Дойдя до нашей временной базы, мы в первую очередь осмотрели двери амбара и состояние сигнализации. Следов взлома или попыток стереть меловую линию не было, да и маг, принюхавшись, заявил, что чужих сегодня не было.
В общем, планы были уже составлены, есть не хотелось, и мы завалились спать. Завтра предполагался ранний подъем, полдня беготни и еще полдня отводилось на побег из гостеприимного портового города.
========== Сто золотых раз… сто золотых два… ==========
Встали, как и предупреждал Скоур, с рассветом. Травяной отвар, в который маг подсыпал какую-то совершенно нестандартную составляющую, закусывали бутербродами из вчерашнего хлеба и нарезанной толстыми ломтями ветчины. Разговаривать было особо не о чем, так что я, неспешно выковыривая застрявшие меж зубов волокна натурального мяса, предавался размышлениям. Так ли ценен наш трофей? Дадут ли за него хоть какие-то деньги? Почему бы просто не сдать его по фиксированной цене в три тысячи монет золотом вместо участия в аукционе, который еще не пойми чем закончится? Вопросов было много, а ответов – не очень, только предположения.
Сборы вещей много времени не заняли. Два вещевых мешка повисли на руле трайка, кое-какая мелочь осталась на столе. Заряженные ружья, уже с капсюлями, пристроились за печкой, накрытые пыльным мешком. Если уж маг уверен, что нас точно будут грабить, то лучше держать оружие в боевом состоянии. Мечи пока оставались под сидением трайка, потому как открыто носить их здесь было не так, чтобы очень уж удобно, к нам мог прицепиться любой проходящий мимо патруль стражников.
До здания Аукциона мы дошли за каких-то двадцать минут. По улицам уже ходили разносчики хлеба и молока, из портового района слышались редкие удары чем-то тяжелым по чему-то стальному. Спешили на рынок кухарки и служанки, «вооруженные» плетеными корзинами, неспешно прочухал в сторону центра паровой тягач с огромной деревянной бочкой на буксире. В общем, город пробуждался ото сна. Кое-кто даже еще и не ложился – вот из ночного кабака, пошатываясь и для лучшей устойчивости обнявшись, выходила классическая подгулявшая троица, а чуть дальше прошагали пятеро позевывающих на ходу стражников – не иначе, в сторону казарм.
У входа пришлось еще немного поскучать. Торги начинались только в восемь, и в семь начинали работу служащие. Так же в семь начинали впускать желающих присутствовать. Кстати, вовсе не бесплатно – горожанин обязан был заплатить бликк, купец – два, а дворянин – цельную трону. Хорошо хоть для продавцов вход был бесплатным, это сильно упрощало итоговый расчет, когда покупатель отдавал деньги ответственному работнику Аукциона, а тот, не забыв отложить десять процентов в кассу, передавал их продавцу.
— С одной стороны, деньги им достаются практически за так, – пояснил Скоур, – Но с другой – торги часто поднимают цену на тридцать-сорок процентов, а иногда – в два-три раза. Так что тут три раза подумаешь – или получить сразу от покупателя двести монет, или от кассира Аукциона – двести семьдесят, зная, что тридцать монет составляет процент посреднику. Разумеется, есть такие товары, которые на открытые торги не выставишь, ибо продажей ведает исключительно государство, но сейчас совсем не этот случай. Охотничий трофей, не важно, сколько в нем разных ингредиентов и каких именно, находится в распоряжении охотника, и только он решает, что с ним сделать.
Если уж так – надо при случае разжиться чем-нибудь вроде тигриной шкуры. Хоть денег пока особо нет, но не поверю, что в этом Мире хорошо подготовленному и мотивированному человеку сложно добиться цели. А шкуру потом, как вернусь в родной Мир, можно повесить на стену, а то и продать, ведь золото и серебро – товар ограниченной конвертируемости. Тридцать-пятьдесят грамм еще можно сравнительно безопасно продать по цене лома, но при попытке обменять на деревянный рубль большее количество металла продавцом точно заинтересуются или соответствующие органы (а не краденое ли с приисков золотишко сбывается?), или криминальные структуры, а то и все вместе.
Тигриная шкура же – товар хоть и очень дорогой, но на примете есть люди, которые за нее и цену достойную дадут, и никому о сделке не расскажут. Тоже, конечно, из «органов», но водится за ними небольшой такой должок, на три автоматных пули.
— Большие суммы здесь не передаются из рук в руки,–между тем поведал Скоур,–Разве что тридцать-сорок золотых, больше за раз редкий купец или дворянин с собой носит. В основном в ходу чеки, и обманывать с ними не принято, очень уж большие санкции применяют банки.
Мы посидели на лавочке у здания еще минут десять. Потом окованные стальными полосами дубовые двери распахнулись, и работник Аукциона пригласил нас войти. В его взгляде было немало уважения – наверняка уже все служащие знали про наш охотничий трофей.
Оформлены внутренние помещения были просто, но со вкусом – оштукатуренные светло-бежевой штукатуркой стены, двери из темного дерева со вставками бронзы фигурного литья, на полу – паркет «елочкой», в углах потолка – неброская лепнина. Никакой кричащей роскоши, сразу видно, что люди здесь собираются все больше серьезные и деловые.
— На пару слов, – Встреченный нами в коридоре работник Аукциона кивнул в сторону дверей в один из кабинетов. Никакой опасности не чувствовалось, поэтому мы спокойно пошли за ним.
Кабинет оказался рассчитан на четверых работников, и три стола сейчас были заняты старательно заполняющими бланки людьми.
— Поскольку вы впервые участвуете в Аукционе как продавцы, требуется провести с вами инструктаж,–поведал работник, останавливаясь возле пустующего стола. – У нас особо ценится точность во времени и вообще порядок, поэтому следует соблюдать несколько простых правил. Во-первых, участвовать в торгах, искусственно поднимая цену, вам запрещено. Вы здесь исключительно как наблюдатели, поэтому прошу наблюдать, нарушения фиксировать и не создавать лишнего шума. Если заметите какое-то явное нарушение, можете подать протест тут же, в устной форме. Во-вторых, запрещается выставлять предмет на торги, имея на него же предварительные договоренности с третьими лицами. В-третьих, деньги или чек Королевского банка вы получите только по окончании аукционного дня, это в два часа пополудни. Скажу исключительно от себя – стартовая цена вашего трофея две с половиной тысячи золотых. Конечно же, это не самая большая цена за охотничий трофей, но значительно выше среднего. И еще. Обсуждаемый нами сейчас трофей находится под воздействием какого-то сложного заклинания, предохраняющего от всех внешних воздействий. Вы можете его снять?
— Разумеется, – кивнул Скоур, доставая из кармана деревянную печать стазиса, — Снять заклинание может любой, кто приложит эту печать к любой части тела зверя. Чтобы не нарушать не упомянутого вами четвертого пункта о запрете продажи замка отдельно от ключей, передаю эту печать вам.
— Сразу видно, что вы – человек, в жизни много повидавший, и доверять впервые встреченным людям не склонны, – отметил клерк, убирая печать в скрывающийся в одной из тумб стола сейф, – Но у нас серьезная организация, мы не обманываем ни продавцов, ни покупателей, репутации сильно вредит, знаете ли.
Упомянутый Скоуром четвертый пункт работник Аукциона пояснять не стал. Мы черканули свои росписи в журнале инструктажа – перьевой ручкой с резервуаром в корпусе, я очень похожей пользовался еще в школьные годы, и направились в сторону основного торгового зала. Передние ряды были составлены из удобных даже на вид кресел, обтянутых темной кожей, задние – из гнутых мягких стульев. На них и предполагалось размещаться продавцам. Мы уселись у самого входа в зал, я справа, Илаф слева, а Скоур – между нами, и стали ждать начала торгов.
Понемногу подтягивались продавцы и потенциальные покупатели, когда группами, а когда и по одному. Продавцы были исключительно мужского пола, среди покупателей же я с некоторым удивлением отметил больше десятка женщин, как в платьях, так и в брюках и камзолах. В руках многих покупателей были свежеотпечатанные, еще пахнущие типографской краской (спасибо обостренному восприятию Тени) списки лотов. В дальнем углу, у самой кафедры, с которой должен вещать распорядитель торгов, группа дворян, пришедших минут через двадцать после нас, что-то негромко обсуждала.
