***

Они приходят в квартиру Зейна к девяти.

Луи не прекращает улыбаться с тех пор, как они выпили тыквенные шоты, которые сделал Найл, они под руку прошли по территории школы как короли, гордо шагая вперед к башне, и даже острый твердый костюм Найла, впивающийся в бок, не раздражал его.

Потому что Луи решил нарядиться “блеском”, и это самая лучшая идея, пришедшая ему за годы жизни.

Его волосы красиво растрепаны, кончики покрашены в золотой. Блеск покрывает его конечности, шею, грудь, футболку и болезненно узкие джинсы, расшитые пайетками - что, по сути, то же самое, что и блестки. Он и Найл решили, что нужно подчеркнуть надлежащий образ блеска, поэтому они зашли в маркет на углу, приобрели большое пластиковое ведро и все блестки, которые были в наличии, положили их в ведро и назвали “Сундуком Луи”, и почему-то решили, что они самые умные во всем королевстве.

Луи бросает горсти блестящих бумажек на не обращающих внимания прохожих, в небо, на цветы и тротуары, Найл не может прекратить смеяться, Луи не может прекратить бросать.

- Хватит! - почти истерически смеется Найл, пока они поднимаются к Зейну, но Луи его слова побуждают еще больше. - Ты все истратишь! - настаивает он, но Луи игнорирует его. Наконец, они добираются до вершины башни, в золотистых волосах Найла запутались радужные блестки, падающие на пол от любого его движения или прилипающие к костюму коробки молока.

- Парни! - кричит Луи, толкая дверь и кидая горстку блесток перед собой.

Лиам, не обращающий внимания на происходящее и не задающийся вопросом, почему пол теперь блестит разноцветными красками, улыбается и восторгается всем, что Луи делает.

- Это великолепно! - комментирует Лиам, и он пират, одетый в черное и кожаное, но его костюм больше похож на костюм супергероя, с его-то широкой грудью, узкими брюками и повязкой на глазах.

Позади него стоит Зейн, курит сигару, приодетый в стиле гангстеров двадцатого века, в его руке пугающе реалистичное ружье.

- Я - Аль Капоне, - улыбается он, предлагает сигару Найлу, потом Луи, такая улыбка может быть только из-за употребления большого количества хорошего мартини.

Гарри, разумеется, не здесь, но Луи не особо это тревожит, он вообще не замечает, ему не до этого — он окружен светом, Лиамом, Зейном, смеющимися из-за костюма Найла, который только что заметили.

- Чертова коробка молока! - восклицает Лиам, вытирая глаза от слез.

Найл стоит, гордо улыбаясь.

- А ты, Луи, кто? Небо?

- Я — блеск! - объясняет Луи, сдувая с ладошки небольшую горсть.

- Можно мне немного? - спрашивает Зейн, и да, он определенно пьян, но Луи нравится такой Зейн, он кладет пару горстей блеска в карман Зейна, от возбуждения предстоящего он улыбается еще шире.

- Готовы к ночке, парни? - кричит Луи, Лиам наливает Зейну очередной бокал вина, глаза все еще блестят от истерического смеха.

- Я готоов, - пропевает Найл, хлопая ладонями над головой, и Лиам протягивает бокалы вина другим.

- Тост! - провозглашает он, они вчетвером стоят в маленьком кругу, переполненные алкоголем и радостью. - За лучший Хэллоуин!

- Ура! - кричит Луи, и они смеются, отпивая вино; терпкая жидкость плавно течет по пустым глоткам.

Затем открывается дверь.

И заходит Гарри.

- Я здесь, мы можем идти, - здоровается он, самодовольно ухмыляясь, медленно блуждает взглядом и оценивает каждый костюм.

- О, правда? Какое счастье, - говорит Луи и закатывает глаза, но своей улыбкой на лице показывает, что говорит, не пытаясь обидеть, Гарри одет в черный бархат, туфли на каблуке, он похож на кого-то типа Дракулы.

Гарри едва реагирует на его слова, подходит ближе к группе, улыбаясь уголком губ.

- Зейн, прекрасно выглядишь, - мурлычет он, целуя Зейна в губы, потом плавно подходит к Лиаму. - Ты в этом быстро вспотеешь, милый. - Он скользит пальцем по повязке на его глазу, затем поворачивается к Луи. - Ты выглядишь неряшливо, - говорит он (как грубо) и замирает, посмотрев на Найла, который ожидающе стоит в своем нелепом наряде, сложив руки перед собой. - Я… даже не знаю, что сказать, - заключает он, и из-за этого все остальные снова смеются.

- Кто же ты? - спрашивает Луи, осматривая костюм Гарри (что-то из конца девятнадцатого века, в викторианском стиле, с малиновым шарфом, тростью, и зеленой гвоздикой, прикрепленной к петлице). Волосы сильно кудрявятся и красиво блестят, подняты кверху, оставляют лоб открытым, и Луи практически готов поклясться, что он накрашен тушью и еще, может, подводкой. И словно красным блеском. Но все же, Луи на счет Гарри никогда не уверен, так как генофонд в свое время сильно подлизался к Гарри, щедро одарив его.

- Ты - вампир! - предполагает Лиам, Зейн фыркает и подносит руку ко рту, чтобы скрыть улыбку, появившуюся на лице, когда он прочитал ужас на лице Гарри.

- Я - Дориан Грей, - говорит он так, будто непризнание этого персонажа - самая страшная ошибка в мире, он отворачивается и поднимает подбородок в знак того, что обиделся, сильно вцепляется в трость.

- Из книги Оскара Уайльда? - спрашивает Луи, хвастаясь своими справочными знаниями, которые он получил с их занятий. Потому что “Портрет Дориана Грея” - любимый роман Гарри, и Луи уже давно успел поверхностно познакомиться с книгой и услышать хвалебные дифирамбы. Вот только ему обидно и совсем не нравится то, что Гарри идентифицирует себя с этим персонажем из всех ему известных. Он что, не мог стать кроликом?

Но плевать. На дворе Хэллоуин, все счастливы и выглядят невероятно.

Гарри поворачивается и смотрит на него.

- Именно, - спокойно говорит он, и, может, у Луи играет воображение, но ему показалось, что он слышит в голосе Гарри гордость.

- Господи, - Найл закатывает глаза. - Блять, ну конечно, кого еще ты мог выбрать, кроме как персонажа книги.

- Не просто книги! - протестует Гарри и как обычно хмурит брови.

Зейн слабо улыбается, возвращая руку на спину Лиама.

- Это великолепная книга, Гарри. Но нам лучше поторопиться. Иначе я опоздаю на собственную вечеринку.

- Ну, чтобы этого избежать, нужно выйти прямо сейчас, - предлагает Луи.

И они выходят, рассыпая блестки на пол, стуча каблуками, шурша накрахмаленной одеждой, оставляя за собой запах продуктов для волос и дешевой косметики, и с будоражащим чувством, что ночь принадлежит им.

***

В первый раз в жизни они не берут антикварную машину - Луи успешно убедил Зейна поставить машину в гараж на зимнее время и использовать более практичный и теплый автомобиль - но на улице удивительно приятно, голую кожу слегка покалывает от ветра, но достаточно тепло для того, чтобы блуждать по улицам без жакета. И Луи снова хочет, чтобы они сели в старую машину с открытым верхом, ехали по дороге и позволяли ветру облизывать их губы.

Но достаточно и лимузина, в котором предлагается тыквенное вино, налитое доверху бокалов, расплескивающееся им на руки и заставляющее их смеяться во весь голос.

- Найл, мы пойдем на ‘сладость или гадость’! Я готов! - восторженно кричит Луи, Зейн, улыбаясь, качает головой, Лиам практически визжит, Найл смеется, соглашаясь, и Гарри поднимает брови.

- Я не люблю сладкое, - он тянет слова.

- Значит мне больше достанется! - радуется Луи, прежде чем Найл щипает его за руку.

- Делись.

- Я всегда делюсь, приятель.

Найл улыбается шире и наваливается на Луи, занимая своей коробкой половину машины, Луи смеется и приобнимает Найла. Ночь из алкоголя и чоканья бокалов начинается.

***

- Охуеть, - вылетает изо рта Луи, когда он заходит в холл отеля.

Великолепно, словно они попали в какую-то сказку: сводчатые черные потолки и медленно мерцающий лиловый свет. Паутина висит на дверных проемах, по углам, везде, где позволяет пространство, Луи приходится наклониться у входа, чтобы не запутаться в ней блестящими волосами. Черно-оранжевый серпантин (или это полоски атласа?) свисает с потолка, красуясь своей бесконечной длиной, щекочет поднятые вверх руки гостей, которые они поднимают, чтобы не опрокинуть напитки в их руках. Посередине холла - огромная чаша с пуншем, в которой мерцает зловещий фиолетовый напиток, чаша окружена нескончаемым количеством хрустальных темных чашек, официанты, одетые как полуголые мумии, изящно двигаются, предлагая на потертых ржавых подносах подозрительно выглядящие шоты с глазными яблоками, которые словно поплавки на море плескаются в бокалах, изящно украшенные петифуры, капкейки в виде пауков и отрубленных рук, каучуковых насекомых.