— Нет. Я справлюсь.

— А не с лунтелятами?

Ньют обернулся. Возможно, она имела в виду других животных, но тон её говорил иначе. Конечно, она видела его слишком часто и понимала, когда что-то особенно не так в его душе.

— Не надо, — ответил Ньют мягко. — Всё хорошо. Но, знаешь… с лунтелятами я действительно не откажусь от твоей помощи — пожалуй, их слишком много на одного меня.

Банти с облегчением рассмеялась и, сделав шаг внутрь хижины, взяла то, что Ньют искал долго и безуспешно — мазь для копыт. Оказывается, она была под самым его носом.

— Тогда пойдём, — сказала Банти, выходя наружу.

Удивительно, но труд помогал больше, чем всё остальное, и Ньют, вытирая пот со лба, пытаясь уследить одновременно за всеми малышами, понял: наконец-то впервые за неделю он смог успокоиться. То ли дело было в молчаливой поддержке Банти, то ли в осознании, что он и вправду может всё решить сам — ведь брат уж никак не страшнее нунду, которому Ньют без страха мог залезть в пасть для лечения зубов.

У Тесея были проблемы, вот и всё. У кого их не было.

Тесей правда не хотел.

— Тесей? Не хотел что? — переспросила Банти, и Ньют понял, что последнее произнёс вслух. Он покачал головой.

— Семейное, — сказал он кратко.

— Ох.

— Да. Семья — это… Ну, сама понимаешь, — закончил он неуклюже.

Банти ответила не сразу.

— На самом деле у меня осталась только мама, — сказала она извиняющимся тоном. — Папы не стало на войне. А с мамой мы не очень часто видимся, она живёт в Австралии.

Ньют мысленно обругал себя последним остолопом — уже не один месяц работают вместе, а он даже про её родню не знал.

— Австралия… Это очень… далеко. Даже порталами.

— Да, довольно сложно выспросить разрешения. — Она быстро улыбнулась, как будто пытаясь стереть этой улыбкой печаль ответа. — Меня, наверное, уже скоро начнут узнавать в отделе магического транспорта.

— Это ненадолго, — сказал Ньют, просто чтобы утешить. — После войны ведь ввели повышенную безопасность, и в скором времени должны отменить.

— Так уже почти десять лет говорят.

И то верно.

Они продолжали осматривать копытца, смазывать их, и Ньют думал, что Банти, сама того не зная, всё-таки помогла ему, и очень сильно. Она напомнила, что у него, в отличие от многих, есть семья — полная семья, в которой никто не умер на войне, хотя все принимали посильное участие, даже бабушка — выдающаяся волшебница в своё время.

Ньют облокотился на ограду забора, утирая шею и глядя, как Банти заканчивает с последним лунтелёнком. Она уловила взгляд и повернулась к нему, вытерла руки о передник, и Ньют ощутил к ней глубокую симпатию.

— Хочешь… — начал он и тут же сдулся.

Банти склонила голову набок, ожидая продолжения. Невзрачная, в своём странном широком платье, удобном при возне с животными, она всё равно была для Ньюта симпатичнее многих девушек.

— Что, Ньют?

— …выйти куда-нибудь вечером? — закончил он, тушуясь. Он и сам пока не был уверен, почему вдруг захотел предложить.

— Конечно, — кивнула она деловито и тут же отвернулась — как будто собирая инструменты, но Ньют знал, что она наверняка улыбается. — Но давай не сегодня? Может, завтра?

Ньют ответил быстрым согласием и тут же ушёл, чтобы не выдавать себя ещё сильнее. Пожалуй, это удачно, что они договорились на завтра — ведь сегодняшний вечер у него тоже теперь был занят.

Ему стоит снова побеседовать с Тесеем.

*

В этот раз он вошёл в палату без страха — на сомнения попросту не оставалось времени, приём посетителей заканчивался. Тесея он увидел сразу, на кровати. Тот повернул голову, безэмоционально пялясь на Ньюта, и лишь тень удивления скользнула по лицу, задев брови, которые слабо приподнялись.

Лицо Тесея было сероватым, нездоровым — почти как в тот день, когда Ньют пришёл к нему в особняк.

— Рад видеть, — кратко произнёс брат, но вот уж чего-чего, а радости в голосе точно не было.

Ньют, потоптавшись, взял стул и подсел рядом.

— Плохой день? — поинтересовался он почему-то шёпотом.

Тесей ответил не сразу.

— Ты знаешь, что волшебнику сложно убить себя без палочки? — спросил он неожиданно, и Ньют вздрогнул. — Из окна не выйти, не отравиться толком — ничего.

— Только не говори мне, что ты пытался.

— Нет, не пытался. — Тесей вздохнул, и тут Ньют заметил — на его тумбочке теперь стоит фотография Литы. Та самая, из спальни.

Воспоминания нахлынули волной, и Ньют поёжился, инстинктивно отодвигаясь вместе со стулом. Тесей проследил взглядом это движение.

— Ты не выпил зелье, — произнёс Тесей, и в его фразе не было ничего вопросительного.

— Нет.

— Почему?

«Потому что ты мой брат, — хотел сказать Ньют. — И я тебя прощу».

Но сказал:

— Зелье пока не готово.

Тесей дежурно кивнул, и Ньюту стало вдвойне неуютно. Брат знал его слишком хорошо, чтобы распознавать ложь, просто сейчас Тесей был не в состоянии допытываться до причин.

— Сегодня мать приходила. — Тесей кивнул на фото Литы, и Ньют понял: мама его и принесла. — Она вроде бы ещё с целителем говорила о том, чтобы меня забрать домой.

— Откуда ты знаешь?

Тесей указал взглядом на кровать напротив. Рядом на стуле сидел невзрачный юноша, смутно похожий на мирно спящего пациента, которого тот держал за руку, читая.

— Сын, — тихо сказал Тесей. — Мы немного поболтали. Я узнал наконец — его отец пострадал от неизвестного проклятия, никак не могут понять, какого и что делать теперь.

— А у тебя есть шанс! — горячо заговорил Ньют, подавшись вперёд и забыв про свой страх. — На тебе нет проклятия.

— Я слишком многих потерял…

— …И есть мы, — сказал Ньют уже со злостью, — мама, папа, бабушка с дедушкой и я. Ты не забыл этого?

Тесей промолчал, и Ньют ощутил стыд.

— Извини. — Он начал теребить край пальто, которое так и не снял. — Я не могу полностью понять, что ты чувствуешь.

— Всё равно не тебе передо мной извиняться. Я надеюсь, ты простишь меня однажды.

И все барьеры слово рухнули окончательно в душе Ньюта — так тоскливо звучал голос брата. Ньют пересел на кровать и склонился, обхватывая руками плечи, осунувшееся худое лицо. Он поцеловал попеременно в обе щеки и отстранился, глядя на шок в глазах напротив. Возможно, Ньюту мерещилось, но на лицо Тесея словно начали медленно возвращаться краски.

— Ньют!.. — воскликнул брат. — Что же ты… ведь ты никогда…

Настала очередь Ньюта смутиться. И вправду он не был склонен даже обнимать Тесея, не то что в щёки целовать, но ситуация сейчас располагала к неожиданным решениям.

— Мне не нужно зелье, — наконец смог сказать Ньют уверенно, даже с лёгким вызовом в голосе. — Видишь, мне не нужно!

— Не кричи, Ньюти…

— …Ты мой брат, и что бы ни было…

Тесей схватил за руку и слабо улыбнулся.

— Тише ты. Я и так тебя слышу.

Улыбка на его лице казалась тусклым зимним солнцем, пробившимся через плотные тучи. Взгляд Тесея стал осмысленным, Тесей смотрел на Ньюта, схватившись за него как за волшебную палочку. Это возвращало надежду.

Брат много раз спасал Ньюта. Настала очередь Ньюта спасти его в ответ.

— Я останусь тут, — произнёс Ньют непререкаемым тоном. — На ночь, рядом с тобой.

Лёгкий ужас вернулся вместе с воспоминаниями о том жутком вечере, но в этот раз прогнать воспоминания стало гораздо легче. Тесей теперь казался кем-то вроде заболевшего зверя из его подвала, который укусил лишь оттого, что не смог справиться с болью. А своих зверей Ньют лечил, тем более что Тесей был всё-таки ближе любой его твари. В нём и в Тесее текла одна кровь.

«Простил, — подумал Ньют с удивлением и облегчением. — Кажется, я простил».

И он неторопливо встал, снимая с себя пальто — чтобы остаться.