- Смотрите, кто проснулся, - улыбнулся Луи, сминая бумажку - последнюю попытку проанализировать Гарри Стайлса. Найл прикрыл глаза от солнца, сонно осматривая квартиру, волосы торчали во все углы, на щеках отпечатались следы подушек. - Ночью, смотрю, повеселился, - прокомментировал Луи, указывая на красный след чуть выше соска Найла.

- Мм? - пробубнил Найл, бесцеремонно почесывая задницу и направляясь к холодильнику.

- Твои засосы.

- А, да, - ухмыляется Найл. - Повеселился. Она была очень милой.

Луи сжимает губы. Найл подходит к корзине с фруктами, достает два яблока и гроздь винограда.

- Ты не собираешься извиняться? - подсказывает он Найлу, пока тот достает из вазочки три круассана.

- За что? - спрашивает он, отправляя в рот веточку винограда, мычит и откусывает булку. Будто не ел несколько дней.

- Ох, даже не знаю. Может быть за то, что сегодня утром грозился нанести мне телесные повреждения просто потому, что я хотел обниматься? - драматично пропевает Луи, кидая воображаемые кинжалы через комнату.

Найл смотрит на него, брови нахмурены.

- Сегодня утром? Что? - удивляется он, идет через кухню к Луи.

- Да, сегодняшним. Ты грозился оторвать мне мои конечности! Не притворяйся, Найл Хоран, я вижу зло, что таится в тебе. И тень его ужасна, - драматично рассказывает Луи, скрещивает руки и откидывается на спинку стула.

- Ага, кажется, припоминаю. Смутно, - подходит Найл, садясь напротив Луи. - Хочешь? - он невинно предлагает виноград.

Луи наклоняет голову.

- Это все, что ты можешь сказать?

Найл кивает плечами.

- Упс? - предполагает он.

- Упс??!

- Я спал. Что я должен сказать?

- Ты мог сказать ‘прости’.

- Прости. Окей, а для чего ты меня вообще будил? Ты говорил что-то про необходимость поговорить.

Хоть это и было самое неискреннее извинение в мире, Луи простил его, потому что ему срочно нужны были ответы.

- Ах, точно, - он прочистил горло, собирая и сминая бумажки, любопытство Найла взяло верх, он выхватил одну из рук и разгладил, пытаясь разобрать каракули и сумасшедшие домыслы о человеке, которого Луи ненавидел больше всего на свете. - Мне нужно узнать больше о Гарри. Расскажи мне о нем. Все, что у тебя есть. - Луи забрал все бумажки, встал, выкинул все в корзину и беспечно сел, смотря в его глаза.

Найл закидывает в рот виноградинки.

- Я рассказал тебе абсолютно все. Папу зовут Дес, он ебаная легенда - кстати, он только что был включен в список звезд Зала славы рок-н-ролла, знал?

- Еще бы его не включили, - бормочет Луи.

- Эм, он все еще психически нездоров. Он-

- Он дома? - прерывает Луи.

- Чего?

- Он дома? Он живет с Гарри? Или он в госпитале?

- Не знаю, я не слежу. Наверное, дома. Почему это важно? - спрашивает Найл, надевая часы, и снова смотрит на Луи.

- Это не важно, просто. Он просто… - вздыхает Луи и трет глаза. Ему нужно поспать. - Ладно, забудь. Я слишком устал. Разбуди меня через час.

- Что через час?

- Хочу сходить к Зейну.

И нет, это никак не связано с Гарри. Он не хочет его видеть.

Даже если хочет, то лишь для того, чтобы понять, что между ними все те же разногласия, несмотря на вчерашнее проявление доброты. Вот и все. Просто хочет подтвердить для себя, что они все на той же странице.

- Окей, иди спать. Через час увидимся, - улыбается Найл, проводя рукой по волосам Луи, встает с места.

- НЕ ТРОГАЙ ПИАНИНО, - предупреждает Луи, Найл останавливается на полпути.

- Я сыграю тебе, чтобы ты поспал, - предлагает он, поднимая брови.

Луи идет в свою комнату, обдумывая предложение.

- Колыбельную?

- Могу и колыбельные.

- С неприличными текстами?

- И это могу, - смеется Найл.

- Тогда ладно, но играй не в полную силу, - просит Луи, заходит в свою комнату тогда, когда Найл садится за свой великолепный кусок дерьма, опускает пальцы на клавиши, начиная наигрывать мелодию, и напевает засыпающему Луи “Lick My Love Pump.”

***

Луи не думает о Гарри.

Он и Найл вышли из своей квартиры и идут к Зейну (Найл едет на своем чертовом сегвее, что раздражает и злит Луи, потому что он чувствует себя маленьким и медленным), и он совершенно не боится увидеть Гарри. Не волнуется перед страхом посмотреть ему в глаза.

Но что, если Гарри помнит? Что, если он осознавал ситуацию гораздо лучше, чем себе представлял Луи, и помнит, как Луи заботился о нем, вытирал лоб, и, что хуже всего, держал за руку? Одна только мысль заставляет его живот скручиваться, тревожно посылая сигналы от кончиков пальцев до мозга. Нервозность. Луи чувствует только нервозность.

- Блять. Как я подниму сегвей по лестнице? - мыслительный процесс внезапно прерывает Найл.

Луи оглядывается, обнаруживает, что они у подножия винтовой лестницы, ведущей к комнатам Зейна, и смотрит на Найла, мечущегося между разочарованием и осознанием.

- Понести, например?

Он вздыхает.

- Не, я лучше тогда вернусь в квартиру и покурю. У меня все равно голова болит.

- Ты бросишь меня одного? - он пристально смотрит, широко открыв глаза.

- Да, а что такое?

Потому что Гарри. Потому что он не может зайти в комнату и чувствовать на себе взгляд Гарри, не отвлекаясь на милого, успокаивающего, отвлекающего Найла, который умеет разряжать обстановку лишь своим присутствием. Вот почему.

- Нет, ничего, - беззаботно отвечает Луи. - Но, думаю, грубо предпочитать проведение дня с растением, а не со мной.

Найл смеется, трясет головой, поправляет джемпер и ставит ноги в девственно-белых кедах на землю, доставая телефон из заднего кармана.

- Ладно, ладно, какая драма. Я просто позвоню Рори и попрошу его забрать сегвей, окей?

Луи закатывает глаза.

- Надеюсь, ты хорошо платишь бедному мужчине.

- Конечно! Он самый лучший!

Найл звонит Рори, пока Луи поднимается по лестнице, от нервозности почти трясутся колени, с каждой ступенью в голове отдается “Гарри” барабанным эхом.

Все будет хорошо. Он, возможно, даже не помнит. Все будет хорошо, и они не будут обсуждать это. Все будет хорошо.

Все будет хорошо.

- Все, - кричит Найл, летя по лестнице и пытаясь догнать Луи. - Рори уже в пути.

Луи кивает, они достигают вершины и сталкиваются лицом к лицу с тяжелой деревянной дверью, из-за чего нервы натягиваются еще больше.

- Мне что-то нехорошо. Давай вернемся, - говорит он, поворачиваясь, и натыкается на Найла с очень удивленным взглядом.

- Нет, миленький, просить уже поздно. - Он открывает дверь, не колеблясь и не стучась. - Привеееееет! - весело здоровается он, Луи вздыхает, пытается подготовить себя морально и заходит внутрь.

Зейн, одетый в черные шорты и огромную черную футболку, запачканную оттенками красок, стоит перед большим холстом возле ряда окон с кистью в руке.

Лиам в кремовом с иголочки жилете и брюках, белой накрахмаленной рубашке, поблескивающей от бликов вечернего солнца, сидит за длинным столом, курит сигару и бездумно порхает через страницы большой пыльной книги.

Гарри нет.

У Луи будто открывается второе дыхание.

- Луи! - улыбается Лиам, встает и достает сигару, - Найл!

- Парни,- приветствует Луи, напряженные нервозные предположения ушли на второй план, заставляя его улыбнуться гораздо шире обычного. И нет, он не расстроен из-за отсутствия Гарри, просто появилось чувство, будто сняли с плеч весомый груз. Легкость, облегчение.

Зейн кивает, продолжая рисовать большими мазками на холсте.

- Вы сегодня как? Покурим? - спрашивает Найл, доставая маленький мешочек и сопутствующую атрибутику.

- Серьезно, Найл? - восклицает Луи, пристально смотрит на действия парня. - Еще минуты не прошло, с тех пор как мы переступили порог.

Найл лишь пожимает плечами.

- Сейчас или никогда! - торжественно произносит он.

- О, прекрасно! - улыбается Лиам, хлопая в ладоши.

Найл быстро и очень умело делает все необходимое, затягивается и с широкой улыбкой на лице передает стеклянную трубку Лиаму, затем встает и идет в сторону пианино.