- Ты можешь есть только то, что со вкусом тыквы, Рори. ПРАВДА, НАЙЛЕР? - кричит он.
- Правда! - слышится в ответ.
- Ага, разумеется, - вздыхает Рори и закатывает глаза, Луи крутится последний раз, резко встает и шагает в свою комнату - нужно найти хотя бы что-нибудь оранжевое, а в его шкафу это не просто - предвкушая ночь и встречи с людьми.
***
После обеда они принялись за тыквенный эль и горячий яблочный сидр с добавлением виски (потому что Найл ругался: “какого хера я должен пить горячий яблочный сок, похожий на мочу, если меня не вставит? Наливай!”), за просмотр страшных ужастиков и безостановочное вырезание тыкв.
К удивлению, Найл в этом очень хорош, он создает маленькие картинки и глупые рожицы легкой рукой и отточенным ножом (но некоторые рожицы ужасно пугающие, Луи требует, чтобы они стояли снаружи - такое страшилище не подходит для святости их квартиры), сам он тоже быстро учится, и вскоре их квартира щедро украшена очаровательными фонарями Джека, внутри которых лежат конфеты, по которым, прямо на все еще влажные остатки внутренности тыквы, течет горячий оранжевый или черный воск. Рожицы мелькают на стенах даже при дневном свете, наполняют комнату обалденным, казалось бы, даже съедобным запахом, и превращают эль в напиток более сладкий, а обстановку делают мягче и теплее.
Луи пытается создать что-то, напоминающее рожицу, правда пытается, но в основном лишь получается проделывать дырки в тыкве, ну и иногда еще треугольник, который должен служить ртом. (“В следующий раз я просто потаскаю тыквы вместе с Рори. Скульптура - это не мое, явно не мое.” “Не думаю, что это можно назвать скульптурой.” “Заткнись, Найл, никто не любит показушных.”) И все же он делает пару фотографий, отправляет их Зейну с Лиамом, одну даже Гарри - особенно злобную, на которой глаза вырезаны в сердитые щелочки, и большая зубастая улыбка красуется на пол “лица”. Он отправляет фотографию вместе со словами: “Когда это ты успел превратиться в тыкву, Кудряшка?”, и также он прекрасно знает, что не получит ответа, но зато уверен, что Гарри увидит сообщение, и может фотография даже заставит его улыбнуться, и негласный пробел между ними наконец исчезнет.
Разумеется, нет, но кто знает.
Тем не менее, резьба продолжается.
И сейчас Луи покрыт внутренностями тыквы, как и пол, на котором он сидит. Но здесь, по большей части, заслуга Луи, так как он начал тыквенную драку - достал содержимое самой большой тыквы и смачно плюхнул это на голову ничего не подозревающего Найла.
Так и начались хаос и поток нескончаемых громких ирландских ругательств.
Теперь семена и другие липкие внутренности тыкв на их ногах и руках, в комнате стоит резкий запах, несмотря на перебивающие запах свечи, руки Луи гудят от вырезания, поэтому он откидывается назад, напевает песни, которые обычно поют на хэллоуин, наблюдает за погрузившимся в дело Найлом и смеется на особо кровавых моментах ужастика, который крутят по телевизору.
И на Луи навеваются мысли. По большей части, мысли о сегодняшней ночи. Он думает о Лиаме и Зейне, сидят ли они сейчас на полу, тоже ли вырезают тыквы или собираются на мирную осеннюю прогулку. А может, все еще выбирают, какой костюм надеть на вечер.
И он думает, с ними ли Гарри.
Вряд ли, у него наверняка сейчас хэллоуинская оргия, но Луи нравится думать, что он тоже вырезает тыквы, сидит на полу в большом мягком свитере (наверное, с каким-то глупым рисунком на нем, может, с рисунком гигантской головы ведьмы), попивает яблочный сидр из какой-нибудь винтажной, вычурной и хрупкой чашечки.
От таких мыслей на губах появляется улыбка. Он улыбается еще шире, когда вспоминает последнее их занятие, судя по нему, они могут теперь называть себя друзьями. Ведь Гарри был просто в прекрасном настроении, прямо-таки подозрительно прекрасном…
Ну да…
Наверняка есть конкретная причина.
Как Луи раньше мог не догадаться?
- Чисто из любопытства, ты в студию-то ходишь? Записываешь барабанные биты для нового сингла Дэса? - внезапно спрашивает Луи, развалившись на полу в окружении оранжевых липких тыквенных внутренностей, и смотрит на Найла, обхватившего ногами огромную тыкву и погрузившего в нее руки.
- Пока что приостановлено, - рассеяно отвечает он, все внимание уделяя телевизору и семье, которую травмирует бешеный клоун.
- Приостановлено? - равнодушно интересуется Луи.
- Ага. Папа не назвал причины, но, думаю, это из-за Дэса. Уже долго о нем ничего не слышал. Он еще ни разу не приходил в студию. Даже Гримшоу не говорит о нем. Что-то случилось, но мне ничего неизвестно.
- Оу, - мгновенно сдувается Луи и его надежда. - Неужели.
Ну ладно, не страшно. Может, Гарри действительно был в хорошем настроении просто так.
…
(Сомнительно. На все всегда есть причина, и к Гарри эта фраза относится как к никому другому.)
- Почему ты спрашиваешь? - Найл поднимает голову и смотрит на Луи, тот пытается выбраться из собственных мыслей.
- Оу, да просто так. Интересуюсь пикантными подробностями жизни в семье Гарри. Ну, ты же знаешь. Всегда так делаю.
Найл смеется, закрывая глаза, в это же время открывается дверь, и заходит Рори, нагруженный пакетами со свечами, украшениями на хэллоуин, едой и ликером, и разговор на этом заканчивается, потому что Луи с Найлом шумно приветствуют Рори, радуясь его возвращению.
***
Вечер приходит слишком быстро, и день вырезания тыкв, выпивки и уюта превращается в приятное ожидание, адреналин, крики и музыку, кричащую из каждого уголка их квартиры, пока они готовятся к предстоящей ночи.
- Ты, нахуй, кто вообще такой? - истерически смеется Луи в такт под биты La Roux, каждый источник света включен на полную яркость, он практически сгибается пополам, придерживая полотенце, обернутое вокруг талии. Он только что вышел из душа и увидел Найла.
И еще немного пьян.
- Я - коробка молока! - хохочет Найл, и да, блять, он настоящая коробка молока, гигантская квадратная коробка с отверстиями для рук, ног и головы, которая как раз выглядывает и громко смеется. Коробка большая, объемная, аккуратно сделанная, да, но Луи не может прекратить смеяться, ну серьезно, Найл, что это за хуйня?
- Твои ноги кажутся такими худыми! - плачет он, указывая на палки-ноги, выглядывающие из-под картона, шишковатые коленки Найла трясутся, как и все тело, от смеха, а слишком большие белые найки выглядят еще больше.
Найл смеется сильнее, музыка становится громче, ночь - темнее, Луи успевает зайти в свою комнату раньше, чем падает его полотенце, голова шумит из-за сладкого аромата, витающего в комнате, и алкоголя; он переполняется гордостью, смотря на свой костюм.
Ночь обещает быть великолепной, Луи остается только ждать.
***
- Я слишком пьяный для такого, - хихикает Луи, балансируя на стуле, пока Найл пытается сделать ему макияж.
- И я, - смеется он, изо всех сил стараясь сконцентрироваться и аккуратно нанести блестки на глаза Луи.
- Неправда. Тыквы - тому пример. Я даже не знал, что ты умеешь такое делать.
- Я могу вырезать, но не рисовать.
- Иди нахер, Найл! Все ты умеешь! - выкрикивает Луи, пьяно улыбается и наклоняет голову, спустя пару секунд понимает, что сейчас упадет и хватается руками за костюм Найла.
- Я все делаю правильно. Визуальные подсказки помогают.
- Гугл картинки спасают жизни.
- Ага.
- На звезду хотя бы похоже?
- Это просто охуительная звезда.
- Блеска достаточно?
- Если честно, Томмо, я не знаю, как ты собираешься ходить так всю ночь и не ослепнуть, - подтверждает Найл, отвечая на вопрос Луи, и улыбается, наслаждаясь своей работой.
- Идеально, - Луи осматривает правый глаз, вокруг которого нарисована блестящая звезда. И выглядит это шикарно, реально шикарно (либо у Найла и правда золотые руки, либо Луи очень пьян), но линии ровные, пропорции идеальные, - СУПЕР ИДЕАЛЬНО! - с широкой улыбкой на лице подтверждает он и прыгает на Найла, картон под его телом прогибается, и они непонятно почему смеются.
