Луи хочет жить в этом, вырыть здесь яму и навечно закопать свои кости с фибрами.

И, конечно же, он умудряется все разрушить.

- Тебе больше не стоит жить с отцом, - его рот решает, что в такой момент это - самые лучшие слова, и все, Гарри убирает руку.

- Извини? - спрашивает он, затвор объектива закрывается.

Сердце Луи замирает, разбивается об половицы. Потому что он ебаный идиот.

- Как можно жить с человеком, который пытается тебя исправить? - мягко пробует он, сохраняя спокойствие, когда на самом деле внутри бьются удары паники и разочарования, Гарри отклоняется от него, хмурится. - Все, о чем ты сказал - это ведь неправильно, Гарри. Он не видел тебя? Тебя, вокруг всех остальных людей? Тебя должен видеть мир, Гарри, твое имя должно быть написано в гребаных учебниках, черт возьми, и-

- Он мой отец, - злится Гарри, вскакивает с места. - Ты не поймешь.

- Так объясни! - умоляющим тоном требует Луи, тоже вскакивая. - Объясни, и может я смогу помочь-

- Что? Помочь мне? Может сможешь помочь мне? А какое, блять, право ты имеешь намекать, что мне нужна помощь? - спрашивает Гарри, голос холоднее, чем погода снаружи.

- Помочь ситуации, - поправляет Луи, Гарри уходит в свою комнату, злой и закрытый от мира, поэтому Луи идет за ним.

- Я не оставлю его, - рычит он, резко разворачиваясь, выставляя палец в лицо Луи - он чуть не наступил на него, пораженный резким порывом изменения направления. - Я говорю тебе это в последний раз, ясно? - разозленное дыхание Гарри касается лица Луи. Атмосфера разбита на мелкие кусочки, повсюду раскиданы осколки стекла.

Луи смотрит на Гарри, сглатывает, потому что он просто… не может.

Он медленно качает головой, не разрывая зрительного контакта с тусклым горящим взглядом Гарри.

От такого молчания Гарри, кажется, теряется, мгновенно меняясь в лице. Он опускает руку, гнев утекает с лица, он смотрит на Луи, ищет что-то, что потерял. Они стоят так какое-то время, Гарри вглядывается, лишившись речи, Луи вглядывается обратно, не моргая, просто с нежностью смотрит.

И Гарри отходит, садится на скамью возле рояля и опускает плечи, слегка наклоняя голову, всматриваясь в белые сумраки за окном у кровати.

Луи садится рядом с ним.

Они сидят в тишине, смотрят на сугробы, наблюдают за дрожащей тенью свечи на стене, в другой комнате все еще идет фильм, скоро закончится.

Гарри так отстранен и напряжен рядом с ним, пытается что-то побороть, что-то, чего Луи не понимает, поэтому ему остается лишь сидеть рядом, переживая события этой ночи снова и снова, выдирая все, что он сделал неправильно. Потому что Луи находит ровно нихуя смысла в своих действиях, понятия не имеет, как справиться с ситуацией или Гарри, но он не в силах перестать пытаться, никогда не перестанет, и это пугает, потому что…

Он сможет выдержать то, на что негласно согласился давным давно? Он не причиняет этому мальчику вред?

Луи понятия не имеет.

- Прости, - устало шепчет он. Не смотрит на Гарри. Не может.

Боковым зрением видит, как Гарри качает головой.

- Не извиняйся.

И эти два слова ударяют Луи. Выбивают его из грез и самосомнения, побуждают посмотреть на Гарри, повернувшегося к нему. В их взглядах появляется некое связующее, и Луи не знает, какое именно, но понимает - это важно. Достаточно важно, чтобы быть уверенным хотя бы в одном - Этой ночью Луи не оставит его одного.

Медленно, но напряжение покидает плечи Гарри.

***

Скоро наступят выходные. Ну наконец-то.

Луи вымотан, и не столько обилием домашней работы (все же семестр только начался, и курсовые пока что можно вытерпеть), сколько проведением ночей рядом с друзьями и практически полным отсутствием сна, который он может восполнить на неинтересных ему лекциях. Да, ему, конечно, не похуй на свои оценки, но предметы без труда даются ему, вгоняя в трагическую скуку.

Ну и ладно, он не особо волнуется. Зачем, если в университете у него самые лучшие четыре лучших друга?

Именно этот вопрос он задает себе, получив сообщение от Лиама.

‘“Certain Things” стали хитом номер один во всех чартах! Зейн и Гарри хотят отпраздновать. Ужин и коктейли? Пожалуйста, надень малиновое. :)’

Луи улыбается, кладет телефон в карман, мысленно выбирая наряд, пока идет обратно в квартиру; холодный сильный ветер подтачивает, заостряя, лучи солнца, падающие на вершины башен университета.

***

Праздничный ужин устраивается в любимом ресторане Найла - как и всегда, впрочем - Гарри покупает всем выпить, затем покупает еще и еще (Луи пьян, да), его улыбка сверкает, Луи еще никогда его таким не видел, прекрасно смешивается с малиновым костюмом, галстуком-бабочкой и приколотой к петлице лилией. Несколько других парней из их широкого круга друзей заходят к ним, случайно или намеренно, пожимают руки Гарри и Найлу, искренне поздравляют. Эдвард отходит с Гарри ‘на пару слов’, шепчет ему на ухо что-то, что заставляет его действительно покраснеть и широко улыбнуться до глубоких ямочек, а потом он уходит, тепло улыбнувшись остальным парням и потянув за руку свою пару.

После этого аура вокруг Гарри становится еще ослепительнее, обжигающе пробирается сквозь тусклый свет в комнате. Он - центр внимания (точнее становится им, когда Найл куда-то отлучается), все на него смотрят, впиваются, обожают. Лиам хихикает как ребенок над его причудливыми движениями, Найл легонько ударяет его кулаком каждый раз, когда Гарри делает громкое заявление и… и часто Луи замечает, что на него смотрит Зейн, с нежностью, со смирением и с такой… хм, любовью.

И это, конечно же, очень мило, потому что, как никак, Зейн - лучший друг Гарри.

Это мило.

Но.

Луи знает об их прошлом, знает, что Зейн был по уши влюблен в Гарри и перестал любить только потому, что так было нужно, потому что он нашел того, кого полюбил сильнее, но… а ушла ли та любовь? Разлюбил ли он Гарри?

Вопросы, на которые пьяный Луи хочет знать ответы.

Бесконечный виски с колой, которым Найл постоянно снабжает его пустеющие руки, продолжает задавать вопросы, и как только он не пытается игнорировать их, смеяться с другими, пускаться по волнам опьянения, он не может не видеть то, как Зейн смотрит на Гарри, наклоняется, чтобы провести рукой по его улыбающейся щеке. Не может не замечать нежные улыбки и ненужные прикосновения. Или слепое, мать его, обожание.

Ему кажется, что Лиам тоже видит это, его теплый взгляд карих глаз осторожно наблюдает за парой, а рука ни на миллиметр не сдвигается с ноги Зейна.

Найл говорит громкий и пьяный тост, посвященный его собственным навыкам игры на барабане, выливает на себя свой напиток и целует Гарри, и это настораживает Луи, и все становится только хуже, когда Зейн смеется, смеется и наклоняется, чтобы тоже его поцеловать, сигарета тлеет между его пальцами, гребаные скулы останавливают вращение планеты, идеальные волосы блестят черным лоском, и конечно же, конечно, наверняка Гарри влечет к нему, и, наверняка, он тоже в него до сих пор влюблен, Зейн наклоняется ближе и…

Луи надо перестать вливать в себя алкоголь.

- Поехали дальше? - громко объявляет он, вскакивает с кресла именно в тот момент, когда губы Зейна находят губы Гарри. Это просто по-дружески, конечно же, о чем тут думать, платонический поцелуй, и Лиам смеется, удивленным взглядом смотрит на Луи, как и все вокруг - все поворачивают к нему головы.

- Все нормально, Луи? - заботливо спрашивает Лиам, на губах играет рисованная улыбка.

Зейн смотрит на него сквозь завесу дыма, которая, кажется, окружает его постоянно. Рядом с ним сидит Гарри и пристально вглядывается в Луи, светящимся, полным внимания и любопытства взглядом сканирует его.

- Тебя рвет? - с отрыжкой спрашивает Найл, вытирая рот. Какой прекрасный принц.

- Нет, - говорит Луи, чувствуя, как в организме плавает алкоголь, эмоции отбивают резкий ритм по внутренностям, по векам, по горлу, грозят разорвать его всего на части. Он просто слишком много выпил. - Я просто… устал от этого места. Хочу вернуться туда, где могу пить, как хочу. Туда, где я могу снять свою обувь.