Сегодня будет Время Луи. День для самого себя, на удовлетворение собственных потребностей и желаний, никакого альтруизма. Мама (которой он все еще не перезвонил, 7 пропущенных, упс) за сотни миль от него, сестры не рядом и не пытаются растянуть Луи на пять разных частей. Он — вольная птица, готовая взлететь в любую минуту.
Планы крутятся в голове, чай греет тело, Луи открывает каждое окно, не заботясь о том, что любой прохожий может заглянуть в его святилище (когда эта адская дыра успела стать святилищем?). Он все еще не уверен, почему он здесь, все еще не знает, ходят ли здесь на ужины к профессорам и носят ли специальную одежду на экзамены.
Свежий летний воздух врывается в квартиру, принося с собой запах утра.
День для себя. День без соседа. Черт, теперь каждый день может быть днем без соседа, если тот не приедет.
- Это будет просто божьей благодатью, - шепчет Луи себе под нос, откидываясь назад в кресло и запивая слова последним глотком чая.
И в этот момент приезжает сосед.
Комментарий к Глава 1.
:)
========== Глава 2. ==========
Он, блять, ирландец.
Ирландец. И громкий. И дерзкий, полный энтузиазма, богаче, чем царь семи морей. И очень, очень ирландский.
Этот отрывистый акцент может надоесть? Возможно. Луи всегда и все критикует, и этот розовощекий сгусток энергии будто наполняет все пространство своими звуками, граничащими между “ужасно громкие” и “вандальные”.
- Меня зовут Найл, Найл Хоран, - громко говорит он сразу же, как только заходит, и, подходя к Луи, сильно сжимает его ладонь. Вслед за ним в комнату заходит рой мужчин, неся чемодан за чемоданом, коробку за коробкой. Похоже, новый сосед принес с собой целый универмаг. - Приятно познакомиться, приятель. Полагаю, теперь мы будем видеться довольно часто, - продолжает он ласковым доброжелательным тоном. На лице парня застывшая улыбка, будто вот-вот засмеется, на голове — пышный ореол золотистых волос. Цвет глаз — бледно-васильковый — идеально сочетается с его энтузиазмом, кто-нибудь даже смог бы назвать его очаровательным.
Но не Луи. Он уже давно решил для себя, что ненавидит этого громкого, переполненного восторгом человека, который полностью разрушил Время Луи и наступил на его крылья. Придавил их.
(Не говоря уже о его ужасном стиле одежды. У него есть целая армия слуг, а он все еще носит футболки с черепашками-ниндзя? Вместе с ароматом Guilty by Gucci?)
- Ну, необязательно, - бесцеремонно отвечает Луи, почти сразу же после пожатия убирает ладонь, скрещивая руки на груди. Он выпрямляется, не нарушая зрительного контакта. Вот в этом он хорош.
Найл (что за имя-то такое ужасное) наклоняет голову, ставит руки на бедра, на лице явная обида и озадаченность.
- Что ты имеешь в виду?
Луи легко фыркает, отходя еще на пару шагов.
- Да какая разница. Я лучше просто оставлю тебя здесь с твоими вещами. А сам на обед схожу. - Он тянется за кошельком, как тут же его запястье обхватывает мягкая ладонь.
Великолепно.
- Чего тебе? - выдает Луи, даже не стараясь скрыть свою неприязнь, смотря прямо в голубые глаза.
Найл, видимо, понятия не имея, как интерпретировать человеческие эмоции, лишь ухмыляется.
- Я попрошу своего помощника, - (помощника??) - распаковать вещи и присоединюсь к тебе. С меня обед.
- Очень мило с твоей стороны, но я и сам за себя заплатить могу. Спасибо. - Луи скрещивает на груди руки.
- Конечно, можешь! Но это не отменяет мое предложение. Ну же, соглашайся, думаю, шофер еще возле входа. Спасибо, чуваки, - добавляет Найл, передавая банкноты одному из мужчин, пока они заносят последние вещи.
Шофер? Возле входа? Мда, Луи будет трудно смириться с этим местом.
- Хоть я и люблю хороших водителей, предпочитаю пешком. Так что…
- Круто! Подышу, наконец, свежим воздухом после целого дня в машине. Ненавижу сидеть. Это пиздец скучно.
Луи даже не успевает ответить и понять, что происходит, как уже идет вниз по улице, разговаривая с жизнерадостным, раздражающе восторженным (такие слова вообще существуют?) парнем.
Нет, Луи будет очень трудно смириться с этим местом.
***
Найл Хоран все говорит, говорит и говорит.
Его голос слышен сквозь стены, заполняет любое пустое пространство, впитывается в половицы. Луи уже даже забыл, что такое одиночество. Какое одиночество, когда рядом Найл Хоран?
У него едва хватает времени почистить в тишине зубы, как тут же приходится отвечать на странные вопросы, доносящиеся из другой комнаты, или, еще хуже, он сам не замечает, как подпевает песням Найла, которые тот играет на пианино или гитаре. Теперь жизнь Луи состоит из блондинистого дерзкого ирландского парня, который всегда носит мягкие свитера и дорогие спортивные штаны, кидается деньгами направо и налево, вечно поет Луи серенады и всегда оставляет ему бокал виски по утрам и немного травки по вечерам.
Хоть Луи и не его друг (ни за что и никогда Луи не сможет подружиться с таким человеком, таких еще называют главными винтиками механизма), он готов поспорить на деньги, что знает все об этом обычно-пьяном, иногда-накуренном вечно смеющемся сверкающем лучике солнца, на рассвете играющем классику на пианино, провожающем последние лучи солнца рваными гитарными соло, оставляющем телефон и другую электронику в самых удивительных местах и вечно потребляющем какую-то еду.
За всего лишь один ланч Луи открыл для себя всего Найла.
Они были там каких-то двадцать пять минут (Найл настоял на пафосном баре, где воду подавали в кубках, все салфетки были накрахмалены, а официанты постоянно улыбались. Хотя Луи бы хватило миски чипсов, ну, может, немного курицы), и уже стало известно, где Найл живет, кем работает его отец — выдающимся музыкальным продюсером — почему и когда развелись его родители, почему Найл решил учиться на другом континенте, его любимые сорта сыров (чеддер, бри, гауда и камамбер) и любимый сорт виски (макаллан). А еще он вел себя как сорокапятилетний мужчина, все время предлагая сигару.
Луи никогда не был тихим человеком. Никогда не был тем, кто спокойно сидит, стараясь, чтобы на него не обращали внимания, такое только могло случаться, если он в плохом настроении. Но все его навыки общения и любовь к разговорам просто затемняла способность Найла разговаривать о чем и ком угодно. Скорее всего, Найл бы и с метлой подружился.
Это пугает, раздражает и… захватывает.
Вечер продолжался, через каждое “блять” и “мудак” шла стопка алкоголя, история за историей, до ужаса преувеличенные, но рассказанные в манере Найла — простой и забавной — он все время смотрел в меню, закидывал то одну, то другую ногу на ногу, барабанил пальцами по столу и смеялся над словами Луи, над, наверное, всеми словами.
Громким смехом.
Раскалывая стеклянные графины, перемешиваясь с ликером, смех все делал ярче. И проще.
Это было утомительным великолепием. Великолепным утомлением.
- Ну а что еще можно ожидать во время церемонии награждения? Кучка жирных дядек, следящих за каждым твоим движением и что-то все время докладывающих низким шепотом своим начальникам. Слушай внимательней, - продолжал он, вытаскивая сигару и пододвигаясь вперед, немного смахивая со лба липкие светлые кудри, - когда я займусь этим делом, встану на их место, я ни за что не позволю играть с собой в эти игры. Не позволю тратить свое время на это - жизнь слишком короткая. И я ненавижу нечестность и трусость.
Найла Хорана можно описать как оживленную версию неба.
Окружающее приглушенное освещение в ресторане, дым, который он выдыхал из ноздрей, переливающийся блеск часов ролекс — все делают картинку еще более отчетливой - в Найле есть мощь и стабильность. Он напоминает маленького дракона, сидящего на своей золотой горе, выдыхающего огонь, облизывающего языком острые клыки.
Выглядит впечатляюще.
- Довольно громкие слова, чувак. Ты очень… уверен в себе, - ухмыльнулся Луи, непроизвольно поднимая брови.
Найл лишь пожал плечами, вытащил сигару изо рта, выдохнул дым, посмотрел ясными глазами.
