- Белов упал! – закричала Ася, еще до остановки времени судьями, указывая на игрока рукой, и только после своего выкрика осознала, как опрометчиво сейчас привлекла к себе внимание.

Игра была остановлена, и на площадку выбежал Сева. Трибуны притихли, все ждали вердикта врача. Склонившись над спортсменом, Всеволод только покачал головой и, поджав губу, сделал знак остальным игрокам, что ему нужна помощь. Белов не мог самостоятельно идти. Товарищи по команде доставили совсем бледного комсорга до боковой линии и аккуратно усадили на пол возле скамейки. Модестас сел рядом. Ася стояла почти прямо за ними и видела, как Сергей медленно, опираясь дрожащей рукой о скамейку, опускался на паркет.

Сева колдовал над его ногой, быстрыми отработанными многолетним опытом движениями, вытаскивая из своей сумки разные средства и инструменты, а Ася, не отрываясь, смотрела на Белова. Он сидел к ней боком, но девушка все равно четко видела, как боль исказила его лицо. Комсорг тяжело прерывисто дышал и стал таким белым, то, казалось, вот-вот потеряет сознание. Ее охватила волна сострадания к этой чужой боли и ярости за несправедливость происходящего. Ради чего все это? Что это за спорт такой, который калечит людей?

- Ася! Аська, очнись, наконец! – окрик Севы вывел ее из оцепенения, – Коробку передай! Вон стоит! Быстрее!

- Какую? – нервно озираясь, спросила Ася.

- Да вот синюю, с обезболивающим! Бестолковая! Скорее! – орал на нее врач, указывая на маленькую синюю коробку, стоящую практически у нее под ногами.

Ася подняла коробку и трясущимися руками передала ее Севе, пронося через плечо Белова. Будто вложив в это движение все свои силы, она устало опустилась на скамейку спиной к залу, держась рукой за ее край.

- Ты чего дрожишь? – тихим срывающимся голосом спросил комсорг, поворачивая к ней голову. В этот момент Сева воткнул шприц с лекарством в его воспаленную ногу. Белов взвыл и схватился за Асину руку, которой она опиралась о скамейку рядом с ним. Он сжал ее так сильно, что у девушки выступили слезы. То ли от собственной боли, то ли от невыносимой жалости к нему.

- Сережа… – выдохнула она.

- Надо было начать подыхать, чтобы услышать от тебя свое имя, – с усилием усмехнулся Белов.

Ася опустила глаза и покачала головой. Он еще находит возможность шутить.

Игра давно началась. Ася не смотрела на площадку. Она сидела вполоборота к комсоргу и, глядя перед собой, слушала, как у него восстанавливается дыхание.

- Он смотрит, – не поворачивая к ней головы, сказал Модестас, сидевший по левую руку от комсорга, – Давно уже.

Не задавая вопросов и не поднимая глаз на ложу, Ася медленно встала и отошла к Гаранжину.

Тренер стоял весь мокрый и красный, активно жестикулирую и, раздавая команды игрокам. Таким она его еще никогда не видела. Он тасовал игроков, меняя их чуть ли не каждую минуту, и каждый раз выдавал сопернику неожиданное сочетание и маневр, который они не могли прочитать или предвидеть.

Лишившись двух ведущих игроков, сборная, отнюдь не сдавала позиции. Скорее наоборот, ребята стали действовать еще более слаженно, исполняя задуманные тренером комбинации и набирая очко за очком. Белов с Паулаускасом наблюдали за происходящим, раскрыв рты, впрочем, как и зрители на трибунах. Все сильнее увеличивая темп игры, сборная окончательно вымотала армейцев, которые казалось, были уже не рады этой встрече. За минуту до финальной сирены Саша Белов с точных передач Едешко забросил два мяча практически подряд, чем окончательно поставил точку в этой битве.

Прозвучал свисток судьи, и тренер, вытирая пот со лба, с улыбкой наблюдал, как его подопечные в победной эйфории беснуются на площадке. Они кричали, запрыгивали друг на друга и обнимались. Казалось, они сами с трудом верили, что смогли победить. Вот так, без звезд, за счет слаженных действий всех игроков и тренерских наставлений.

Трибуны поддерживали ликование спортсменов аплодисментами и скандировали «Молодцы». С правительственной ложи тоже слышались четкие уверенные хлопки. Гаранжин поднял голову на главных зрителей.

Генсек все еще смотрел на площадку и, продолжая неспешно хлопать, что-то говорил сидевшему подле него товарищу Павлову, председателю Спорткомитета. Тот улыбался и многословно ему отвечал, склоняя голову, будто делал поклон.

Чиновники уже начали вставать, чтобы продвигаться к выходу. Товарищ Павлов, тоже встал, но задержался на своем месте и пристально посмотрел на Гаранжина. Встретившись с ним взглядом, он едва уловимо кивнул и приподнял уголки губ.

Владимир Петрович сжал Асину руку. Они победили. И не только ЦСКА.

====== Глава 15 ======

Любой валет в ее большой колоде

Падет, как жертва ревности слепой.

Она одна, и от меня уходит

Давно проторенной тропой.

Эффект от игры с ЦСКА превзошел все самые смелые ожидания ее инициаторов. Спорткомитет, на глазах превращаясь из мачехи в фею-крестную, выделил, наконец, деньги на ремонт спортивного зала, оснастил его новыми спортивными снарядами, увеличил дотации спортсменов.

- Лишь бы не мешали, – говорил Владимир Петрович, с улыбкой поглаживая новые тренажеры в зале.

Общественность так же не обделила сборную и, в большей степени, Гаранжина вниманием. Будучи уже опытным и известным в Ленинграде тренером, для околоспортивной Москвы он долгое время оставался темной лошадкой. Благодаря игре с ЦСКА, в ходе которой знатоки вполне могли оценить новаторские методы Гаранжина, о нем заговорили в столице. Причем заговорили уже не как о сумасшедшем тренере, который носится со своими идеями, заглушая амбициями разум. Теперь его воспринимали, как надежду советского баскетбола, человека, способного вывести сборную на новый, невиданный доселе уровень. В него поверили.

Поэтому Ася совершенно не удивилась, когда спустя некоторое время после игры, в ее кабинете раздался звонок из журнала «Огонек» с предложением опубликовать большое интервью с новым звездным тренером. А так как фоторепортаж был излюбленным форматом издания, то предложение включало и серию снимков Гаранжина с командой, на тренировке, с семьей.

Владимир Петрович согласился не сразу. Вся эта затея показалась ему на первый взгляд слишком пафосной, не серьезной, не имеющей отношения к работе, которую он делает.

- Ну что я, Муслим Магомаев что ли, чтобы про меня в таком журнале писали. Он даже не о спорте! – рассуждал Гаранжин, меряя шагами свой кабинет.

- Ну как вы, Владимир Петрович, не понимаете! – Ася крутилась вокруг тренера, как шмель, не давая ему свободно перемещаться, – Это же удивительно прекрасная возможность!

- Возможность выставить себя на посмешище, – хмуро посмотрел на нее мужчина.

- Наоборот! Вы произвели впечатление и теперь люди хотят узнать о вас больше! Какой вы, что любите… Это замечательно! – увещевала его девушка.

- Ну, какой я, Ася, какой? Что я им скажу? В самом деле… Ерунда какая-то… – задумчиво сказал тренер, почесывая затылок.

- Это же главный общественно-политический журнал страны! Вы не можете отказаться! – категорично произнесла Ася, преграждая ему дорогу.

- Точно? – с надеждой на обратное посмотрел на нее Владимир Петрович, – Не люблю я всего этого…

- А на весь мир обещать одолеть непобедимую команду любите? – заглядывая ему в глаза, сказала девушка.

Гаранжин с обреченным вздохом поднял руки вверх:

- Один-ноль.

- Вот и правильно. Я знала, что здравый смысл в вас возобладает. Поэтому в среду будьте готовы, – сказала Ася, поспешно выходя из кабинета, чтобы он не успел возразить, и добавила, выглядывая из-за двери, – Оденьтесь получше, причешитесь. Будут фотографировать.

- Как фотографировать? Об этом речи не было! – всполошился Гаранжин, но девушка уже захлопнула за собой дверь.

В назначенный для интервью день Ася испытывала невероятный подъем. Это было схоже с предвкушением праздника, когда не можешь усидеть на месте, все волнует и тревожит, но на душе все равно так светло, что невозможно не улыбаться каждую минуту. Успех тренера она без задней мысли воспринимала как свой собственный, и радовалась ему соответственно.