Алёна знала, как себе произошедшее объяснить, если рассуждать логически. Но если смотреть на всё происходящее как женщина… Унизительно. Он хотел привести её в чувства – он этого добился. И совершенно неважно, что переступил, что тем самым цену… её невысокую цену подчеркнул.

– О чём ты думаешь? – Единственное, что спросил, понимая, что на его долгий взгляд не ответит.

К тому моменту уже в её квартире сидели. Алёна в горячей ванной отмокала, а Андрей на полу, рядом.

– О том, что никогда тебе этого не прощу.

– Глупая ты! – Весело заметил он и руку протянул, чтобы подбородка коснуться, но что-то остановило и Андрей руку убрал. – Неправильно это всё было, Алён…Ты не хотела.

На резко вскинутый взгляд Андрей ответил неохотно.

– Не того хотела. – Пояснить попытался, но понимал, что слов нужных ещё не подобрал. – И я не хочу, чтобы ты запомнила тот момент, как я воспользовался твоей слабостью. А ничего другого в памяти бы и не осталось. У меня на тебя другие планы. – Заявил уверенно и громко, на что она рассмеялась.

– А не пошёл бы ты со своими планами, а! – Вызверилась, но на большее не хватило, в жесте бессилия руки опустила и подбородок на подтянутых к груди коленях устроила. – Андрей? – Тихо позвала, когда уже и не ждал.

– Что?

– И всё-таки почему ты меня… оттолкнул? – Долго правильное слово подобрать не могла, но как только высказалась, прямо в глаза посмотрела и видела мучительный процесс его борьбы с самим собой.

Спустя несколько секунд мужчина подобрался, криво усмехнулся, голову вскинул, чтобы сверху вниз на неё смотреть, а потом медленно встал, намереваясь уйти. И ушёл бы – она не пустила, схватила за руку и удержала, когда несильный рывок почувствовала. Тогда только Андрей губами пожевал и всё же сдался.

– А потому, дорогая моя, – склонился, чтобы не только слова уловила, но и эмоции, – потому что маленьких принцесс не трахают на заднем сидении автомобиля. Только потому, что на большее в тот момент и не способен. А я могу и хочу! дать тебе больше… Не остановись я, на этой ночи всё бы и закончилось. А так… так на ней всё началось.

Захват её бесцеремонно сбросил

– Считаешь, у тебя будет второй шанс? – Бросила Алёна в спину, когда уже в дверях стоял, на что Андрей резко развернулся, глазами сверкнул… точно как Марта… и многообещающая улыбка задержалась на его губах.

– А я мальчик невоспитанный. Разрешение спрашивать не приучен. Считай, что этот вечер был последним предупреждением.

– Предупреждением? Что это значит? – Алёна в ванной подтянулась и раздосадовано рукой по воде толкнула, понимая, что встать не может. Голой перед ним показаться уже не готова!

– Считай, что я объявил тебе войну: или ты моя, или ничья. – Выдал Андрей будто под внутренним давлением и тут же легко усмехнулся, бросив на прощание несколько тяжёлых взглядов. Обещал, что с ним так же тяжело будет. Он так сказал.

На мгновение вернулся, когда уже не ждала и широко улыбнулся.

– Ты сладкая, Алёнка. – Подмигнул. – Теперь я знаю это наверняка.

Не дожидаясь ответа, вышел и захлопнул за собой входную дверь. Не всё готов был Алёне показать и странную ломку в естественном желании вернуться, перетерпел молча. С нехорошим предчувствием в квартиру напротив зашёл и с облегчением выдохнул, глядя, как Марта сидит в уже привычной позе на подоконнике, согнув в колене одну ногу и низко свесив другую. Сидит и курит. Как и всю последнюю неделю.

– Что ты с ней сделал? – Тихо спросила, не повернувшись в сторону мужчины. Глубоко затянулась и медленно дым изо рта выпустила.

– Ничего. Объяснил, что такое хорошо и что такое плохо. Кажется, она поняла.

– Я прошу тебя: оставь её.

– Это не твоё дело.

Марта опустила голову на притянутое к груди колено и в немом отрицании покачала головой.

– Ты знаешь, чья она дочь? – Прошептала, на что Андрей вызывающе выпятил грудь и шаг вперёд сделал.

– А это имеет какое-то значение?

Нервно губами жевал, в ожидании ответа, и глянул исподлобья, когда на повёрнутом в его сторону лице разглядел улыбку.

– Судя по твоей интонации, никакого…

– Что с тобой происходит? Это ревность? – Попытался Андрей приблизиться, но почувствовал, что не нужно, что Марта не хочет и, сцепив зубы, спиной к стене прижался, в своём бессилии перед ней признаваясь.

– Просто я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. – Проговорила она с надрывом в голосе и судорожно выдохнула.

Вот-вот готова была заплакать, но не заплакала. Как всегда сдержалась. Как всегда остановилась на последнем шаге. А Андрей слишком хорошо её знал, чтобы не уловить, не понять это состояние. Вниз по стене сполз и на корточки присел, прямо перед собой глядя.

– Почему ты начала курить? Ведь не курила, я точно помню.

Марта сначала улыбнулась, потом пожала плечами, а после растёрла напряжённой ладонью лоб и зажмурилась, себя сдерживая.

– Мне тогда сделали очень больно. – Сдавленно проговорила, не желая в то время, в то место возвращаться.

Андрей долго смотрел на то, как мучается, а потом поднялся, выпрямился, плечи расправил.

– Он того не стоит. – Рукой махнул, а Марта, всё так же на него не глядя, улыбнулась.

– Наверно, так и есть.

– Бросай. Ты достойна лучшего.

– Сложно всё, Андрюш. – Головой покачала, что-то отрицая. – Непросто. А ещё фраза такая есть: по-настоящему сильные люди навсегда остаются одинокими, потому что от них веет холодом. В чём смысл перемен, если результат останется неизменным?..

– Красиво. Сама придумала?

– Как-то считала, что сама, а оказалось, что изобрела велосипед.

– Марта, так нельзя… всю жизнь одной…

– Ну что ты… я тебя люблю. У меня ты есть. Разве этого мало?

Наконец, распрямилась и спиной к оконному косяку прижалась. Голову чуть выше запрокинула, чтобы затяжка получилась максимально глубокой.

– Неужели ничего нельзя изменить?! – Повысив тон, почувствовав эмоциональный всплеск, Андрей на Марту взгляд вскинул, а она вяло улыбнулась его решимости.

– Можно, мой хороший, всё можно. Только мы теперь не умеем по-другому. И ты иди… я хочу побыть одна.

– Опять одна?

– Поверь, я сумею себя развлечь.

– Мне иногда кажется, что твой последний муж, умирая, не по праву забрал с собой добрую часть тебя. Ты очень изменилась с тех пор.

– Наверно… Знаешь, что он сказал мне, умирая?

Андрей заинтересованно глянул, а Марта неконтролируемо высоко задрала подбородок, поджала губы.

– Он сказал, что в этой партии я выбрала неверную роль. Мне следовало оставаться незаметной пешкой, а я так хотела создать свой собственный мир, что и не заметила, как давно стала на защиту чужого. Старик Левит предвещал мне грандиозный проигрыш. Как думаешь, ошибался?

Глаза на племянника скосила, а тот будто растерялся, так замер.

– Ошибался. – Бросил слишком резко и из квартиры едва не бегом бросился, а Марта голову склонила, за бурной реакцией наблюдая, и расчётливо улыбнулась.

– А вот и нет, Андрюшенька, – в пустоту посмотрела и властно оскалилась, – Левит никогда не ошибался!

Прищурилась, будто в темноте что-то рассмотреть пыталась, а потом с подоконника соскочила, медленно прошлась по комнате, затушила сигарету о пепельницу, извечно стоящую на кофейном столике, и остановилась напротив старинных напольных часов.

Долго на циферблат смотрела, на действие не решаясь, а потом всё же длинную дверцу на себя потянула, в плавном жесте вскинула руку и, касаясь часовой стрелки указательным пальчиком, отвела её ровно на один оборот назад. Склонила голову, вслушиваясь в первые звуки. Тик-так, тик-так… Она помнила их с детства. Тогда всё казалось ярче, красочнее, и мир был добрее, но вот этот звук… он остался неизменен. Он возвращал в прошлое.

С раннего детства Марта запомнила эти часы. Их семья жила в большом и уютном доме. Менялась мебель, картины на стенах, сносили и возводили даже сами эти стены, но часы… Они всегда оставались неизменны. Завораживали и будто хранили в себе все семейные тайны. Однажды пришло время и Марте поделиться с величественными часами уже собственными тайнами. Тогда ещё маленькими и детскими, но сам процесс… он заставлял восторженно вглядываться в циферблат, в ожидании чуда. И чудо происходило.