Пещера была освещена масляными лампами и мерцающими свечами, отбрасывавшими на стены жуткие тени, отплясывавшие зловещий макабрический свинг.
«Сталагмиты, сталактиты — я никогда не могла запомнить, кто из них кто», заметила Люси.
«Сталагмит растет с пола вверх, а сталактит свисает вниз с потолка», сказал я ей, гордясь своей эрудицией. «Мой учитель геологии, профессор Милтон Форд, научил меня небольшому удобному способу это запомнить: если он плотный, то это сталактит, он крепится к потолку. Если нет, и он растет с пола вверх, то это сталагмит. Улавливаешь?»
«Смотрите под ноги, юный Харкер, а то вступите в помет летучих мышей», просветил меня, в свою очередь, Ван Хельсинг.
Я неуклюже подпрыгнул, словно в шотландском танце, увернувшись от беловатой кучки, а затем поднял голову, ища глазами на потолке пещеры мерзких зверюшек, но в ее темных нишах не увидел ни одной из них.
Затем, когда мои глаза привыкли к тусклому освещению, я смог осмотреться вокруг, различив подробности. Цыгане превратили внутренность пещеры в подземное поселение.
Тут имелась кухня, где готовили оленя, кипели горшки и кастрюли, а женщины хлопотали на самодельных столах и вокруг костров и открытого огня. В одном из углублений сбоку я заметил школу, в которой велись занятия, дети там примостились на бревнах, сгорбившись над дощечками при свете керосиновых ламп.
В другом боковом подземелье под каменным сводом по полу кувыркался какой-то молодой человек, выделывавший различные акробатические сальто и трюки перед группой детей постарше, которые, в свою очередь, пытались повторять его гимнастические упражнения с разной степенью успешности.
Мы свернули в один из боковых туннелей, и, к своему изумлению, я увидел над собой молодую женщину, парившую в воздухе. Когда мы подошли ближе, я разглядел проволоку, протянутую между двумя сталагмитами, по которой она шла легко и изящно, словно двигаясь по полу бальной залы. Наши глаза встретились, и я не знаю, было ли это отблеском костров, отразившимся в этих черных очах, но почему-то у меня мурашки побежали по спине, а кожа на лице потемнела. Последнее я мог приписать солнцу, загару и обветренности, но первое я могу объяснить только каким-то цыганским заклинанием или чарами.
Успенский заговорил, и я попытался сосредоточиться на его словах.
«…следили за вами последние два дня, проверяя, не идут ли вслед за вами солдаты».
«Заметили кого-нибудь из них?», спросил Ван Хельсинг.
«Нет, никого», ответил цыганский вождь.
«Мы соблюдали осторожность», сказал я ему. «Вели себя осмотрительно и бдительно».
«Так осторожно и бдительно, что знали, что мы за вами скрытно следим?», спросил Успенский.
Я не нашелся, что ответить. В этот момент мы вошли в какое-то сужающееся ответвление пещеры, в некое подобие коридора, который вскоре внезапно расширился.
Там на тлеющем огне коптили рыбу два цыгана, выкладывавшие филе на гриль из сплетенных веток молодых деревцов.
«Что вы делаете?!», вскрикнул Успенский и сразу же стал забрасывать сапогами угли землей. «Здесь нельзя разводить вообще никакого огня».
Те извинились и стали поспешно собирать свой скарб, перенося коптильню в другое место. Тот факт, что они сразу же и без возражений подчинились, я воспринял как свидетельство того, что они признают в Успенском своего лидера, обладающего авторитетом и властью в общине.
«Почему здесь запрещено разводить огонь?», спросил Ван Хельсинг. «Здесь есть что-то вроде пещерного газа?»
«Нет, дым может повредить вот этому». И Успенский ткнул вверх большим пальцем руки. Мы подняли глаза. Потолок здесь был ниже, и на нем были нарисованы, или лучше сказать, намалёваны, пиктограммы — явно просматривались лошадь, а также изображения двух людей, женщины с преувеличенно, подчеркнуто выделенными женскими половыми признаками, и мужчины с таким же преувеличенно выступавшим мужским половым органом. По крайней мере, я надеюсь, что они были преувеличены, хотя бы потому, что иначе мужчина и женщина не смогли бы удерживать равновесие и передвигаться.
«Наскальная живопись», с восхищением глядя вверх, сказал Ван Хельсинг. «Палеолит, скорее всего».
«Они чудесны», тихо и с благоговением сказала Люси. «Они заткнули бы за пояс большую часть живописи Лувра».
И они действительно были на это способны. Мы все остановились, наслаждаясь чудесным зрелищем. Целый маленький зверинец был изображен рукой неизвестного художника тонко и очаровательно. На потолке были видны небольшие изображения оленя, летящего на полном скаку, медведя, бешено за кем-то гнавшегося.
«В Румынии и Трансильвании насчитывается одиннадцать с лишним тысяч пещер», объяснил нам Ван Хельсинг. «В двадцатых годах я участвовал в картографической экспедиции. И есть наверняка и много других, скрытых, как вот эта. Эта “пестера” — он воспользовался румынским словом, означавшим пещеру — карстовая, она образовалась в результате выщелачивания известняка. Некоторые же пещеры соляные. Очень древние».
«Когда мы здесь обустраивались, превращая пещеру в свое жилище, мы обнаружили тут кости медведя, и не одного», сказал нам Успенский.
«Ursus spelaeus», кивнул старый профессор. «Пещерные медведи. Боюсь, что на них так много охотились, что теперь они стали крайне редким видом».
«Слава богу, для нас», сказал цыган. «А теперь отдохните, разделите вместе с нами нашу еду, обустраивайтесь среди нас. Теперь у вас есть где укрыться».
Люси повернулась к нему: «Мы ищем вовсе не убежище».
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДНЕВНИКА НЕУСТАНОВЛЕННОГО ЛИЦА
(Перевод с немецкого)
18 июня.
Герр Вольф не может больше ждать. Его переполняет любопытство, и он приказал подготовить свой частный поезд к отправке в Румынию. Войну можно вести по телеграфу и по телефону. На публике, с речами, будет выступать двойник герра Вольфа. Он будет показываться там, где это необходимо, сохраняя иллюзию, что фюрер находится в Берлине. У двойника, по мнению герра Вольфа, лишь внешнее сходство, но другие, знающие об обмане, говорят, что он просто невероятно на него похож. У герра Вольфа есть сомнения на этот счет, но он находит, что даже такого поверхностного сходства будет вполне достаточно; люди смотрят только на усы. Что касается выступлений, то эрзац-Вольф даже несколько переигрывает, демонстрируя свое прежнее искусство (актера). Близнец знает слова, выучил реплики, хорошо подражает мимике, жестам, но говорит не от души. Хотя и этого будет вполне достаточно. Публика все это схавает, в основном ведь здесь действуют ожидания самой толпы, скорее отвечающей на то, какие идеи озвучивает человек, а не на то, что они видят перед собой.
Никто не узнает, что герр Вольф отсутствует, даже HG [Геринг], который бы этого не одобрил. HG постоянно талдычит о личной безопасности герра Вольфа и пытается контролировать все его передвижения. Но по большей части это беспокойство о благополучии герра Вольфа — лишь притворство, попытка повысить собственное влияние. Герр Вольф знает об этом скрытом мотиве и поэтому способен манипулировать им, а также и другими, кто пытается использовать ту же тактику. Так я исполняю свое Предназначение Судьбы.
Относительно мотивов герра Вольфа — он не в силах удержаться. Он должен лично увидеть это легендарное Существо. И хотя тесты с ним еще не завершены, но герр Вольф больше не может ждать. Даже если способности Существа не передаются другим, герр Вольф должен лично, собственными глазами увидеть этот феномен.
Слишком велико все то, что поставлено на карту. Для герра Вольфа это может стать ключом к тому, чтобы самому стать живой Легендой, ключом к пути в Валгаллу.
Герр Вольф избран сверхъестественными силами для того, чтобы спасти свою Нацию. И это открытие может стать частью значительно большего Плана.
ОТРЫВОК ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО РОМАНА ЛЕНОРЫ ВАН МЮЛЛЕР «КНЯЗЬ-ДРАКОН И Я»
Она почувствовала некое подобие комфорта, сидя у костра из ароматных бревнышек, потрескивавших и сыпавших искрами, уносившимися вверх, во мрак. Музыка цыган с гитарой и скрипкой, исполнявших песни в стиле манеле, убаюкивала Люсиль усыплявшим бдительность чувством безопасности, которого она не испытывала уже, наверное… целую вечность.
