Что уж там, все, что есть в Гарри, восхищает Луи.

Он позволяет себе немного посмотреть со стороны (избавиться от пустых разговоров, оказывается, так легко, если перестать любезничать и поддерживать беседу ненужными вежливыми словами), затем хватает два бокала шампанского и идет в сторону своего солнца, мимо всех остальных неизвестных планет на той же орбите.

Умудряясь не пролить ни капли, он проталкивается через толпу, игнорируя злые взгляды и раздраженные шипения, все ближе к Гарри.

- … Мне нравится пианино, - слышит он, когда наконец-то пробивается через всех людей. - Когда что-то учишь, нужно делать это под звуки пианино. Даже такие утомительные предметы, как математика, всегда становятся легче, если добавить немного Шопена.

Луи закатывает глаза и встает рядом с ним.

- Мне больше нравится Адель, - говорит он, приковывая к себе все взгляды, сам же смотрит на блондинистое создание, стоящее к Гарри слишком близко и смотрящее на него слишком восторженно. - Но это мое мнение.

Гарри резко поворачивается, глаза начинают сиять сильнее, как только он видит Луи.

- Дорогой, - здоровается он, слишком переполненный радостью. С грацией лебедя (что для Гарри огромная редкость, но все же иногда бывает) он берет руку Луи в свою и целует ее, слегка наклонившись. - Я издалека почувствовал, как надвигается что-то красивое, поднимая пыль. Привет, - улыбается Гарри и выпрямляется, не выпуская руки Луи и словно не замечая смотрящих на них людей—некоторые из них, кажется, скоро выпустят когти и шипы.

Хах. Прекрасно.

- Ага, - выдыхает Луи и слегка двигает своим бедром, задевая Гарри. - Как я заметил, ты заворожил всех гостей?

Глаза Гарри блестят.

- Напротив, любовь моя, это они заворожили меня.

Сгрудившаяся стайка практически расцветает умиляющимся смехом, Луи очень тихо фыркает.

- Именно, - он ухмыляется и встает к толпе спиной. - Итак. Что вы обсуждали? Ничего претенциозного, надеюсь?

- Нет, ты что, - отвечает Гарри, широко улыбаясь и не отводя взгляда от Луи.

- Прекрасно, Гарольд, именно это я и хотел услышать, - с одобрением говорит Луи, чувствуя, как хватка Гарри усиливается.

И вместе они украшают комнату разговорами, разбавляют кислые рожи сладкими улыбками, и хотя Луи в жизни бы не сказал, что ему нравится внимание, особенно так, как оно нравится Гарри, он не может отрицать, что с ним под боком все кажется правильным, и разделять получаемое внимание даже приятно.

Предложения переплетаются, улыбки очаровывают, остаток ночи они проводят, тесно контактируя друг с другом. Луи клянется — все на них смотрят, никто не может оторвать взглядов, и из-за этого по телу пробегает странная дрожь, какая-то странная гордость.

Потому что нет больше “Вон там Гарри Стайлс”.

Теперь это “Вон там Гарри Стайлс и его мальчик”, заставляющие Луи широко улыбаться, потому что он в жизни бы не захотел находиться в другом месте, каким бы оно ни было.

*

Когда они решают пойти обратно в квартиру Гарри, тотально опьяненные шампанским, им приходит в голову идея.

- Мы пойдем прогуляемся! - громко говорит Луи, когда Зейн предлагает свою машину. - Хотим насладиться моментом!

Высоко в небе висит луна и освещает все белесым цветом, алкоголь приятно поет и жужжит в их венах, они идут по сырому от дождя асфальту — все прекрасно.

Ночь теплая и пахнет свежестью. Как будто сам Гарри дышит на всю землю.

- Давай потанцуем, - предлагает он, протягивая руку. - Я хочу потанцевать, Луи.

Луи, не раздумывая, переплетает свои пальцы с пальцами протянутой руки, что блестит как мрамор на фоне бархата ночи, смеется и прижимается к Гарри, поднимая руки в хорошо натренированной позе.

Они танцуют бальные посреди улицы—не боятся машин, не боятся ничего—и Гарри крутит Луи. Крутит его, пока у того не начинает двоиться в глазах от движения, выпивки, смеха и звезд, крутящихся вместе с ними, если запрокидывать голову.

- “Тушите факелы,” - вдруг цитирует Гарри, поднимая голову, они останавливаются, чтобы восстановить равновесие. - “Скройте луну. Скройте звезды.”

- Уайльд? - предлагает Луи, хотя больше это даже не считается вопросом.

Гарри улыбается.

Они продолжают смотреть на небо. У Луи все еще слегка кружится голова и не хватает дыхания.

- Хей, Луи Томлинсон, - внезапно говорит Гарри, разбивая тишину.

- Ммм?

Молчание.

- Давай наперегонки?

На губах Луи дергается ухмылка.

- До куда?

- До того моста, - указывает Гарри, в глазах вспыхивает озорной огонь.

Луи улыбается и срывается с места без предупреждения, даже не ответив.

- Это жульничество! - он слышит, как позади него смеется и кричит Гарри, но сам не останавливается, лишь бежит, бежит, так быстро, как позволяют отполированные оксфорды.

Конечно же Луи выигрывает.

Он достигает моста гораздо раньше, чем Гарри (похоже, Гарри еще и упал, пока бежал, если судить по грязи на его слаксах, но он никак это не комментирует) и бьет себя по груди ладонями в праздновании победы, Гарри истерически смеется, когда останавливается рядом, глаза блестят от восторга.

- Я выиграл, - пропевает он, дразня, и Луи тянет к нему руки, но тот быстро отпрыгивает.

В легкие Луи просачивается холодный воздух, он наклоняется и кладет руки на колени, чтобы восстановить дыхание.

- Хей, Луи Томлинсон, - снова говорит Гарри, между словами танцует его смех.

Луи борется с желанием закатить глаза.

- Ммм?

- Хочешь узнать секрет?

Он поднимает взгляд на по-дурацки сильно улыбающегося Гарри с блеском в глазах, затмевающим звезды.

- Хочу.

Гарри улыбается шире и манит Луи пальцем к себе.

- Серьезно? - вздыхает Луи, но улыбается и идет к нему. - Мы совершенно одни. Ты не можешь просто сказать?

- Это секрет, - настаивает Гарри, губы широко растянуты в улыбке, кожа розовеет от опьянения, лицо светится юностью.

- Ладно. На меня можно положиться, - отвечает Луи, нетерпеливо трет руки друг об друга.

Гарри улыбается и притягивает Луи к себе за заднюю часть шеи, прижимаясь ртом к его уху.

- Луна знает, - говорит он, дыхание смешивается с алкоголем и улыбкой.

Луи смотрит на него.

- Ты о чем?

Гарри вновь растягивает губы в маниакальной улыбке, и снова притягивает его к себе, рукой дотрагивается до щеки.

- Луна знает, что мы влюблены.

Луи задерживает дыхание, останавливаются все физические процессы, застывает все тело, потому что Гарри никогда не говорил, что он любит Луи. Он подразумевал, его глаза шептали об этом, но он никогда не говорил… и сейчас, он, вроде как, сказал?

- Что—, - начинает он, голова кружится, кровь в венах бурлит, но Гарри придвигается ближе, продолжает шептать еще тише.

- Я люблю тебя, Луи Томлинсон, - говорит он, закручивая слова прямо в ухо, и когда Луи слегка отстраняется, его взгляд затуманенный и мягкий, светится свободой и бесшабашным опьянением. Любовью. - И это принадлежит тебе, - продолжает он низким урчащим голосом, кладет руку Луи на свое сердце и прижимает, придерживает своими холодными пальцами за его запястье. - Оно твое, только твое, и больше никто не заслуживает того, чтобы знать об этом, потому что никто другой не имеет значения.

Луи кажется, что он сейчас умрет, небольшие капельки пота выступили на лбу, взгляд небес тяжелит конечности, а под пальцами ощущается сердцебиение Гарри.

Взгляд Гарри прожигает его белым огнем.

И вот теперь дышать становится по-настоящему трудно, практически невозможно, но Луи бросает реальности вызов и улыбается, прижимается ближе и выдыхает низким шепотом:

- Хей, Гарри Стайлс?

И Гарри расплывается в широкой улыбке, прижимается ближе и шепчет в ответ:

- Что?

Наступает легкая, гнущаяся под тяжестью луны тишина, они стоят, прижатые друг к другу, потерянные во взглядах, окруженные бесконечной ночью, бесконечным небом и сырыми дорогами. Луи ненавидит клише, но, блять… время и правда остановилось. В самый восхитительный момент.