- Согласен, - довольно соглашается он. Он останавливается, всматривается Луи в глаза. - И. Спасибо.

Луи поднимает брови и подбирает “Эндимона”.

- За что?

В ресницах Гарри путается вечернее солнце, когда он моргает; теплый мягкий взгляд подпаляется огнем.

- За то, что это ты.

А теперь, похоже, горит Луи, но он не показывает этого внешне, лишь кивает, пожимает плечами и нахально улыбается, невинно моргая.

- Вопросов нет, - ласково говорит он, Гарри хихикает и обнимает Луи, остаток ночи они проводят в книгах, шепоте и луне, поднявшейся в небо.

**

У Гарри по-прежнему бывают плохие дни.

Об этом можно понять, когда его смски короткие и равнодушные. Когда он не кидается в объятия Луи сразу же, как зайдет в квартиру и взмахнет своими кудряшками. Когда он не ходит за ним по пятам, и не гладит, и не целует его руки, и не играет на пианино, улыбаясь такой улыбкой, что осветляет даже мрачные потрескавшиеся половицы.

Он становится тихим, поникшим, как будто укрывается собственной тенью.

Луи ненавидит такие дни. Потому что видеть такого Гарри больнее всего, его беспокоят такой Гарри и такие дни, и он даже толком не может объяснить почему.

Просто ненавидит и все.

- Я нашел одно место, - как-то говорит Гарри, когда они ходят между проходами антикварного магазина. - Для жилья.

Чайнички на полках запыленные, книги хрупкие, пожелтевшие, и патефон в углу периодически потрескивает, когда игла царапает винил. Гарри утверждает, что рай на небесах выглядит именно так, а Луи просто находит атмосферу этого магазинчика очаровательной—хотя неохотно и в тайне от Гарри, потому что его улыбка и так уже достаточно самодовольная, не всегда же ему выходить победителем.

- Да? - с искренним интересом спрашивает Луи, рассматривая фарфоровую керосиновую лампу. - Ты думаешь о его покупке?

Гарри молчит, кусает губы и изучает небольшую позолоченную музыкальную шкатулку, на крышке которой нарисована витая живопись эпохи Возрождения.

- Уже купил.

Оу. Окей, вот это сюрприз.

- И участок рядом с домом отца? - спрашивает Луи, морща лоб.

Он уже купил? Серьезно? Почему не сказал Луи?

- Не совсем, - отвечает Гарри. Он ставит музыкальную шкатулку на место и, прежде чем пойти дальше, задерживает на ней взгляд.

(И Луи, конечно же, как только Гарри отворачивается, берет и прячет ее за спину.)

- Он, эм. Возле Донкастера, - говорит Гарри быстрым, беспечным голосом.

Из-за чего Луи как вкопанный останавливается.

- Что?

Сердце схватывает острой резкой болью.

Гарри сглатывает, на лице написана вся тревога и неуверенность.

- Я могу изменить решение.

- Изменить решен— ?

- Это было глупо, - перебивает Гарри и идет к выходу, не смотря на Луи. - Я позвоню и отм—

- Во-о-оу, Кудряшка, воу,- Луи хватает его за жакет. - Нет, совсем нет. Нет—наоборот, вовсе не глупо! Пиздец… это же охуительно! Честно, - он улыбается, пытается переварить и впитать в себя услышанное. Гарри переезжает ближе к нему?

Он не во сне?

Луи широко улыбается, позволяя реальности с головой его поглотить. - Охуительно, - повторяет он и тянет Гарри на себя. Улыбаясь как безумец, он берет его лицо в свои ладони и притягивает его еще ближе для поцелуя, выражающего восторг—это больше похоже на зубы Луи, нежно проходящие по губам Гарри, чем на поцелуй, но все же.

Гарри в ответ улыбается, взгляд становится мягким. Но его собственные губы не двигаются, все еще парализованы недавней тревогой. Он очень неуверенно кивает и делает шаг назад.

Луи не обращает внимания на его поведение и отбрасывает беспокойство в сторону, потому что, господи, Гарри переезжает ближе к нему… а еще ему нужно купить шкатулку. Поэтому, целуя его еще раз, он шлепает Гарри по заднице и с небрежным:

- Подожди меня снаружи, я схожу в туалет, - смотрит, как Гарри кивает и уходит, плечи напряжены, подолы пальто развеваются, когда он спускается по лестнице.

Улыбнувшись себе под нос, он идет к прилавку и ставит золотой ящичек на стеклянную поверхность.

Дама за прилавком улыбается, спуская на нос синие очки и сверкая надетыми ювелирными украшениями под светом ламп.

- Только это, милый?

Луи улыбается, еле сдерживается, чтобы не подпрыгнуть, и достает бумажник из заднего кармана.

- Только это, - до боли в щеках растягивает улыбку.

*

Остаток дня Гарри сам не свой.

Луи внушает себе, что это всего лишь игры его воображения — то, как дрожит улыбка Гарри, то, как бегает его взгляд, и даже то, что он не держит руку Луи так же часто, как обычно. Но под конец дня, когда они уже готовы выйти, чтобы пойти поужинать с парнями в ресторане, и Гарри бормочет, что ему хочется остаться и побыть одному, Луи признает поражение.

- Окей, что случилось? - вздыхает он, сразу же закрывая дверь. Потому что нет, без Гарри он определенно никуда не пойдет, по крайней мере, не при таких обстоятельствах.

Гарри отмалчивается и бредет в свою комнату.

Луи закатывает глаза.

- Кудряшка, - зовет он, начиная раздражаться, и следует за ним. - Даже не пытайся избежать разговора. У тебя все на лице написано. Что случилось.

- Ничего, - лжет он и садится за пианино. Опускает взгляд на клавиши, но руками не двигает — висят по бокам.

Луи громко вздыхает и садится рядом с ним, пододвигаясь. Натягивая терпеливую улыбку, он берет руку Гарри в свою и переплетает пальцы. Его кожа всегда такая холодная. Такая нежная, бледная, фарфоровая по сравнению с чуть ли не горячей ладонью Луи.

- Что случилось? - снова спрашивает он, гораздо мягче, потирая большим пальцем костяшки руки Гарри.

Наступает мертвая тишина, Гарри лишь разглядывает пальцы Луи.

- Дело в квартире, я угадал? - предполагает Луи, изучая поникшее выражение лица Гарри. - Ты жалеешь о ее покупке.

Гарри молчит.

Внутренности Луи сворачиваются в трубочку.

- Ты не хочешь жить так близко ко мне и моей семье, - продолжает он ровным тоном. Пытается сохранять голос спокойным, отстраниться от чувств, наплывающих на него, но…

Но он Луи, он по-другому не может.

- Нет, вовсе не в этом, - мгновенно вставляет Гарри и впивается в Луи умоляющим взглядом широко открытых глаз. - Не в этом, - подчеркивает он и сжимает руку Луи.

Его внутренности слегка разжимаются.

- Тогда… - тихо говорит Луи, тычась подбородком Гарри в плечо, заставляя его слегка улыбнуться. - В чем?

Гарри сглатывает.

- Мне не кажется это хорошей затеей.

Ох, нет, показалось. Внутренности снова—и еще больнее—сворачиваются.

Но Луи только сглатывает, не показывая на лице эмоций.

- Почему?

- Потому что тогда… - Гарри замолкает, поворачивает голову к окну, хмурит брови. - Тогда будет все… серьезно? Надолго? Я не знаю.

Блять. Что опять кольнуло сердце Луи, очередное копье?

А, нет. Это Гарри Стайлс.

- И ты этого не хочешь, - заканчивает Луи, голос срывается.

Пиздец.

Пиздец пиздец пиздец.

- Нет, я хочу, - тихо говорит Гарри, все еще смотря в окно и хмуря брови. - Хочу, - нежно повторяет он. - Но я не знаю, нужно ли это тебе.

Господи-боже, сколько можно.

Зато хотя бы есть воздух.

- Окей, Гарольд Кудрявый Стайлс, или как там тебя зовут. Слушай сюда, - говорит Луи, расслабляя плечи. Хватка за руки Гарри усиливается, когда его губы дергаются в ухмылке от прозвища. - Хватит постоянно это делать, окей? Хватит делать то, что ты вечно делаешь — решаешь за меня. Да, постоянно. Хватит. Я люблю тебя. Сильно. Даже слишком сильно. Планирую ли я продолжать тебя любить в ближайшем времени? Да. Планирую ли я продолжать тебя любить всегда? Да. Теперь понимаешь, как хреново это выглядит? Понимаешь, почему твоя борьба против нас — очень неудобное и бесполезное действие? Я безжалостен, я упрям, и я всегда выигрываю, Гарри, всегда. Так что дай мне любить тебя, такого большого болвана, и переезжай жить рядом со мной, чтобы я смог обнимать, хотеть и целовать тебя каждый день, окей? - напоследок улыбаясь, он притягивает Гарри ближе и целует его в щеку. Гарри хихикает—Луи почему-то кажется, что он похож на мармеладку или леденец—и застенчиво смотрит вниз. Луи поворачивает указательным пальцем его голову к себе. - Окей? - ласково и улыбчиво повторяет он.