– Я всё понимаю, боярин. Но и ты пойми меня. Если я завтра с раннего утра не побываю на том месте, где её нашли, то убийца может сам туда приехать и что-то спрятать или подчистить…

– Так ты его можешь там сразу и поймать! – воскликнул боярин Скобелев.

– Ну, это навряд ли, – спокойно заметил Ратмир и добавил: – Хотя, кто его знает. Тем не менее, задержись завтра с отпеванием, пока я не вернусь.

– Не по нраву мне это, но делать нечего. Обещал Луке Дементьевичу во всём к тебе прислушиваться. И одежду я тебе прикажу принести одного из моих сыновей. Негоже будет на погребении в таком наряде быть.

– Лишнее это. Есть у меня подходящая одежда, – Ратмир потёр ладонью лоб. – Пойду я, боярин, в баньку схожу и спать. На свежую голову лучше думается.

– Иди, скоморох… или Ратмиром тебя лучше называть? – неожиданно спросил боярин Скобелев.

– Называй, как хочешь, боярин, – Ратмир глубоко зевнул, прикрывая рот ладонью. – И то и другое мне приятно слышать. Как вернусь утром с поля, так и поедем на отпевание.

– Иди с Богом. Устин тебе покажет, где банька находится, – напутствовал его боярин Скобелев и, тяжело поднявшись из-за стола, вышел вслед за ним из трапезной и направился в сторону одиноко стоявшей часовенки, в маленьких окошках которой горели огоньки свечей.

Ратмир бесшумно прошёл по залитому лунным светом подворью к стоявшей почти у самого забора большой боярской баньке. Завернув за угол, он неожиданно увидел силуэт человека, сидящего на ступеньках, и тут же узнал в нём старика Никифора.

– Чего тебе не спится, Никифор?

– Да вот тебя дожидаюсь, тепло в баньке стерегу. Наши-то уже все помылись, я их спать отправил, – встал с крыльца старик Никифор, приоткрыл дверь в баньку: – Давай, заходи скорее.

– Так я же без сменного белья, – спохватился Ратмир, шагая вслед за ним.

– Елена уже принесла, вон в углу лежит и бельё твоё, и портки чистые, – усмехнулся старик Никифор. – Я баньку всю обсмотрел. Можно говорить спокойно, не подслушают.

– Это хорошо, – кивнул головой Ратмир и, стянув через голову рубаху, обнажил свой крепкий мускулистый торс. Потом он снял штаны, бельё и, зашлёпав босыми ногами по мокрым деревянным доскам, пригнувшись, прошёл в дымящуюся клубами пара баньку. Полной грудью вдохнул горячий, напоенный запахом душистых трав и хмеля влажный воздух и, потянувшись всем телом, простонал: – Ух, хорошо!

В этот момент вошедший следом старик Никифор взял большой деревянный ковш с деревянной лавки и, зачерпнув из стоявшей в углу бадьи травяной настой, с размаху опрокинул его на горячие камни, сложенные в другом углу баньки. Настой тут же зашипел на раскалённых камнях, превращаясь в духмяный пар.

– Ну, держись, Ратмир! – прищурил глаз старик Никифор, доставая из чана с горячей водой увесистый размокший берёзовый веник. – Специально для тебя приберёг. Вот сейчас тебе будет на орехи!

– Это завсегда, пожалуйста! – рассмеялся тот, залегая спиной кверху на деревянную полку. – Но потом уж сам тоже держись, Никифор! Не будет тебе пощады!..

Через час они сидели в прохладном предбаннике за деревянным столом распаренные, начисто отмытые от грязи и пыли, и, расслабившись, пили из глиняных чашек остывавший чай. На столе горела свечка и по тёмным углам предбанника заиграли тени.

– Значит, всё-таки уговорил тебя боярин Скобелев помочь искать убийцу его дочери? – поправляя подвернувшийся рукав чистой рубахи, спросил старик Никифор.

– Да сам-то он не больно хотел. Скорее боярин Саврасов настоял на этом, – отпив глоток чая, разморённым голосом отозвался Ратмир. – Нам-то это вовсе ни к чему… И непонятно, сколько времени придётся теперь здесь провозиться…

– Заплатит ли боярин Скобелев, когда ты найдёшь этого убийцу? Как вы там договорились?

– Обещал щедро приплатить, если доставлю убийцу ко двору, – откинув ладонью назад влажные пряди чёрных волос, ответил Ратмир и покачал головой: – Ой, не ко времени всё это, не ко времени. Придётся всё прямо на скаку делать. А там где и ваша помощь понадобится…

– Ты же знаешь, Ратмир: мы – одна семья. Что скажешь – всё сделаем.

– Вот с раннего утра с Теодоркой схожу на поле, где эту боярышню холопы нашли. А потом уж на отпевание и погребение поеду. Гляну, кто там и как с боярышней прощаться будет. А вы уж тут посмотрите да послушаете, что местный народ делать да говорить станет.

– Это обязательно. И учить уже никого не надо, – согласился старик Никифор. – Только вот боярышня-то уже в часовенке обмытая. А ты ведь завсегда убиенных прежде обмывания смотрел. А здесь как же без осмотра?

– А я, Никифор, успел боярышню посмотреть. Как чувствовал, что понадобится. Да и для собственной страховки нужно было знать, что там с ней этот изверг сделал.

– Это когда же? – удивился старик Никифор. – Вроде, всё время на глазах был.

– Да как только Теодорка прибежал с вытаращенным глазами и стал рассказывать про свою находку, так я и пошёл на двор. Стал посматривать, что там боярин Скобелев делает. А когда боярышню в задние сени занесли, я туда и прошмыгнул. В шкафу спрятался да послушал, как он с дочерью разговаривал – прощался, обещал ей убийцу найти и в котёл с кипящей водой опустить…

– Ох, горе горькое, – вздохнув, покачал головой старик Никифор. – А выбрался ты оттуда когда?

– Дождался, пока он с тиуном своим ушел, да посмотрел быстренько на боярышню. Пришлось кое-какие находки в платочек завернуть, да в укромное место пока припрятать. Может, пригодятся потом, посмотрим. А когда холопы пришли, чтобы её на ледник унести, то я опять в шкафу переждал, да после потихоньку и вышел.

– Да-а, наш пострел везде поспел, – одобрительно кивнул старик Никифор. – Ну, пошли спать, Ратмир. А то скоро светать начнёт, а тебе опять спозаранку вставать.

Ранним утром Ратмир с Теодором подошли к пшеничному полю. Они шли осторожно, стараясь не повредить и так редкие, побитые засушливой погодой колосья. В синем небе высоко над ними летал сокол-пустельга, а в негустой траве звонко чирикали полевые воробьи.

– Вспоминай, Теодор, где находится это место, – сказал Ратмир, внимательно глядя по сторонам.

– Да уж, так сразу и не вспомнишь, – почесал вихрастый затылок мальчишка. – Поле-то вон какое огромное.

– Теодор, если ты не хочешь мне помочь, то возвращайся к своей матери, – спокойно произнёс Ратмир. – Я справлюсь и без тебя. Но только потом не подходи ко мне ни с какими своими бедами.

– Прости, дяденька Ратмир, это я спросонья, – спохватился Теодорка. – Всё-всё, я внимательно ищу.

Мальчишка, крутя головой во все стороны, пошёл дальше по пшеничному полю. Неподалёку от него зашагал Ратмир.

– Ой, вот-вот, нашёл, дяденька Ратмир! – звонко закричал Теодорка.

– Всё, стой там и замри! – крикнул ему в ответ Ратмир, и стал медленно приближаться, внимательно рассматривая землю у себя под ногами.

Иногда он присаживался на корточки, что-то разглядывал там, и тогда пшеничные колосья почти полностью скрывали его из виду. Наконец он подошёл совсем близко к тому месту, где стоял Теодорка. Хорошо было видно, что место это притоптано. Изломанные пшеничные колосья торчали острыми концами вверх. Ратмир опять присел на корточки и стал внимательно разглядывать место потравы, иногда рукой придерживая ломкие стебли. Теодорка стоял, не шелохнувшись, держа руки по швам и не сводя глаз со скомороха.

– Странно, странно, – пробормотал Ратмир, уже стоя в центре примятой пшеницы и оглядывая всё вокруг. Он расширил зону поиска, раздвинув руками пшеничные волны. Внезапно скоморох замер и с отвращением уставился на что-то.

– Что ты там нашёл, дяденька Ратмир? – приподнялся на цыпочки Теодорка, пытаясь разглядеть то, на что так смотрел скоморох.

– Да иди, глянь. Уже можно ходить. Я тут почти всё посмотрел, – махнул ему рукой Ратмир.