Клошка оказался в безвыходном положении. Их трюк сорвался. Он развернул винтовку, убрав ее от спины Люсиль, и выстрелил ефрейтору в грудь.

Все остальные из отряда стали вытаскивать свое оружие.

Двое рядовых бросились к своим винтовкам. Князь чуть присел, приготовившись наброситься на них. Но прежде чем он успел прыгнуть, остальные партизаны открыли огонь.

Трудно было сказать, кто именно убил какого солдата, так как вся группа стреляла практически одновременно. Машина и двое солдат были изрешечены пулями.

Воздух наполнился сильным запахом и синим дымом пороха. Ренфилд шагнул в это облако и сделал глубокий вдох, втянув носом дым, словно тестируя духи. Он улыбнулся от удовольствия, не обращая никакого внимания на бойню, которая только что здесь произошла.

Ефрейтор попытался уползти, оставляя за собой след блестевшей в ночном свете крови. Люсиль подошла к нему и всадила ему в череп пулю.

Харкер бросил на нее неодобрительный взгляд. Но затем он исчез с его лица.

«Никаких свидетелей, знаю», сказал он, как бы извиняясь.

Она кивнула ему в ответ.

«Теперь нужно поторапливаться», сказала она.

Они услышали крики, эхом отзывавшиеся по улице. Появился свет фар, заворачивавших из-за дальнего угла.

Харкер первым бросился бегом к их машинам, но Князь с легкостью его обогнал. У гаража вампир не стал мешкать и дожидаться ключа, который был у Люсиль.

Он просто сорвал дверь с петель. Люсиль приказала двум машинам попытаться покинуть город разными путями, что повышало шансы скрыться хотя бы одной из них.

Они наскоро договорились о том, где встретятся — в уединенном месте отдыха у небольшой деревушки к северу от города. Люсиль потребовала, чтобы каждый из них вслух повторил ей время и место. После чего они сразу же разъехались.

Им пришлось пережить тяжелую, мучительную ночь, кружа по городу на катафалке. Харкер вел машину, и костяшки его пальцев белели на рулевом колесе, когда они долгое время пытались найти объездные пути, чтобы скрыться из города.

Снова и снова, раз за разом они видели впереди блокпосты и вынуждены были сворачивать в какой-нибудь переулок или проезд. Румынская армия блокировала весь городок.

Опасность наткнуться на армейское оцепление стала настолько серьезной, что Люсиль неоднократно приходилось выходить из катафалка и идти к ближайшему перекрестку, чтобы проверить, не угодят ли они, повернув, прямо в засаду.

Солнце уже начало показываться над горами, и Люсиль стала проклинать судьбу, понимая, что одно из их лучших орудий, Князь, теперь будет выведен из строя.

Она заметила, что у контрольно-пропускных пунктов уже начали скапливаться утренние машины. Люсиль приказала Харкеру встроиться в очередь. Ее план заключался в том, что охранникам будет так трудно пропустить трафик, что после беглого осмотра их катафалк сможет проехать.

Это были очень напряженные полчаса, когда они медленно продвигались вперед, вокруг сигналили гудки, а водители и пассажиры кричали на солдат с блокпоста.

К тому времени, когда подошла их очередь, измученные солдаты даже не удосужились спросить документы и просто махнули им, пропустив, — недовольными жестами, как будто отмахиваясь от неприятного запаха.

Любопытно, что Ренфилд, слава богу, проспал весь этот эпизод, так как ее транквилизаторы остались там, на крыше. Князь Влад лежал сзади, погруженный в проблемы и мучения Тарзана.

Катафалк первым прибыл на назначенное место встречи — зону отдыха для пикников на берегу озера, солнечное и буколическое. Они стали ждать, Люсиль смотрела на стрекозы, скользившие по тихой, неподвижной воде, а Харкер строчил что-то в своем дневнике. Их ужасный, кровавый прорыв казался теперь таким далеким, случившимся за миллион миль отсюда и тысячелетие назад.

Она вздрогнула, выведенная из задумчивости прибытием грузовика. Из него выскочили братцы Марксы и стали обниматься с Люсиль, Харкером и Ренфилдом. Князь скрывался в затемненном салоне катафалка, и Клошка постучал по крыше, получив в ответ изнутри приветствие: «С благополучным возвращением».

Хория рассказал Люсиль, что они сделали в деревне остановку, чтобы заправиться и, конечно же, поесть. Там они связались с местным партизаном, который передал им сообщение от ее отца. С некоторым трепетом Люсиль развернула записку.

Как обычно, она была краткой и предельно ясной: «Возвращайтесь домой — немедленно».

ДАТА: 27 МАЯ 1941 ГОДА.

КОМУ: ОБЕРГРУППЕНФЮРЕРУ СС РЕЙНХАРДУ ГЕЙДРИХУ, РСХА.

ОТ: МАЙОРА СС ВАЛЬТРАУДА РЕЙКЕЛЯ.

КОПИЯ: ГЕНРИХУ ГИММЛЕРУ, РЕЙХСФЮРЕРУ СС.

Три новости, заслуживающие вашего внимания:

1) Помещений для содержания задержанных, как оказалось, у нас не хватает, и некоторое их количество вскоре будет отправлено в концентрационный лагерь в Нойенгамме. Мы прицепим транспортные вагоны к грузу авиатоплива, следующего рейсом в Берлин. Большинство их этих арестованных к настоящему времени лиц — это в основном евреи, цыгане, коммунисты, извращенцы и небольшое количество Свидетелей Иеговы. К сожалению, немалое их количество нами утрачено, так как многие из них скончались во время энергично проводившихся допросов.

2) Полагаю, мы уже все ближе и ближе к поимке английских шпионов. Я отправил всех своих людей, кого только смог выделить, на их поиски, но пока что нам не удалось задержать никого, кто мог бы пролить свет на их местонахождение. Но заверяю вас, что мы будем продолжать работу в этом направлении с особой тщательностью. Как только в наших руках окажется хотя бы один иностранный агент, вы немедленно будете об этом проинформированы.

3) Для нас большая честь, что г-н Рейхсфюрер СС проявляет интерес к нашей работе здесь, в этой глуши. Мы осознаем, что перед ним стоит множество других задач колоссальной важности, и высоко ценим его внимание. Отчеты о наших методах допросов, которые он просил, будут весьма скоро вам отправлены. Уверен, что нам удалось разработать очень эффективную технику допросов, которая пригодится всем.

Хайль Гитлер.

Как только мы прибыли в дом Ван Хельсинга, профессор быстро провел меня, Люси, Дракулу и Ренфилда внутрь в дом. Мне и Люси пришлось провести вампира через освещенный солнцем двор, развернув у него над головой гимнастерку, чтобы он укрылся в ее тени от смертоносного для него дневного света. Братьев Маркс отпустили, от души поблагодарив, и они отогнали катафалк и грузовик. Мне стало грустно, когда они уехали, поскольку мы так много пережили вместе на юге.

В гостиной Ван Хельсинга нас ожидала эта мерзкая дама, похожая на жабу, Анка, вместе со своими сотоварищами — Павлом и Фаркашом. Люси поспешно задернула шторы, чтобы Дракула смог туда войти. Я был уставшим и абсолютно выжатым, как лимон, от напряжения, пережитого в ходе нашего побега и долгой езды. Мне хотелось лишь одного — душа, чашки чая и что-нибудь поесть, но эта несносная, деспотичная Анка, похожая на злого тролля, настояла на том, чтобы мы сразу же приступили к делу.

«Над нашими людьми нависла огромная опасность», яростно и с горячностью сверкая глазами, заявила она. «Нацисты депортируют всех, кого им удалось схватить и бросить в тюрьмы, — в лагеря смерти в Германии».

«Когда?», спросила Люси, и усталость тут же исчезла с ее лица.

«Сегодня вечером», сказала Анка. «В восемь десять. Вагоны с ними прицепят к поезду, следующему с юга».

«Откуда это известно?», спросил я.

«У нас есть свои люди среди уборщиц в замке», сказала Анка. «Они многое подслушивают и читают. Они видели заказ-наряд на грузовой автотранспорт до железнодорожной станции».

«И у местных реквизировано четыре грузовика», сказал Фаркаш. «И бензин — на румынском военном складе».

«Их везут в Нойенгамме», добавил Павел.

«Нойенгамме…» Люсиль кивнула и повернулась ко мне. «Это, строго говоря, не лагерь смерти. Это трудовой лагерь, но оттуда никто еще не выходил живым».