«Ну что ж, за сержанта Ренфилда я несу личную ответственность, и я намерен вытащить его из этой тюрьмы». Молодой Харкер стиснул зубы, и теперь уже не по-мальчишески.

Старик-крестьянин отвез повозку в сарай и отвязал свою старую клячу.

Анка отвела Люсиль, ее отца и Харкера в рядом стоявший дом. Это был маленький каменный домик, в котором, похоже, была лишь одна комната, с железной печкой в углу и кроватью напротив, у стены. Сквозь грязноватое окно Люсиль смогла разглядеть сортир на заднем дворе.

Отец ее стал возражать Анке: «Знаю, у вас личная неприязнь к Князю Дракуле», начал он. «Но разве нельзя забыть о ней, на время, пока мы сражаемся с гораздо более грозным противником? Использовать его, как винтовку. Вы же не питаете ненависти к какой-нибудь пуле, убивающей немца».

«Не пытайтесь сбить меня с толку своей философией», сказала ему Анка. «Он — чудовищное отродье, противное и человеку, и Богу. Пусть гниет там, в этом замке, который сам и построил».

«В таком случае мы получим помощь у кого-нибудь другого», сказала Люсиль. Но где взять эту помощь, она понятия не имела. Она чувствовала, что надежда покидает ее, как вода, утекающая в канаву.

«Где?», спросил Харкер, вечный Капитан Очевидность.

«У меня есть кое-какие идеи на сей счет», сказал Ван Хельсинг. Люсиль и Харкер повернулись к нему с надеждой в глазах.

ДАТА: 10 ИЮНЯ 1941 ГОДА.

КОМУ: ОБЕРГРУППЕНФЮРЕРУ СС РЕЙНХАРДУ ГЕЙДРИХУ, РСХА.

ОТ: МАЙОРА СС ВАЛЬТРАУДА РЕЙКЕЛЯ.

КОПИЯ: ГЕНРИХУ ГИММЛЕРУ, РЕЙХСФЮРЕРУ СС.

ДОПРОС, ПРОВЕДЕННЫЙ МАЙОРОМ В.РЕЙКЕЛЕМ, СПЕЦИАЛИСТОМ ПО ДОПРОСАМ ЕФРЕЙТОРОМ ШРЕКОМ И ЛЕЙТЕНАНТОМ ГУТОМ. Также присутствует ведущий протокол ротный писарь.

Происходящее записывается на 35-миллиметровую кинокамеру военным кинооператором.

СТЕНОГРАММА ДОПРОСА:

Допрашиваемый прибит к стене камеры большими железнодорожными костылями, вбитыми в ладонь каждой руки, таким образом, что ноги его не касаются пола. В качестве дополнительной меры предосторожности ноги скованы цепью с кольцом, закрепленном в полу.

Это было сделано, пока допрашиваемый находился без сознания, предположительно в результате воздействия солнца.

Перед допрашиваемым сооружен и установлен небольшой деревянный помост высотой сорок пять сантиметров. Он позволяет приближаться к висящему телу и осматривать допрашиваемого. С лица допрашиваемого и с частей его тела, не прикрытых одеждой, свисает обожженная кожа. Полоски этого эпидермиса были удалены, равно как и образцы его живой ткани. Эти образцы направлены в Берлин для анализа.

Во время этой процедуры допрашиваемый пришел в сознание.

МАЙОР Р.: Мне трудно поверить, что вы тот, за кого вас принимают. Возможно, стоит проверить?

Ефрейтор Ш. получает указание майора покинуть помещение для допросов.

Майор Р. рукояткой своего кинжала СС пытается открыть допрашиваемому рот, чтобы осмотреть зубы. Допрашиваемый сопротивляется — успешно.

МАЙОР Р.: Не вижу клыков. Вы способны превращаться в летучую мышь? У меня так много вопросов. И мы получим ответы на все из них. В конечном итоге.

Вопросы эти из списка, присланного из Берлина.

МАЙОР Р.: Но сначала мы проведем над вами опыт.

Входит ефрейтор Ш., таща за собой одного из схваченных местных повстанцев. Этот заключенный называет себя только по имени — «Павел». Он был подвергнут интенсивному допросу и физически изнурен, потеряв в ходе допроса один глаз. Похоже, это отверстие чем-то прижгли. Несмотря на это, он все же слабо пытается сопротивляться.

МАЙОР Р. (обращаясь к допрашиваемому): Легенда гласит, что вы реагируете на вкус крови.

Допрашиваемый не отвечает. Майор Р. передает свой кинжал ефрейтору Ш.

Допрашиваемый пытается вырваться из оков, что-то кричит в знак протеста. Ревет что-то неразборчивое.

Ефрейтор Ш. берет одной рукой за волосы задержанного, называющего себя «Павлом», и оттягивает ему голову назад, обнажая горло.

Заключенному «Павлу» перерезается горло. Начинается кровотечение. Ефрейтор Ш. удерживает заключенного за волосы так, чтобы голова его находилась в вертикальном положении. Кровь стекает в оловянную чашу лейтенанта Г. Крови заключенного значительно больше, чем может уместиться в бокале. Кровотечение продолжается еще некоторое время, пока не наступает смерть. Труп бросают на пол. Сосуд с кровью передается майору.

Майор Р. поднимается на деревянный помост и подносит сосуд с кровью к лицу допрашиваемого. Майор Р. приказывает кинооператору подойти поближе. Оператор предлагает вместо этого сменить объективы. Предложение принимается.

Допрашиваемый отворачивается от кубка с кровью. Но он действительно демонстрирует непроизвольную реакцию. Глаза допрашиваемого наливаются кровью, что вызвано внезапным увеличением в объеме капилляров глазных яблок. Клыки его верхней челюсти удлиняются на три-пять сантиметров; но в тот момент точно измерить их должным образом было невозможно. Похоже, они не растут, а выдвигаются из области альвеол.

Допрашиваемый пытается увернуться от кубка, вырваться из своих оков, и расшатывает один из костылей, которыми он прикреплен к стене. Левый.

МАЙОР Р.: Да, mirabile dictu [невероятно (лат.)], настоящий вампир. Фюрер будет доволен.

Майор Р. сходит с помоста. Ефрейтор Ш. получает приказание подправить ослабший костыль. Ефрейтор Ш. поднимается на деревянный помост с молотком в руке.

С громким, каким-то животным криком, допрашиваемый вырывает из стены свою левую руку с костылем в ней, переворачивает ее тыльной стороной и вонзает этот самый костыль ефрейтору Ш. в правую глазницу.

Ефрейтор Ш. отвечает на это собственным очень громким криком и прикрывает рану руками, из-за этого роняя молоток.

Допрашиваемый вытряхивает из руки костыль и этой высвободившейся конечностью пытается вытащить второй, удерживающий в стене его правую руку.

Ваш покорный слуга шифровальщик наблюдает за происходящим из смотрового окна за пределами камеры.

Майор Р. подходит к противоположной стене помещения для допросов и открывает ставни, установленные недавно, специально на случай подобных непредвиденных обстоятельств.

В камеру хлынул солнечный свет. Допрашиваемый оказывается залит ослепительно яркими лучами. Он отскакивает, вскрикивает, похоже, от боли и прикрывает глаза свободной рукой.

Майор Р. поднимает брошенный молоток и подбирает вырванный костыль. При содействии лейтенанта Г. они с большим трудом отрывают свободную руку допрашиваемого от лица и прибивают ее к стене. Кинооператора также призывают на помощь, и после неоднократных приказов майора Р. он подчиняется.

Майор Р., в конце концов, пронзает руку допрашиваемого костылем, заново прибивая ее к стене. Настойчиво и энергично.

После того, как допрашиваемый обездвижен, ставни закрываются.

Кожа допрашиваемого обуглилась, наблюдается дым.

Ефрейтор Ш., продолжая кричать, удаляется из камеры. Оператор, покинувший камеру, возвращается на свое место, продолжать снимать. Майор Р. приказывает прекратить съемку.

МАЙОР Р. (обращаясь к кинооператору): Проявите пленочку как можно быстрее. Вы лично. Никто не должен об этом знать. Никто. Любого, кто нарушит секретность, постигнет участь вот этого.

Майор указывает на труп назвавшегося «Павлом».

МАЙОР Р. (обращаясь к расшифровщику): Пленка должна быть немедленно отправлена в Берлин: негатив и один экземпляр расшифровки. Второй экземпляр передадите мне. И ваши записи должны быть уничтожены в моем присутствии. Понятно? И постарайтесь сделать всё как следует, наилучшим образом. Помните, всё это будет смотреть и читать Фюрер. Лично сам Гитлер.

Труп выносят. Помещение тщательно запирается.

11 ИЮНЯ 1941 ГОДА.

Эта старая карга Анка несколько смягчила свое жесткое неприятие задуманной нами операции и помогла нам с транспортом. На этот раз мы двинулись в путь на тракторе с прицепом. В отношении «комфорта» это был шаг вперед: мы не были погребены под грудами картошки, и трактор двигался намного быстрее скаковой фаворитки нашего прошлого фермера. Ван Хельсинг не сказал нам, куда мы направляемся, но, не имея никакого собственного плана, я на это согласился.