- Что ты хочешь узнать? – ядовито произнесла Ася, вставая на ноги и постепенно переходя на крик, – Что я почти не сплю по ночам? Что я вижу его на улице в каждом прохожем? Что его имя звучит у меня в голове без остановки? Каждый день, каждый час, каждую чертову минуту! Хочешь, чтобы я об этом тебе рассказывала, да?

Из ее глаз брызнули слезы, она больше не могла себя сдерживать. Все что копилось бесконечными бессонными ночами, все что она перемалывала в себе, не имея возможности ни с кем поделиться, все выплеснулось сейчас наружу, выворачивая душу наизнанку.

Капитан кинулся к ней, чтобы обнять, но она грубо оттолкнула его, отворачиваясь и закрывая мокрое от слез лицо руками.

- Ну, хочешь, я приведу его к тебе! – в отчаянии воскликнул Модестас, – Хочешь?

- Он не придет, – сквозь слезы тихо произнесла Ася, – Он больше никогда не придет…

- Придет, я сделаю так, что придет, – закричал капитан, хватая ее за плечи, – Я скажу, что ты любишь его, что ждешь!

- А я не жду! – поворачивая к нему заплаканное лицо, выкрикнула она в ответ, – Не хочу ждать! Я жду только одного, чтобы заткнулся этот голос в моей голове!

Литовец схватил ее и, ломая сопротивление, с силой прижал к себе.

- Прости меня, – прошептал он, целуя ее в голову, – Прости меня, девочка моя родная, прости!

- Я тебя не заслуживаю, Модя, – прижимаясь щекой к его плечу, тихо проговорила Ася, глотая слезы.

- Ты заслуживаешь лучшего, – улыбаясь ее макушке, проговорила Модестас, – А это, без сомнения, я.

В те дни, когда Ася не встречалась с Модестасом, она засиживалась допоздна на работе. Любое дело было хорошо, только бы не оставаться одной в своей комнате, не встречать, ставшего привычным, вопроса о ее самочувствии в глазах родных, не думать, не чувствовать, не вспоминать. Ее нехитрая работа как нельзя лучше подходила для этих целей, полностью отключая сознание от внешнего мира и не требуя при этом больших усилий. Костя уже давно перебрался в отдел экономических связей и, вполне успешно продвигая там свои новаторские теории, лишь изредка забегал в «инкубатор» посоветоваться с Анастасией Игоревной или забрать какие-то документы. Он неоднократно предлагал ей протекцию, но Асю более чем устраивало ее положение, да и экономика никогда не была ее сильной стороной. Она была даже рада, что ни один отдел Департамента не заинтересовался ею и не предложил продолжить стажировку на более серьезной и ответственной работе. Тогда ей пришлось бы вникать в новую тему, знакомиться с новыми людьми, высказывать мнение… Здесь, среди бессловесных писем, распоряжений и проектов приказов она чувствовала себя комфортно и безопасно, с каждым днем выполняя свою работу все быстрее и точнее.

Нелли с Рудиком, работавшие в одном из Европейских департаментов двумя этажами выше, довольно быстро освоились на новом месте и всячески старались вовлечь Асю в любое, казавшееся им интересным или важным мероприятие – от совместного обеда в шикарной министерской столовой до пресс-конференции Министра. Они таскали ее за собой везде, и девушка, нехотя отрываясь от своих бумажек, следовала за инициативными друзьями, не находя сил на споры.

- Неужели тебе не хочется в отдел внешних связей? – недоумевала Нелли, когда они стояли у входа в столовую в ожидании Рудольфа, – Это же так интересно!

- Мне и на своем месте интересно, не обязательно куда-то переходить, – вяло отозвалась Ася, разглядывая носки своих туфель.

- Айс, смотри! – Нелли вдруг резко дернула подругу за плечо так, что Ася чуть не потеряла равновесие, – Смотри, он идет!

Девушка посмотрела в направлении взгляда Нелли и увидела, что через просторный холл, отделяющий зал столовой от лестницы, идет Анатолий Громыко. Он шел сквозь толпу сотрудников, как обычно наполняющих зал в обеденное время, размеренным ровным шагом, никого не обходя и не маневрируя, будто все эти люди сами расступались перед ним.

- Добрый день! – ледяным тоном поздоровался он с девушками, проходя мимо, и скрылся за большими резными дверями столовой.

- Он с нами поздоровался! Поздоровался! – воскликнула Нелли и захлопала в ладоши, – Говорят, он ни с кем не разговаривает, а с нами поздоровался!

- Не вижу повода для такой бурной радости, – с недоумением глядя на подругу, проговорила Ася.

- Как же он хорош, – протянула Нелли, мечтательно глядя на закрывшуюся за ним дверь и не слушая Асиных комментариев, – Просто принц датский. Талантливый, умный, элегантный, невозможно красивый! Мечта!

- Нелька, ты в своем уме? – скривилась Ася, картинно дотрагиваясь до ее головы, – По-моему, у тебя жар.

- Это у тебя жар, если ты не видишь, насколько он великолепен, – отмахнулась от нее Нелли, – Совсем на своем Зайцеве помешалась. Так тоже нельзя! Вон, отощала вся от тоски! Если они враждуют, это не значит, что ты тоже должна его ненавидеть.

- А мне кажется, он на ящерицу похож, – возвращая подругу к более безопасной для себя теме, проговорила девушка, – Такой же холодный и вытянутый.

- Что б ты понимала! – язвительно ответила Нелли, – Просто он сдержанный. Сдержанность украшает мужчину.

- Ага, по Рудику это особенно заметно, – вяло улыбнулась Ася.

- Рудик – это другое, – насупилась Нелли.

- Нелька, а вот если бы Громыко тебе встречаться предложил, ты бы оставила Рудика ради него? – пристально глядя в глаза подруге, спросила Ася.

- Не знаю… Наверное нет… Рудик все-таки мое, родное, – задумчиво протянула Нелли, а потом со смехом добавила, – А вот если бы Пол Маккартни предложил, то точно бы оставила!

- Нелька, ты неисправима! – сказала Ася, покачав головой, и обняла подругу.

В воскресенье в одиннадцать часов утра Ася все еще была в постели. Вставать и начинать этот бессмысленный день совсем не хотелось, и она лежала, глядя в потолок невидящим взглядом и стараясь ни о чем не думать.

Из оцепенения ее вывела мама, которая деловым шагом зашла в комнату и, решительно раздвинув шторы, впустила в комнату солнечный свет. Ася зажмурила глаза и, накрывшись одеялом с головой, отвернулась к стене.

- Пора вставать, милая моя! Сегодня примерка! Нас ждут у Элеоноры Аркадиевны! – бодрым голосом проговорила Клавдия Владимировна.

Последнее время она выбрала новую тактику общения с дочерью, подчеркнуто весело и радостно разговаривая с ней, будто не замечая ее пустых глаз и заторможенного состояния. Асе ее поведение казалось странным, но это было лучше, чем видеть постоянно обеспокоенное выражение на мамином лице и отвечать на бесконечные вопросы. Она продолжала вести себя, как и раньше, не откликаясь на мамину напускную веселость, но и не комментируя ее.

- А это обязательно? – вяло отозвалась девушка из своего укрытия.

- Обязательно! – ответила Клавдия Владимировна, стаскивая с нее одеяло, – Мы уже два раза отменяли, неудобно уже.

Примерка свадебного платья была последним, чем Асе хотелось сегодня заниматься, но сопротивляться этому показательно радостному напору мамы она не могла.

Через час Ася, облаченная в почти готовое свадебное платье, уже смиренно стояла на подиуме для примерок возле большого витринного окна в просторном зале ателье. Платье было великолепно – классического кроя женственный фасон со струящимся, дополненным элегантным шлейфом, подолом из белоснежного шелка, покрытого тончайшим венецианским кружевом ручной работы, и расшитыми жемчугом и бисером закрытым лифом и рукавами. Это было произведение искусства, для которого из заграницы были привезены лучшие материалы, и которое не один месяц создавалось терпеливыми руками талантливых мастериц. И оно сейчас было Асе безбожно велико. Вся эта красота висела на ней, словно на вешалке, топорщась там, где должно было плавно облегать фигуру, подчеркивая изгибы тела, и собираясь в глубокие складки там, где должно было свободно струиться. Она выглядела так, будто без спроса надела мамино платье, и теперь утопала и полностью терялась в нем.