6 июня.

Герру Вольфу нужны еще желудочные таблетки против выделения газов, а также Нео-Баллистоль[44]. Нужно напомнить об этом CS[45].

Свежий анекдот — от HL.

Раввин и католический священник живут напротив друг друга и постоянно соперничают друг с другом. И вот как-то раз священник покупает себе новый Mercedes 260. Раввин видит это, продает свой Форд и покупает новый Роллс-Ройс. Священник видит Ройс и приводит свою паству, и они целый час трижды обходят Мерседес крестным ходом с песнопениями. Раввин призывает на помощь синагогу, собирает своих людей, и они обходят Ройс целых пять раз, распевая молитвы два часа.

Священник видит всё это и окропляет свой Мерседес святой водой. Тогда раввин обрезает три дюйма выхлопной трубы Роллс-Ройса. Ха-ха-ха. Очень смешно.

Нужно найти более подходящего партнера для Блонди [овчарка Гитлера]. Овчарка-жених GT не проявил к ней интереса после того, как Блонди оскалила на него зубы при первом же его появлении.

D подарил герру Вольфу новую картину [Франца] фон Штука. Очень экспрессивно и вдохновляюще.

Прошлым вечером еще один частный показ фильма — «Белоснежка и семь гномов». (Подумать только, что этот Дисней вытворяет со своей анимацией! Она намного превосходит то, что могут передать актеры. Гномы просто потрясающие! Можно только представить себе, что г-н Дисней мог бы сделать с «Песней о Нибелунгах»…

«Зигфридом»… — Нужно сказать G [Геббельсу?], чтобы он привлек его к реализации этого проекта после войны. У г-на Диснея наверняка немецкая кровь. Скажу HH [Гиммлеру] провести исследования по этому вопросу).

Подготовка плана «Барбаросса» продолжается ускоренными темпами, а тем временем не оснащенные всем необходимым британцы вытесняются из Сирии и Ирака. Чертовы мелкие войнушки следуют одна за другой. Гегемония пьяницы Ч [Черчилля] на Ближнем Востоке заканчивается. Японцы заставили американцев обратить все свое внимание на Тихий океан, что отвлекло огромные ресурсы от Европы, в нашу пользу.

Но за общим ходом этой войны и помимо нее есть еще Мрачная Тень, нависающая над плечом герра Вольфа, и он ожидает новостей из Брашова.

Герр Вольф не может сосредоточиться. Его разум не находит себе покоя, он в состоянии душевного возбуждения и смятения из-за поимки Существа. Эта неспособность сконцентрироваться стала даже мешать на фоне нынешнего вихря событий и активной деятельности окружающих. Возможность того, что такое Существо действительно существует, поражает разум, зароняя в нем сомнения тем фактом, что такие сверхъестественные существа еще существуют среди нас, смертных. Может быть, есть и другие? Не обязательно такого же биологического вида, как это Существо, но какие-нибудь другие создания из древних мифов и легенд. Возможно, наконец, будет доказано, что Древние Нордические Боги на земле действительно существовали. Подумать только, могучий Тор — возможно, вовсе не сказки, которые рассказывают детям, а такая же наша история, как Хлотарь, Одилон и Оттон Великий.

«Что за дьявольское искусство за этим кроется? Что за магия пробудила эти силы?»

Но герр Вольф — сторонник презумпции[46]. Необходимо провести расследование, строгое и тщательное, дабы подтвердить, истинно ли наше открытие. Уже отданы соответствующие распоряжения, и результаты этого анализа будут вскорости и оперативно ему доложены.

И все же…

Лошадь была старой, с настолько провисшей спиной, что брюхо ее почти касалось земли. Она медленно, едва-едва тащилась вперед. В старой гриве ее видны были проплешины, там, откуда волосы несчастной клячи просто сбежали — возможно, надеясь добраться куда-нибудь, в какое-нибудь любое другое место, быстрее, чем эта улитка с копытами. Жалкое животное плелось с опущенной вниз головой, усталое, полуслепое, или же ему, возможно, уже просто надоел один и тот же маршрут, по которому оно тащилось уже сотни раз.

Крестьянин был под стать своей лошади — старый, сгорбившийся, жизнь так сильно согнула ему плечи, что для того, чтобы увидеть, что впереди, ему приходилось вглядываться вверх из-под зарослей густых бровей. Его седые волосы были похожи на груду стальных стружек. Выступ у него между плеч лишь подчеркивал искривленную линию его стариковского позвоночника.

Лошадь неторопливо переставляла копыта одно за другим. И когда она медленно поползла по Брашову, доставляя заказ, вокруг крытой повозки стали вертеться дети, кружа вокруг извозчика и его пестрой старой клячи и издеваясь над ними обоими. Старик не прогонял их; это были дети крестьян и торговцев, которым он еженедельно привозил свою картошку, и эти его покупатели были единственной «родней», у него оставшейся, помимо верной его клячи.

Тише едешь — дальше будешь, и пусть ехал он медленно, но, тем не менее, доехал, куда нужно, а только это и было главным. Картошка не портится и не тает на солнце. Плюс минус пара часов для клубней не имели никакого значения. Кроме того, и природные циклы тоже медленны и устойчивы; это известно всем, кто возделывает землю.

Крестьянин Волара представлял собой хорошо знакомую картину для румынских часовых, стоявших на посту на окраине города. Старик усмехнулся тому, что никому из солдат не пришло в голову поинтересоваться, почему это крестьянин, торгующий картошкой, выезжает из города с повозкой, полностью груженной картофелем, а вовсе не с пустой. Если бы его остановили, то у него была заготовлена про запас ложь: это семенной картофель, и из серо-коричневой его кучи выглядывали проросшие глазки, похожие на желто-зеленые иглы дикобраза.

Поездка в город от его хозяйства до рынка и обратно занимала у его старой кобылы Цинцинеллы три часа. Иногда больше.

И вся эта поездка стала для Люсиль с Харкером настоящим мучением. И когда эта старая колымага, наконец, остановилась возле такого же старого и полуразвалившегося сарая, они оба выскочили из кучи картошки, под которой лежали, как два черта из табакерки на пружинах.

Оба они были покрыты грязной землей, черными, как трубочисты, с ноющими от боли суставами из-за того, что им пришлось так долго лежать неподвижно. Не помогло и то, что рессоры повозки были разбиты еще в те времена, когда лошадь была еще жеребенком; каждый камешек и колдобина на дороге наносили им синяки и ушибы.

Ее такому же грязному отцу пришлось помогать вылезти из повозки. Он едва мог ходить, и Харкер подставил старику плечо, поддерживая его, как помогают подвыпившему другу.

«В жизни больше не взгляну на картофельные вареники», заявила Люсиль.

Пока они отряхивались, из сарая вышла Анка. Одна рука у нее висела на кое-как сделанной перевязи.

«Отлично», сказала она им. «Вам удалось миновать блокпосты».

Она повернулась к вечернему солнцу, садившемуся за гребни гор и уже готовому скрыться из виду.

«Как только солнце сядет, наши люди отвезут вас к Черному морю. Оттуда вы сможете отправиться в Россию».

«Мы не намерены сбегать отсюда», сказала Люсиль с оттенком тона, не допускающего возражений. «Мы возвращаемся обратно. В замок».

«Зачем это, интересно?», спросила Анка.

«Чтобы спасти наших товарищей», ответил Ван Хельсинг. Он двинулся было к Анке, чтобы осмотреть ее руку, но она оттолкнула его, нахмурившись.

«Я должен освободить Ренфилда», добавил Харкер.

«А вместе с ним и чудовище?», спросила Анка.

«Он сражался вместе с нами», сказала ей Люсиль. «За нас».

«Но не со мной и не за меня», сказала Анка.

«Мы надеялись, что вы поможете нам», сказал Ван Хельсинг Анке. «Людьми, оружием».

«Только не для того, чтобы спасать вампира. Что касается остальных, это безнадежно». Анка была непреклонна.

«А как же Павел, Фаркаш? Это же ваши люди», сказал ей Харкер.

«Они знали, чем рискуют». Анка отвернулась, не в силах посмотреть им в глаза.