– Порядок должен быть первым делом! – назидательным тоном произнёс оторванный от игры недовольный Фома и направился к повозке с колом в руках. Ратники, гарцевавшие рядом с повозкой, внимательно следили за опричниками. Один из них спешился и открыл дверь повозки. Из неё, потягиваясь, выбрался боярин Саврасов, следом появился Ратмир.

– Доброго здравия вам, бояре! – кивнул им головой опричник Фома. – Память доездную извольте предъявить.

– А это со всем нашим удовольствием, – бодро улыбнулся боярин Саврасов, доставая из-за широкого обшлага рукава кафтана исписанный лист. – Хоть ноженьки поразмять тут. А то едешь и едешь в повозке. На каждой ухабине трясёт аж мочи нет.

– Это ещё пока сухо, боярин Лука Дементьевич, – дежурно пробегая глазами по бумаге, произнёс опричник Фома. – Вот когда дожди начнутся, да земля размякнет – вот где будет самая преисподняя.

– Это ты прав, служивый, – усмехнулся боярин Саврасов, принимая бумагу обратно. Он глянул на стол, где лежали горкой игрушечные доспехи и спросил: – Всё в бирюльки играете?

– А что ещё прикажешь делать, Лука Дементьевич? Службу несём исправно, а в свободное время отчего же и не поиграть, – пожал плечами опричник и перевёл взгляд на Ратмира: – Не видел я тебя ранее, боярин. Бумагу требуется предъявить, даже если ты и с Лукой Дементьевичем.

– Не боярин я, – пояснил Ратмир, также доставая бумажный лист из обшлага рукава.

– По печатному делу он мастер, – пояснил боярин Саврасов. – Изучал науки в Италии. Вот и выписали его для контроля за постройкой печатной мастерской. Великий государь затеял важное дело.

– Ко двору-то сегодня представляться будешь? – спросил опричник Фома, внимательно изучив доездной лист Ратмира.

– Это уж как Великий государь решит, – ответил за Ратмира боярин Саврасов и добавил: – А Ратмир теперь частенько будет сюда наведываться. Так вы уж его особо не задерживайте, братцы.

– Да я и сам не прочь в бирюльки поиграть. Но уж в следующий раз только, – улыбнулся Ратмир.

– Ну-ну, посмотрим. Среди наших я – лучший игрок! – важно выкатил грудь второй опричник.

– Это когда же ты, Фрол, стал лучшим? – изумлённо повернулся к нему опричник Фома. – Ты же вот только мне два раза уже проиграл! – и махнул рукой боярину Саврасову и Ратмиру: – Езжайте с Богом!

Те не стали испытывать терпение опричников и поспешили к повозке. Через пару минут они в сопровождении ратников двинулись дальше.

Так они проехали ещё через три кордона, и на каждом из них им пришлось доставать доездные памяти. На каждом из кордонов опричники внимательно изучали бумаги, на одном из них даже осмотрели всю повозку.

– Каждый день вот так добираешся, Лука Дементьевич? – полуутвердительно спросил Ратмир.

– Не каждый день, конечно, но частенько. Сам же знаешь – я ведь и в земской Боярской Думе состою, – вздохнул боярин Саврасов. – А здесь, в слободе, я для Великого государя иногда как толмач выступаю между земскими и опричниными приказами. Он же ни в какую не хочет с Боярской Думой мириться. Всё ему перевороты да козни боярские чудятся.

– Между двух огней ты, Лука Дементьевич, – сочувственно заметил Ратмир.

– Знаю. Каждую ночь под утро просыпаюсь и далее заснуть не в силах, – посетовал боярин Саврасов. – Всю судьбу моих убиенных товарищей боюсь повторить. Ну, а тебе, Ратмир, придется сегодня в слободе в мастерской по книгопечатанию объявиться, и будешь наезжать туда, контролировать печатные дела. Великий государь большой интерес к книгопечатанию проявляет. Может и к себе вызвать для отчёта. Да ты – человек грамотный – найдёшь, что ему рассказать.

– Найти-то найду, – кивнул Ратмир. – Только не стоит забывать, что и сам царь Иван весьма начитан и умён.

– Так ты же не обманывать его идёшь, а помочь в печатном деле. Сам же выбрал такой документ. Хотя мог бы просто корчму открыть. Было там местечко тёплое. Не захотел же ты!

– Да, умственные упражнения мне больше по душе, – усмехнулся Ратмир, и опять глянул в окошечко повозки: – Вот и заветные три версты.

– Слава Богу, доезжаем! – вздохнул боярин Саврасов.

Выехав из густой лесной чащи, они оказались у ещё одного охранного поста и, пройдя очередной тщательный осмотр опричниками, выехали в чистое поле.

Ратмир смотрел на широкую равнину, разделявшую оставшуюся позади лесную чащу и видневшееся на горизонте городище. Вот уже более семи лет сочетание слов Александрова слобода внушало страх и ужас всему боярскому сословию, да и простым людям тоже. Ратмир уже бывал здесь несколько лет назад, но удивился тому, как быстро разросся этот некогда маленький городок.

Их повозка въехала на территорию, где в большом количестве рядами располагались деревянные терема и хозяйственные постройки.

Можно было заметить, что терема купцов держались особняком от изб ремесленных мастеров.

Сами царские хоромы с пристройками и теремами приближённых находились за высоким земляным валом, обложенным кирпичами, вокруг которого был вырыт глубокий ров, заполненный водой. Окружал слободу высокий забор из толстых, ошкуренных, с заточенными концами дубовых брёвен.

Повозка боярина Саврасова подъехала к единственному подъёмному мосту, соединявшему царские владения с остальной территорией.

Внушительного размера опричники, охранявшие въезд на мост, молча, проверили доездные бумаги боярина Саврасова и Ратмира, внимательно осмотрели повозку, оглядели сопровождавших их ратников и разрешили проезд на царскую территорию.

На подворье боярина Скобелева жизнь шла своим чередом. Каждое утро тиун Устин вставал рано и начинал обход всего дворового хозяйства. При этом он давал задания холопам, выполнявшим те или иные обязанности, что-то записывал на листочке немецким карандашом.

В кузнице горел яркий огонь и рыжий, здоровенный кузнец Прохор метко командовал своими подмастерьями. Он ловко крутил, держа длинными, железными щипцами в огне горна раскалённую железную заготовку, потом кидал её на наковальню, и уже вместе с помощниками, с громким уханьем, они начинали поочерёдно плющить тяжёлыми молотами сверкающий золотисто-красными искрами кусок металла.

Птичий двор также с раннего утра оглашался кукареканьем петухов, клекотом куриц и подросших цыплят. Здесь же гоготали откормленные гуси, стройными рядами вышагивали к пруду утки с молодыми утятами. На скотном дворе в широких загонах, в грязных лужах блаженствовали упитанные свиньи, наблюдая за тем, как рядом копошатся с радостным визгом многочисленные поросята.

На пологих откосах вдоль реки, где, несмотря на засуху, трава ещё зеленела, паслись стада коров и лошадей. Тут же два молодых пастушка сгоняли в кучку непослушных, разбредающихся в разные стороны телят и жеребят. Босоногие холопские дети, весело перекликаясь, бродили между животных, подбирая за ними в специальные плетёные корзины ещё дымящиеся лепёшки навоза и относили их на край поля, сваливая в большие кучи. Затем этот навоз холопы после сбора урожая пшеницы, ржи, гречихи и проса обычно раскидывали по всему полю и вновь вспахивали поле уже под зимний отдых.

На самом подворье остальные холопы занимались каждый своим делом, которому он был обучен. Бабы ухаживали за птичьим загоном, кормили дворовую живность. Кухонные работники отлавливали кур, уток и гусей, резали их, ощипывали. Тут же дети постарше собирали пух и перья ощипанных птиц в разные корзины и относили к избам тех холопок, кто потом изготавливал из них подушки и перины.

Две упитанные краснолицые поварихи, гремя кастрюлями и половниками, успевали щедро раздавать подзатыльники носившимся по кухне поварятам. Последние в свою очередь задирали языкастых девочек-подростков, шустро чистивших репу, морковь, брюкву, перебиравших чечевицу, промывавших забитую птицу и птичьи потроха.

На большой просторной кухне, находившейся в полуподвальном помещении под одним из теремов, стояли три огромные печи. На них кипели большие горячие котлы. Здесь обычно готовили обильные блюда для гостей боярина Скобелева и простую еду для его холопов и ратников. Гости бывали нечасто, а вот холопов и ратников нужно было кормить два раза в день. Поэтому с раннего утра поварята заводили тесто и затапливали печи под большими медными котлами. К обеду из-под крышек этих котлов начинали вырываться клубы пара и разноситься по всему подворью вкусные запахи каш и пирогов с репой и брюквой.