Гарри сглатывает, медленно моргает, их обоих переполняют эмоции.

- Да? - шепотом спрашивает он, голос хриплый. Он лишь мельком смотрит Луи в глаза и снова отворачивается.

- Да, конечно, - благоговейно соглашается Луи, наклоняется и мягко мимолетно целует. - Конечно хочу. Я хочу с тобой всего, что только возможно. - Он целует снова, сильнее, прижимаясь к его губам настойчивее, и отстраняется прежде, чем тот ответит. - Из-за тебя я становлюсь эмоциональным и плаксивым, - еще один уверенный поцелуй, заставляющий Гарри податься вперед, когда он снова отстраняется. - Из-за тебя я хочу научиться готовить, чтобы делать тебе ужин, - еще один длительный поцелуй, перемежающийся с поцелуем в челюсть, который слегка его расслабляет. - Из-за тебя я хочу складывать одежду в стиральную машинку и откладывать деньги, чтобы покупать тебе подарки, и выбирать уродливые цветы, которые я с трудом, но буду выращивать, и из-за тебя мне хочется стать лучше—тем, кто всегда будет рядом, тем, кто будет делиться с тобой абсолютно всем, тем, кто будет отдавать тебе всего себя. - И после этого он вновь отстраняется, смотрит в глаза Гарри, который, наконец-то, смотрит в ответ широко открытыми глазами и расширенными зрачками. - Из-за тебя я хочу всего этого, но, что важнее, я хочу быть с тобой.

Дыхание Гарри — единственное, что заполняет расстояние между ними, и Луи ждет, водит пальцами по лицу Гарри, впитывая теплоту его тела.

И внезапно Гарри толкается, льнет к нему, хватается за Луи непоколебимой хваткой и сталкивается с ним губами—настойчиво, восторженно, несокрушимо.

- Да? - выдыхает Луи негласный вопрос, подразумевающий гораздо большее, сумевший оторваться от гипнотического вкуса его губ, закрыв глаза. Он ощущает тяжесть, ноги и руки тонут в самой гуще желания и вожделения, рот прижимается к щеке Гарри или к кончику его губ, он не понимает. Ему известно лишь то, что он не может поднять голову, обмениваясь с Гарри единым воздухом, он чувствует выступающие бисеринки пота и прижимающийся лоб Гарри к его собственному.

- Да, - выдыхает Гарри в ответ, задерживая дыхание, отнимая весь свет, кивает. Он целует Луи в уголок глаза, тепло, влажно и упоительно. - Я люблю тебя.

- Я люблю тебя. Доверяю тебе.

- Доверяю тебе.

И Луи растворяется, окончательно растворяется на ебаном полу или в Гарри, продолжает целовать его со всей бесстыжей страстью, которую копил все это время, сквозь туман ощущений находит его руки и переплетает их пальцы, одновременно с резкими вздохами Гарри и застревающими в горле сладкими стонами. Их ладони прижимаются друг к другу, согревая и удерживая в сознательном состоянии, Луи выдыхает через нос и прижимается сильнее с каждым глубоким поцелуем, с каждым рывком и скольжением тел, пока не забывает, где кончается он, где начинается Гарри, и даже не хочется вспоминать, не хочется знать вообще, не хочется, чтобы об этом было хоть кому-то известно.

*

Луи просыпается, вздрагивая ото сна, лунный свет льется сквозь открытые окна, освещая шторы, их обнаженную кожу и переплетенные тела.

Он смотрит вниз, смаргивая сон, и видит воплощенную в реальность мечту — его рука крепко держит руку Гарри, прижата к собственному сердцу, на губах сама по себе рисуется легкая улыбка. По телу мгновенно пробегают теплые мурашки, пускают в мозг мимолетные проблески воспоминаний, хотя он бы и так все понял по помеченному чужими губами и приятно ноющему телу. Он рассматривает его, упивается ощущением их переплетенных рук, ощущением реальности, в которой он живет.

Теперь Гарри — часть его.

А он — часть Гарри.

Он настоящее воплощение мира и спокойствия, воплощение того, кого заново перестроили, сердце восстановили и вдохнули внутрь жизнь. Вдохнули внутрь Луи.

У него перехватывает дыхание.

Он и подумать не мог, что такое может случиться, но да; Гарри все же способен на то, чтобы действительно забрать у Луи весь ебаный воздух.

И ему внезапно начинает казаться, что его затопило, окончательно затопило любовью, обожанием, нежностью, желанием и всеми другими чувствами, шепчущими ‘вечность’, ‘всегда’ и ‘дом’; потому что Луи нашел свою вечность, нашел свое всегда и нашел свой дом.

С рукой Гарри, прижимающейся к сердцу Луи, с его мягкой молочной кожей, с ресницами закрытых глаз, почти касающихся щек, кажется, что все сомнения, тревоги и страхи, которые Луи когда-либо питал—или когда-либо испытает—исчезают, оставляя лишь успокаивающее знание того, что все будет хорошо.

Что с ними все будет хорошо.

Что Луи будет до последнего вздоха планеты бороться за этого мальчика, и что Гарри тоже будет за него бороться.

Что он бесконечно сильно любит Гарри, и Гарри любит Луи.

Что Гарри спас Луи.

И Луи спас Гарри.

И с уверенностью, затопляющей жилы и переполняющей разум и все, из чего сотворена его душа, он возвращается обратно ко сну, слушая музыку сердца Гарри, бьющегося у него под пальцами.

~КОНЕЦ~

______________________________

* - Я обожаю подарки.

- Эм, ага. Меня зовут Луи. Вот так. (а потом он говорит фразу, обозначающую “Не хотел бы ты заняться со мной сексом?”, но в очень-очень вежливой форме)

______________________________

о боже. вот и все, уважаемые пассажиры, поезд подошел к конечной станции, просим покинуть вагон, просыпайтесь.

так, а теперь серьезно. поставив точку в последнем предложении, у меня нечаянно вырвалось: “охуеть”. и правда. неужели все? мы через столько прошли, даже не верится. мне кажется, словно я жила второй жизнью—ну или очень долго спала. знаете то чувство, когда просыпаешь после очень приятного детализированного сна, хочется окунуться в него вновь, проспать еще, не терять тех, кто остался там?. не хочу я прощаться с ними. не хочу больше не переводить про смеющегося во весь голос найла, играющего на пианино, про вежливого и не знающего меры лиама, про заботящегося всепонимающего зейна, про хихикающего и сомневающегося гарри, про жертвенного и дико влюбленного луи. мы больше не узнаем о новом фетише гарри? больше не услышим, как луи кричит “ирландец!” очень раздраженным и хриплым ото сна голосом? больше не увидим слегка улыбающегося зейна? не прочувствуем на себя теплые объятия найла, тянущего тебя на вечеринку? не услышим вечную похвалу лиама? блять, неужели и правда все. и никаких больше вечеринок? посиделок у зейна с виски или шампанским? уроков по викторианской эпохе у гарри в комнате? все, не могу, мысли не собираются.

спасибо всем, кто был со мной с самого начала, с середины или конца. вообще всем, кто заходил и читал, иногда оставлял великолепные отзывы, заставляющие меня улыбаться. если бы не вы, кто знает, может я бы и не смогла довести все до конца.

ставлю, в общем, статус “закончен”, но напоминаю. автора просили написать небольшие отрывки и задавали вопросы типа “что будет с ними дальше, какое у них будущее” я сюда добавлю это отдельной главой. все, что найду у нее на тамблере, переведу и обязательно добавлю, так что, если вам интересно, как-то где-то отметьтесь, чтобы не потерять работу в океане других.

========== ответы автора на вопросы. ==========

Ответы Клэр на самые часто задаваемые вопросы.

1. — Луи привлек Гарри сразу же, как только он его увидел или нет? Просто мне всегда казалось, что Гарри ревнует или просто остро реагирует на близкую дружбу Луи и Найла (но мне так нравилось, когда эта некая ревность у него проявлялась)

— Хм.. Видишь ли, мне кажется, что Луи такой человек, который при встрече/знакомстве привлекает ВСЕХ. Но да, предполагаю, Гарри сразу же заметил, как чрезвычайно красив Луи, НО на него это никаким колоссальным образом не повлияло, потому что он с самого рождения был окружен обществом, где физическая привлекательность была своеобразным стандартом, и красота была для него очень… обычным критерием. Он ‘привык’ к красоте. И хоть он и считал, что Луи был чуть ли не самым красивым человеком, которого он когда-либо видел, в конце концов это было просто очередное симпатичное лицо в толпе симпатичных лиц.