- Мне сначала нужно доделать… что там… дела! – путалась в словах девушка, – Иди уже!

Закрыв за Сергеем дверь, Ася вернулась к столу и достала из ящика тонкую пачку писем, перевязанных голубой лентой. Девушка провела рукой по почтовой марке, прочитала обратный адрес, который знала наизусть. Даже если они больше никогда не увидятся, их французское лето навсегда останется в ее воспоминаниях. Как и тот единственный поцелуй, украденный у нее на пустой хоккейной площадке, освещенной лишь дежурным ночным прожектором. Счастливое лето на льду!

Ася вошла в кабинет Гаранжина и застала тренера за чтением газеты. Он поднял на нее глаза и жестом пригласил присесть.

- Вот, Ася, полюбуйся, как нас родимый Госкомспорт грязью поливает, – продолжая сам смотреть в газету, проговорил Владимир Петрович. Ася уже видела сегодняшнюю прессу, и ей не обязательно было еще раз читать интервью с заместителем председателя Спорткомитета, в котором он критиковал идеи Гаранжина.

- Он просто боится… И не верит, – тихо сказала она.

- А ты веришь? – тренер убрал газету от лица и пристально посмотрел на нее, – А ребята верят? Хоть кто-нибудь кроме меня верит? Даже Ксения не верит… – тихо добавил он и откинулся на спинку кресла.

- Значит надо сделать так, чтобы поверили… – задумчиво протянула Ася. Девушка не слишком хорошо разбиралась в баскетболе, но она была уверена, что люди верят либо в то, что видят, либо в то, во что хотят верить. Пока у них был последний вариант. А надо сделать, чтобы был первый, – Покажите им, как ваша методика работает. Покажите, чего вы достигли за это время.

- Для этого нужна игра, – сказал Гаранжин, и вдруг подался к ней через стол, сминая газету, – Товарищеский матч! С «Динамо» или «Строителем» можно попробовать договориться...

- Вам надо не просто матч, Владимир Петрович, а с лучшей командой, – с видом знатока произнесла Ася, – С такой, на которую все чиновники придут, и победа, над которой будет значима для Госкомспорта...

- Ну, это только ЦСКА, – задумчиво проговорил Гаранжин, и, утыкаясь обратно в газету, добавил, – И это невозможно.

- Почему невозможно? – удивленно спросила девушка.

- Ася, нельзя до такой степени не интересоваться баскетболом! Это даже стыдно. Ты хоть знаешь, кто тренер ЦСКА? Гомельский никогда на это не пойдет. Я его место занял, в сборную у него лучших игроков забрал! Да и я просить не стану.

- А вам, Владимир Петрович, должно быть стыдно до такой степени не интересоваться кадрами! – с показной обидой в голосе сказала Ася.

Гаранжин непонимающе посмотрел на нее. Девушка закатила глаза и продолжила тоном учительницы, в десятый раз повторяющей одно и то же:

- Как расшифровывается ЦСКА?

- Центральный Спортивный Клуб… – послушно начал отвечать тренер и вдруг остановился.

- Армии! – с улыбкой закончила за него Ася, – Должна же и я вам на что-то сгодиться.

- Сама что ли к Гомельскому пойдешь? – недоверчиво глядя на нее поверх газеты, спросил Гаранжин.

- Зачем ходить? Он же офицер Советской Армии. Приказ получит, от вышестоящего начальства, – все шире улыбаясь, сказала Ася, и наклоняясь ближе к тренеру через стол, заговорщически добавила, – Знаете, Владимир Петрович, армия на самом деле – очень удобная штука. Там все решается намного проще, чем на гражданке.

- Ой, смотрите какой военный специалист выискался, – с доброй улыбкой подтрунивал над ней Гаранжин.

- Все чиновники Госмкоспорта будут на трибунах и прикусят языки после этой игры. Они вам не то, что мешать перестанут, помогать начнут! – торжествующе произнесла Ася, не замечая колкости, и все больше погружаясь в свой план, – Единственное, не уверена, что смогу организовать присутствие Брежнева…

Она смогла. В день матча на самом верхнем уровне спортивной арены ЦСКА, в правительственной ложе, сидели чинные представители ГосКомСпорта во главе с Генеральным Секретарем и другие официальные лица. Андрей Антонович Гречко тоже присутствовал на игре и, на правах хозяина мероприятия, сидел по правую руку от Леонида Ильича, периодически наклоняясь к нему и что-то поясняя. Генсек одобрительно кивал головой и обводил взглядом, начищенную до блеска к его визиту, спортивную арену.

Команды вышли на площадку под оглушительный рев трибун. Зал был заполнен под завязку. Еще бы, лучший клуб страны, практически бессменный чемпион первенства играет против новых чемпионов Европы, загадочной сборной эксцентричного Гаранжина. Такое событие взбудоражило баскетбольную Москву и заставило любителей спорта часами стоять в очередях в кассу и покупать билеты втридорога у спекулянтов. Даже телевидение присутствовало!

Это был товарищеский матч в полном смысле этого слова. Игроки сборной, которые были приглашены из армейского клуба, тепло здоровались с товарищами по команде, обнимались, желали удачи и, конечно, подтрунивали друг над другом.

- Жар, ты кольца не перепутай главное, – похлопывая самого высокого игрока сборной по спине, сказал еще более высокий центровой ЦСКА.

- А ты, Володя, главное Серому пас случайно не дай, а то он ведь не посмотрит, что свои… – с усмешкой ответил за друга Ваня Едешко.

Все были в приподнятом настроении. Сборная соскучилась по настоящей игре, при полных трибунах и на результат. Спортсмены ЦСКА, как хозяева арены и чемпионы страны, тоже были не прочь размяться, рассчитывая в этой дружеской схватке еще раз доказать свой статус лучшей команды СССР.

А вот Гаранжину явно было не по себе под прицелом фотокамер и взглядов всего руководящего состава Спортивного Комитета. Присутствие на игре Генсека тоже не добавляло уверенности.

- Даже не знаю, поблагодарить тебя за это, или уволить, – шепнул он Асе, которая мельтешила за скамейкой сборной. Надобности в ней во время игры не было, но сидеть на трибунах отдельно от команды не хотелось. Поэтому пользуясь своим служебным положением, она стояла рядом с тренером и старалась его поддержать.

- Тут, Владимир Петрович, или грудь в крестах, или голова в кустах, – дотрагиваясь до его плеча, сказала девушка, – Представьте, что вы уже на Олимпиаде.

- Ничего не скажешь, умеешь поддержать, – протянул Гаранжин, косясь на правительственную ложу тревожным взглядом.

Игра началась бодро. Соперники перехватывали друг у друга инициативу, по очереди вели в счете. Тренер руководил действиями игроков сборной со скамейки, а Ася стояла за ним, и плохо понимая тонкости игры, просто любовалась происходящим. Видимо одухотворенные этой дружеской атмосферой и отсутствием тяжкой ответственности, спортсмены вели себя раскованно и показывали действительно красивую игру. Летая по площадке, они успевали перешучиваться друг с другом, и до Аси периодически долетал смех и безобидные колкости.

Один лишь Паулаускас упрямо не поддавался этому общему настрою. Литовец прибывал в дурном расположении духа, искренне считая игроков ЦСКА зазнавшимися любимчиками советской партийной элиты. Он не терпел команду еще и за то, что она год за годом обходила его родной клуб в чемпионате СССР, и он ничего не мог с этим поделать. Капитан злился, фолил не к месту, и в итоге тренеру пришлось посадить его на скамейку, от греха подальше.

Белов же, наоборот, показывал высший класс. Получая за каждый результативный бросок аплодисменты и похвалы обеих команд, он с несвойственным себе довольным видом, бежал за следующим очком. На этой армейской площадке он явно чувствовал себя в своей тарелке.

К середине игры Ася поймала себя на том, что уже не пытается уследить за тактикой тренера и охватить взглядом всю расстановку, а держит в поле зрения только Белова. Его точные уверенные движения завораживали ее. Вспоминая, каким он был неуклюжим и смешным в начале зимы на катке, она удивлялась этой перемене. Ни одного лишнего жеста, ни одного лишнего взгляда. Его тело и мяч были единым целым. Все строго, красиво, грациозно, и все приносит результат.

Возможно именно потому, что девушка не сводила с него взгляд, она первая заметила, как спортсмен на ровном месте внезапно осел на паркет. Он попытался встать, но бессильно рухнул обратно на пол.