Кроме того, в этот же день произошло еще несколько важных событий, и обо всем этом я и собираюсь поведать в этой главе. И чтобы не тянуть время, начинаю: итак…

* * *

В этот день я проснулся ровно в семь тридцать утра. Уже через десять минут спустился со второго этажа вниз, прошел по гостиной и вышел на веранду. Моя жена в это время еще спала, чета Подлецовых – судя по тому, что нигде не раздавались их зычные крики, – пока еще тоже. Однако на веранде, за обеденным столом, я, к своему удивлению, обнаружил угрюмого дядюшку. Он сидел на стуле, выставив перед собой гигантскую чашку дымящегося кофе и тарелку с грудой пончиков, и был похож на нахохлившегося воробья – вернее, на нахохлившегося лысого воробья.

(Ведь вы еще не забыли, что он был абсолютно лысым?)

Так вот, сидя за столом, дядюшка завтракал довольно необычным способом – как, впрочем, и всё, что он делал, – брал с тарелки пончик, подкидывал его в воздух, ловил широко открытым ртом, запивал кофе, а потом сидел с полминуты с удивленным выражением на лице, словно сам изумляясь своей собственной ловкости…

Я понаблюдал за тем, как дядя Коля трижды проделал свой трюк, а затем подошел к столу и сказал:

– Доброе утро, дядь!

Дядюшка вздрогнул, но, увидев, что это был всего лишь я, отозвался:

– А… доброе утро, Денис!

Затем он невозмутимо подкинул в воздух четвертый пончик. Я подошел к шкафу, достал свою любимую чашку и быстро сварганил себе двойную порцию кофе. Потом я уселся за стол…

Некоторое время мы завтракали молча. Затем вдруг дядя перевел на меня взгляд, полный тоски, и печально спросил:

– Денис, а ты, правда, приглашал Подлецовых погостить у вас с Дашей?

Я сделал волнообразное движение плечами:

– Ну, вообще мы встречались с ними в прошлом году на Гавайях – так, чисто случайно. Ну, и я сказал им, чтобы они прилетали к нам в гости в любое время… Ты же знаешь, дядя Коля, как это бывает между родственниками?

Вместо ответа дядя сморщил лицо и прошептал:

– Может быть, это все-таки совпадение?

Потом он подкинул в воздух очередной пончик и поймал его ртом…

Из дальнейшего разговора я не могу привести вам больше ничего более-менее интересного, относящегося к предмету нашей истории. В основном, мы обсуждали погоду, и лишь, когда я упомянул о том, что скоро у нас с Дашей появится сын, дядя Коля слегка оживился, а с его лица слетела маска уныния… Еще через пару минут я посоветовал дяде сходить через часик на речку – денек обещал быть сегодня достаточно жарким, – и он согласился…

В начале девятого на веранду спустилась жена и присоединилась к нашей компании. Когда дядя Коля увидел ее

(могу вас заверить, друзья мои!),

лицо его еще больше прояснилось, а в глазах появились явственные проблески жизни. Возможно, он вспомнил, что Даша была в положении, а дядя всегда отличался тем, что был благосклонным к беременным женщинам.

Однако спустя полчаса произошло еще два события. Одно из них никоим образом не отразилось на настроении дяди Коли – я вышел из дома и отправился на кормежку Животных. А вот второе событие опять вогнало его в депрессивное состояние – проснулась чета Подлецовых, о чем возвестил громогласный голос моего кузена, разнесшийся над Поместьем-ТриДэ…

С половины девятого до десяти утра дядя Коля скрывался от Антона и Лизы в зарослях малины, расположенных на западной окраине Поместья-ТриДэ. А в начале одиннадцатого я обнаружил его по покачивающимся веткам малинника и сказал, что пора отправляться на речку. Дядя Коля осторожно высунул голову из кустов, вытер ладошкой мокрый от ягодного сока рот и спросил, где Подлецовы. Я ответил, что Даша потчует их чаем в гостиной, и тогда дядя Коля, довольно кивнув, вылез из малинника.

Однако едва мы успели перелезть через изгородь и отправиться к речке, как увидели, что с южной стороны неба в направлении Поместья-ТриДэ движутся две сероватые точки. Издали точки были похожи на силуэты двух маленьких бомбардировщиков, но, конечно же, это не были бомбардировщики – это были два новых летающих дома.

Я посмотрел на застывшего дядю и невольно подумал, что если б в кармане у дядюшки сейчас оказалась бутылка свежайшего молока, то оно бы прокисло за четверть минуты, – настолько тоскующим было выражение лица дяди Коли…

* * *

Через минуту обе летушки подлетели к Поместью-ТриДэ и, сделав над ним круг почета, синхронно замерли в воздухе. Я в этот момент уже стоял рядом с крыльцом нашего дома

(как вы понимаете, я не мог проигнорировать появление двух летающих домов над Поместьем, поэтому мне пришлось вернуться к особняку)

и готовился командовать посадкой летушек. Рядом со мной стояла жена – с тем же, что и вчера, выражением любопытства на лице. Чета Подлецовых топталась невдалеке, но на их физиономиях было написано явное беспокойство. Мои соседи – Сэры Уилтоны – тоже крутились рядом с нашим крыльцом, но сегодня уже не пытались кричать: “Вира!” и “Майна!”, так как видели, что я был на месте. А вот дядя Коля

(он тоже вернулся в Поместье)

вынес из дома стул и, устроившись рядом с грядой баклажанов, молча сидел на нем, глядя на домолеты с непонятным мне пока выражением на лице. И честно говоря, друзья мои, выражение мне это не нравилось. Очень не нравилось! Но так как сейчас у меня были более важные дела, чем раздумывать над причинами плохого настроения моего дядюшки, то я решил на него не отвлекаться и снова посмотрел на летушки.

А тем временем одна из них опустилась метров на десять к земле, снова, как и вчера, распахнулось окно, и из него высунулась физиономия. Однако на этот раз цвет физиономии оказался не свекольно-красным, как у кузена Антона, а мертвенно-бледным. Арнольд Негодяев – обладатель бледной физиономии – прочистил горло и прохрипел

(из-за подозрительного цвета лица и странного, хрипящего голоса я часто подозревал Арнольда в его причастности к вампирическим силам и даже пару раз в детстве тайком проверял, отражается ли он в зеркале, – к сожалению, он отражался):

– Денис, принимай родственников!

Я кивнул в сторону второй летушки, зависшей над нашим особняком, и спросил:

– А это кто с тобой, Арни?

Физиономия моего троюродного братца трансформировалась в ухмылке и ответила еще более вампирическим голосом:

– Анна!

Я нахмурил брови и произнес с деланным видом глубокой озабоченности:

– Ну, что ж… Тогда так: ты – на западную сторону дома, Анна – на восточную!

– Идет! – Голова моего братца-“вампира” юркнула обратно в окно, и летушки начали разворачиваться в воздухе, готовясь зайти на посадку…

В предыдущей главе я достаточно полно описал стыковку летающего дома с нашим особняком, поэтому не буду больше тратить на это здесь времени.

(Скажу лишь, что Арнольд Негодяев и муж его сестры Анны свое дело знали, так что через четверть минуты две летушки с хлопающими звуками уже прилепились ко второму этажу нашего особняка – одна с западной стороны, а другая с восточной.)

Гораздо важнее, на мой взгляд, описать чувства, отразившиеся на физиономиях тех, кто наблюдал за стыковкой. Лица моей жены и Сэров Уилтонов не изменили своего выражения чисто детского любопытства, а вот о дядюшке и чете Подлецовых следует сказать поподробней.

Дядя Коля – могу вам поклясться! – почти задрожал, когда разглядел высунувшуюся из окна летушки голову моего братца-“вампира”, а беспокойство Антона и Лизы сменилось неприкрытою злобой. Пока домолеты заходили на стыковку, я видел, как лица четы Подлецовых багровели всё больше, но не мог понять, в чем причина подобной реакции…

Наконец, когда наш особняк охнул под увеличившимся весом двух новых летушек, все уставились в одну точку – на открытые двери веранды, откуда вскоре должны были появиться обитатели двух домолетов. И они действительно появились, но перед этим произвели такой грохот внутри нашего особняка, что я уже было подумал, что они обрушили деревянную лестницу, ведущую на второй этаж дома…