Один раз лорд Карн вернулся домой от де Ври слишком поздно, чтобы играть с Джемми в шахматы, и нам пришлось отложить занятия. На следующий вечер, как только они сели играть, мы с Кит уединились в библиотеке. Кит уселась у огня и стала рассматривать верхнее платье, которое я почти уже закончила. Я взяла с полки у камина толстую книгу Халареков и, опираясь о каминную доску, стала читать вслух. Разглядывая вышивку на моем платье, Кит внимательно слушала меня. Ей ни разу не пришлось исправлять мое произношение. Лхарр, должно быть, несколько минут наблюдал за нами, стоя на верхней ступеньке железной лестницы, прежде чем мы услышали его резкий голос.
— Вы хорошо читаете по-ромски, леди!
Мы обе подпрыгнули, как ужаленные. Он сказал это очень суровым и холодным тоном. Кит поспешно спрятала за спиной платье, которое рассматривала, а я быстро захлопнула книжку. Обе мы выглядели, словно провинившиеся ученицы.
— Вы так быстро выучили язык, мадам, или знали его и раньше? — голос его звучал еще холоднее, чем раньше.
— Мой лорд…
— Карн! — в голосе Кит слышался упрек. — Я учила ее языку. Мы собирались сделать тебе сюрприз.
— Извини, Кит, — он потер глаза тыльной стороной ладони. — Я слишком подозрителен.
— Это у Жанны ты должен попросить прощения, — резко возразила ему Кит. — У тебя больше оснований подозревать меня, чем ее. В конце концов, именно мой муж предал тебя.
Она прикусила нижнюю губу и, сложив руки на коленях, внимательно уставилась в потолок.
То, что Кит встала на мою защиту, очень удивило меня. Все считали, что она не знает, как погиб Ник. Кроме того, я бы никогда не решилась поставить на место своего старшего брата так, как сделала это она, да еще ценой таких неприятных воспоминаний.
Однако Лхарр вел себя более тактично и галантно, чем Питер. Он повернулся ко мне.
— Кит права, Ларга. Я был к тебе несправедлив. Пожалуйста, извини меня, — он криво улыбнулся. — Если Кит научит вас некоторым тактическим приемам, мадам, я уже не смогу справиться с вами обеими.
Холодный тон, которым он произнес эти слова, свидетельствовал о том, что он не хотел обсуждать этот вопрос в присутствии Кит. Вечером того же дня, когда служанки помогали мне раздеваться перед сном, я смогла убедиться в этом. Он велел моим служанкам немедленно выйти из комнаты и сурово обратился ко мне.
— Я не верю, что Кит была единственной твоей помощницей. Ты слишком быстро выучила ромский язык. На это не способна ни одна женщина. — Он больно схватил меня за руки. — Кто еще помогал тебе?
Он стоял так близко! Всем своим существом я ощущала его гнев. Я быстро перевела дух и пробормотала:
— У меня от природы хорошие способности к языкам.
Он грубо встряхнул меня.
— Ты ведешь себя очень нагло. Я не намерен терпеть это.
— Кит и магнитофонные ленты с лингафонным курсом…
— Ленты. Я не позволял выдавать тебе никаких лент. Кто отдал приказ без моего разрешения? Кто? — Лхарр снова сильно встряхнул меня.
— Неужели вы считаете, что я выдам его?
— Кто-то в этом доме должен был получить приказ, кто-то в Гильдии — принять его. Кто?
Собравшись с силами и преодолевая охвативший меня страх, я холодно сказала:
— Я не позволю, чтобы меня трясли, милорд. Я не ваш ребенок и не ваш слуга, чтобы со мной так обращались.
Я оттолкнула от себя его руку и потерла оставшиеся у меня на руке красные пятна.
— Помните свое место, мадам.
— Я помню. Я — Жанна Верлит, рожденная свободной, гражданка Фру и Федерации, известный специалист в области доиндустриальной истории Террана. Вот мое «место», и я не позволю вам делать из меня то, что вам нравится.
— Так ведут себя все жены на Фру?
— Нет, милорд, но там мужья уважают своих жен и не подчиняют их себе силой.
Он опустил руки, и на мгновение выражение гнева на его лице сменилось выражением отчаяния.
— Зачем тебе нужны были ленты? Сколько раз я уже объяснял… — сказал лорд Карн упавшим голосом. — Я бы приказал выдать их тебе, если бы у тебя были веские на то причины.
— Очень долго мне приходилось самой принимать решения.
— Мадам, я стараюсь быть благоразумным. Представляете, какую угрозу могут увидеть в этом члены Старой Партии? Вы посылаете никем не проверенное и несанкционированное сообщение на другую планету. И вам помогают в этом неизвестные сообщники! Попытайтесь представить себе политические последствия этого поступка!
— Как я могу сделать это? Вы практически ничего не рассказываете мне. Я оказалась одна, на чужой планете, и моей жизни угрожала опасность. Мне надо было быстро научиться понимать, что говорят люди. В вашей библиотеке я не нашла ничего, что могло бы помочь мне. Я боялась спрашивать вас. Орконан сказал, что он не может санкционировать приказ. Ороарк сказал то же самое. Вейсман отказался сделать это. У меня не было другого выбора. Я была в ужасе.
Он стоял, то крепко сжимая, то разжимая кулаки. Мне вдруг очень захотелось, чтобы он наконец понял меня.
Я сознательно понизила голос:
— Мой лорд, вы сердитесь на то, что было очень давно. Попытайтесь понять, что ваше презрение и вызвало с моей стороны этот бунт.
— Я не презираю вас, Ларга.
— Но ваши действия доказывают обратное. Вы выбрали себе в жены женщину с Фру, потому что Фру сильно отличается от Старкера-4, но вы не хотите учитывать эти различия. У меня была интересная работа, я многого достигла в своем деле, меня уважали, я сама зарабатывала себе на жизнь, я жила, как хотела. Неужели вы думаете, что я смогу безропотно смириться и привыкнуть к своей бесполезности, беспомощности и зависимости?
— Вы уже дали мне понять, что вы потеряли, когда мы были в гостях у Дювалей, — он грустно вздохнул и покачал головой. — Поверьте мне, я вижу огромные различия между вашей планетой и Старкером-4. — Лицо его неожиданно изменилось, он взглянул на меня, и в его глазах зажглось золотое пламя. — И все же, какова бы ни была моя вина, вы совершили не менее тяжелый проступок. Если вы приходите к мужчине одни без сопровождающей вас особы или отправляете кому-нибудь послание, на котором нет моей печати, то это уже является доказательством вашей супружеской неверности. Вы знаете, что любой член Старой Партии немедленно обвинит вас именно в этом, чтобы остановить меня.
— И тем не менее, я могу сопровождать гостей мужского пола, могу проводить их в свои комнаты и даже помочь им помыться, если они того пожелают.
Его лицо потемнело.
— Любой мужчина, который совершает предательство по отношению к своему хозяину, заслуживает изгнания в пустыню Цинн.
— Вы так много доверяете чужестранцам и так мало своей собственной жене?
Лхарр вздрогнул.
— Это не так. Личная измена — супружеская — стоит на втором месте, а на первом — измена по отношению к своей планете. А измена всегда означала одно — смерть.
— Да, — прошептала я, отвернувшись. — Это я знаю слишком хорошо.
Он снова повернул к себе мою голову. Мгновение он колебался, затем сжал пальцами мой подбородок.
— Что мне нужно сделать, чтобы ты наконец поняла, что каждый… каждый твой бунтарский поступок увеличивает опасность, которой подвергаемся все мы?
— Конечно, страх не является оправданием, милорд, но я ужасно боялась, что один человек убьет другого…
Лхарр выпустил меня. На мгновение он сбросил со своего лица эту проклятую маску, которой так гордился, и я увидела его настоящие чувства. Он полез в карман куртки, достал оттуда сложенный пластмассовый листок, протянул его мне и обманчиво спокойным голосом произнес:
— А как вы объясните это? Запрос, посланный на космический корабль с другой планеты! Когда вы посылали его, вы тоже были напуганы? Если бы это попало в руки членов Старой Партии, — голос его стал резче, — это была бы самая худшая измена, которую только можно придумать!
Я развернула поданный мне листок. Это было письмо, которое я послала своему отцу сразу же после того, как попала в плен. Неудивительно, что он так и не ответил мне. Кто-то перехватил его. Что я могла сказать? Что я не знала тогда принятых здесь правил?
