен.