Мы дождались, пока все четверо из нашей охраны не вышли, прежде чем вышли сами. Когда я наконец вышла на крыло, Лхарр стоял внизу на земле, ожидая меня. Я пыталась отойти, слишком смущенная своим желанием получить помощь от него, но он сопровождал меня вдоль всего крыла. Мое лицо пылало от смущения.

— Ларга, вы уже достаточно наигрались, — сказал Лхарр вежливо. — Спускайтесь вниз.

Что я еще могла сделать, кроме как позволить ему спустить меня? Он не позволил мне сразу уйти. Он смотрел на меня внимательно, что приводило меня в еще большее смущение, а его тяжелые руки ласково обнимали меня. Он взял меня за подбородок и заставил поднять глаза.

— У вас есть мужество, мадам, — сказал он спокойно. — Глупость тоже есть, но об этом вы честно рассказали сами и, главное, добровольно, ожидая ужасных последствий, как я предполагаю.

Женщина, которую я видела отраженной в этих ясных золотистых глазах, действительно показалась мне очень маленькой и глупой. Внутренне содрогнувшись, я отвернулась.

Он снова мягко повернул к себе мое лицо.

— Мужайтесь! Я восхищаюсь отважными женщинами, мадам.

Семья Дюваль встретила нас очень радушно. Обменявшись традиционными приветствиями, мужчины удалились на совещание, а миссис Дюваль стала показывать женщинам дом. Он был, конечно, значительно меньше замка Онтар, однако обставлен изысканно и с большим вкусом. После обеда Кендар присоединился к нам, как и было положено хозяину Дома, а Лхарр и член Совета Дюваль встретился со Свободными гражданами, правившими в районе Льюс. Кендар сказал нам, что Лхарр ищет поддержки в своих намерениях освободить рабов и отменить жестокие наказания провинившихся рабов.

«Об этом было бы интересно поговорить, — подумала я, — но, по-видимому, здесь не принято, чтобы женщины рассуждали на такие серьезные темы».

После обеда выяснилось, что Кендар, так же как и я, очень любит музыку. В замке Онтар никто совсем не увлекается музыкой. Первые два дня Кендар почти целиком посвятил тому, чтобы познакомить меня с Ромскими балладами. Потом я, Кит и Дювали пели их все вместе. Изредка к нам присоединялись и фрейлины.

Поскольку на Старкере-4 пять месяцев в году стоит очень суровая зима и в течение почти трех месяцев никто не выходит на поверхность, то жители этой планеты знают огромное количество комнатных игр и других развлечений, которыми наслаждаются с детским восторгом. Все дни Дювали и Халареки с удовольствием разгадывали загадки, играли в фанты, жмурки и шахматы. Мы также очень много беседовали. По вечерам все, кроме младших детей Дювалей, собирались и рассказывали друг другу разные истории.

На третий день нашего пребывания в доме Дювалей Лхарр провел, наконец, последнее совещание со Свободными гражданами, на этот раз — с представителями города, и смог провести весь последний день с «молодежью», как член Мирового Совета называл нас. В этот день мы оставили «подходящие для женщины» темы и стали обсуждать вопросы, касающиеся свободы и индивидуальной ответственности. Мнения колебались между традиционными взглядами Элспет и Адриан, уверенных, что на женщин можно только смотреть, но не слушать, и моей позицией, которую многие также не могли принять.

Спор быстро разгорался. Теперь уже Лхарр перестал тщательно подбирать слова, когда разговаривал со мной. Он забыл про необходимость соблюдения формальностей. Глаза его горели, голос стал громче, и он уже спорил со мной с той же легкостью, как с Кит или Адриан. Однако, несмотря на все свои попытки освободить рабов и дать им образование — конечно, только мужчинам, — а также дать им право голоса наряду со свободными людьми, он не мог смириться с мыслью, что женщины столь же умны, как и мужчины, и наделены не меньшими, чем они, способностями.

— Вы, мужчины, не должны так судить о всех женщинах только на примере женщин со Старкера-4! — вскричала я в конце концов, рассерженная и огорченная. — Конечно, они ведут себя как дети, но их так воспитали. Если вы дадите им образование, если вы предоставите им возможности и возложите на них обязанности, которые имеют все женщины на большинстве других планет, вы поймете, как вы ошибаетесь. У женщин есть полное человеческое право самим распоряжаться своей жизнью.

Кендар снисходительно улыбнулся.

— Гхаррские женщины никогда не хотели иметь никаких обязанностей. Им нравится та жизнь, которую они ведут.

Я покачала головой.

— Как может женщина хотеть того, о чем она не знает? Как может женщина желать чего-либо, кроме своих домашних обязанностей, если больше ничего для нее не существует или не разрешено?

— Вы как будто одобряете обязанности женщин вне дома. Женщины не могут даже распоряжаться своей собственной жизнью, — вставил член Совета Дюваль.

— Да. Они ведут себя как дети, — добавил Кендар. — Им нельзя давать никаких серьезных поручений.

Кит теребила край вуали, не решаясь возразить и оглядывая всех присутствующих, потом наконец сказала:

— Фрем Дюваль! Ник… Ник позволял мне выполнять ту же работу, что Фрем Орконан выполняет для Карна. Это очень серьезное поручение, предполагающее большую ответственность.

Дюваль кивнул.

— Да, но вы необычная женщина, леди Катрин.

Кит покраснела от смущения, отчего стала очень хорошенькой, но больше ничего не сказала.

Тогда я снова вступила с ним в спор.

— Любой другой Гхаррской женщине не хватает не способностей и ума, а образования. Дайте ей образование, и, получив такую возможность, она сможет распоряжаться своей жизнью не хуже мужчины, а то и лучше.

— Некоторые женщины, возможно, выполняли бы свою заботу не хуже мужчин, но вот большинство… — член Совета покачал головой

— А вы, леди Жанна? Хорошо ли вы выполняли свои обязанности? Скажите нам честно, — Кендар решил слегка поддразнить меня.

— Я выполняла их очень хорошо до тех пор, пока не попала сюда. С тех пор я прозябаю здесь. — Я повернулась к Лхарру. — Но я никогда не буду такой, как Гхаррские женщины. Я слишком долго жила на своей планете, чтобы мне понравилась зависимость от кого-либо. Я — образованный человек. Я знаю, что могу. Мою работу уважают как мужчины, так и женщины. Я никогда не буду «хорошей» женой в том смысле, как это понимают Гхарры. Работа по дому дает слишком мало пищи для тренированного ума.

Мне показалось, что в глазах Лхарра мелькнуло понимание. Потом снова заговорил Кендар.

— Если женщины наделены теми способностями, о которых вы говорите, почему же они так долго, к счастью для себя, остаются в зависимости от мужчин?

— «К счастью», Кендар? Но у них же нет выбора. Даже одежда, которую они носят, строго предписана законом и обычаями, — я посмотрела на Лхарра, чтобы увидеть его реакцию на мое заявление. Он выглядел заинтересованным, но не более того. Может быть, я неверно истолковала мелькнувшее в его глазах выражение. — Вы обращаетесь со своими женщинами так же, как с рабами, — полагаясь только на силу своих рук.

В тот самый момент, как эти слова сорвались у меня с языка, я поняла, что сказала ужасную, непростительную глупость. Все рассмеялись, и я была уверена, что после такого смеха никто больше не станет слушать моих аргументов. Кендар встал, все еще продолжая смеяться.

— Давайте прекратим сейчас же этот спор и пойдем в столовкою.

Элспет взяла своего котенка с колен и посадила его на пол, потом быстро вскочила со стула. Адриан бросила последний взгляд в зеркало, висевшее у нее на поясе, и поправив свои темные волосы, томно поднялась со стула. Я отметила про себя этот жест, так как всегда думала, что свисавшее с пояса зеркальце было всего лишь модным украшением.

— Мадам…

Но Лхарр опоздал. Я уже приняла протянутую мне руку Кендара. Мне показалось, что Лхарр был немного разочарован, но я тут же отбросила от себя эту мысль. Я представляла для него интерес только в политическом и деловом отношении.

Даже в таком гостеприимном и радушном доме Дювалей стало к вечеру прохладнее. Член Совета помахал рукой перед огромным камином, и в нем внезапно вспыхнуло иллюзорное и выглядевшее даже более натуральным, чем в замке Онтар, пламя, распространяя вокруг себя свет, тепло и аромат горящего дерева, хотя было ясно видно, что бревна в камине не подвергаются никакому изменению. Член Совета и его жена, вежливо побеседовав с нами после обеда минуты две, ушли, оставив «молодежь» развлекаться самостоятельно. Вшестером мы уселись вокруг огня на мягких диванных подушках и низких стульчиках, потягивая из больших кружек подогретое яблочное вино и наслаждаясь тишиной, теплом и обществом друзей. Потрескивание дров в камине, пряный аромат яблочного вина и запах дыма, ласковое тепло шерсти и бархата — от всего этого мы получали огромное чисто физическое наслаждение.